Мои большие файерболы

О красоте и пользе

Я была богата. И ключевое слово здесь "БЫЛА". Чтоб бы сдох, наглый вымогатель Крулл, а вместе с ним и идиот Макс. Пятьсот золотых в нубятнике были огромными деньгами. Цены в магазине редко доходили до сотни.

Хотя эту замызганую лавку и магазином назвать язык не поворачивался. Игроки толкались, чтобы пробиться к прилавку и швырнуть на него свежесодранные шкуры, мерзкого вида кости, а то и связки крысиных хвостов. Как пузатый торгаш ориентируется в этом бедламе я не могла понять, пока не докричалась до него сама:

— Эй, мужчина! Тут клиент! Ау!

— Торг, — буркнул мне пузан и передо мной открылось окошко, совсем как в интернет магазине.

Справа пустые ячейки туда я видимо могла поместить свои вещи для продажи, слева убогий ассортимент местного сельпо. С десяток тряпок, пяток сумок, странные фенечки, которые здесь называли гордым словом "бижутерия". Я обнаружила брючки и куртку Лиры за девяносто золотых, и балахон Хикки, всего за десять. Я заприметила пару плащей, явно магического вида. Один синий, второй красный за 50 и 100 золотых. Второй мне приглянулся больше, но я решила не спешить и посоветоваться с Сережей. Все-таки половина моего "золотого запаса". К тому же я не спешила светить свое богатство. Привычка, которая появилась еще в детском садике. Зачем показывать конфеты, которые мама дала с собой, если можно сначала съесть чужие. Поэтому я смотрелась, приценялась и ничего не тратила.

Оружие продавали прямо в кузнице. Оттуда я выскочила, зажав уши. Грохот стоял неимоверный. Ну и нафиг мне эти железки! Вот подкачаюсь еще немного, и буду жечь врага файерболами и поджаривать молниями! Я даже собралась продать свой ножик, который получила при рождении, но за него давали только десятку меди, и я пожадничала.

У входа на центральную площадь кучковался блошиный рынок. Народу было немного, зато шума от них — на весь город. Торговый чат, если его не глушить добивал до самых окраин Ольховца.

— Бижа на приста, на барда, на хила!

— Точу ножи и кинжалы за экспу, камни ваши!

— Шмот на лукаря пятого уровня, почти не битый!

На рынке в Марокко и то было понятнее. Там хоть товар видно, а тут даже вещи незнакомые. Красным и синим бутылочками я обрадовалась, как родным.

— Почем эликсиры?

— По пять серебрушек. Я сам варю. Алхимию качаю.

"В магазине в четыре раза дороже", — подумала я. По золотому за бутылку. Денежную систему я уже немного изучила. Монетки здесь были трех видов, золотые, серебряные и медные. Один золотой меняли на 20 серебра, а серебрушку на 20 медяков.

Худой и лысый продавец, с небольшой забавной бородкой по имени ДуриВар истолковал заминку по-своему.

— Если принесешь траву, из твоей сварю, на обмен. Мне главное экспа.

— Не, я не люблю ботанику. Только про пестики и тычинки помню!

Алхимик затупил, ботан, он и есть ботан. А я и сама хороша, строю из себя цацу, а сама одета как бомжиха. С этим срочно надо что-то делать. Не может быть, что тут нет приличных шмоток! Наверно тут телочки отыгрывают воровок и лазутчиц, потому что них есть хоть что-то симпатичного из одежки. Я бросила ДуриВару приглашение в друзья, и его имя тут же появилось в списке моих контактов. Прямо рядом с паршивцем Максом, который сегодня в игре так и не появился. Думаете, я его удалила? Как бы не так. Наоборот, я очень хотела пообщаться с этим гадёнышом, а лучший для этого способ — не спугнуть раньше времени. От алхимика я свалила по-английски, если понадобится, теперь я его найду, а пока нам говорить не о чем.

Я разглядывала дома, обступавшие площадь и вдруг чуть не взвизгнула от радости. В одной из витрин я увидела манекен. Портновский черный манекен, обтянутый велюром*, а на нем что-то похожее на корсет.

Со всех ног я кинулась туда.

(Портновский манекен* — это не "кукла с человеческим лицом", вроде тех, что стоят сейчас во всех магазинах, а болванка на подставке обтянутая тканью, без рук, ног, и головы, зато анатомически точно повторяющая контуры тела для удобства портного.)

Колокольчик над дверью звякнул, и я оказалась в ателье. Помещение это знало и лучшие годы, тусклое освещение, разбросанные рулоны ткани на закроечном столе, пестрой змеей поверх этого спутанный портняжный метр.

— Вы ошиблись дверью, мадам. Острые железки продаются ниже по улице.

Я едва разглядела того, кто говорит. Острые модные усики уныло обвисли, под глазами мешки, во взгляде затяжная грусть. Портной, а это мог только он, налил себе в крохотную рюмочку тягучего ликера и отпил глоток.

— А даму Вы не угостите? И кстати, я мадмуазель. Мадмуазель Мари.

— Мадмуазель! Мэтр Седжвик к Вашим услугам! — смешной долговязый усач вскочил с места, чуть не перевернув бутылку, и принялся искать вторую емкость, — Ви правда ко мне? Ви не мираж?

Не смотря на британскую фамилию и усы испанского гранда, забавный персонаж пытался говорить с французским акцентом. Игровые дизайнеры сотворили его явно в порыве креативного угара.

— Вас не жалуют вниманием мсье? Как такой возвышенный человек мог оказаться в подобной дыре?

— Ах, я и забыл, когда в последний раз слышал колокольчик на этой двери. Я был так молод, когда открыл здесь свой салон. Я приехал из большого города, там народ культурный, изысканный. Мне казалось, что все, кто приходит в этот мир, будут стремиться к красоте. А они бесстыдно бегают, как оборванцы.

Он отыскал наконец вторую рюмочку под ворохом мятых выкроек, дунул в нее, посмотрел на свет, и счел достаточно чистой для использования. Я не стала привередничать, вряд ли здесь окажутся микробы. На вкус ликер был приторным, но приятным. Я поняла, что мэтр соскучился по свободным ушам, и готов изложить мне всю свою лайфстори, поэтому взяла быка за рога.

— Вы дождались своего часа, мэтр. Мне нужно сшить приличный наряд. А местами и не очень приличный, — я скромно опустила ресницы, приведя портного в восторг.

— О, зовите меня просто Антонио, мадмуазель Мари. Но я не могу ничего сшить. Я только перешиваю готовое. Но зато так, что оригинал поменяется до неузнаваемости.

Я слушала мэтра, прихлёбывала ликер, и офигевала от того, как изящно "Дорогу славы" из задротской РПГ превратили в лакшери-шоу. Здесь существовало огромное количество одежек для разных классов, с разными характеристиками и достоинствами. И чтобы подогнать уникальную, но совершенно не подходящую по стилю шмотку, существовали портные. Они изменяли внешний вид одежды, оставляя ее свойства. Конечно существовали ограничения, панцирь или кирасу нельзя было превратить в шелковую рубашку. Но изменить, ее цвет, форму, стиль, изменить цвет или нанести чеканный рисунок — можно. Чем ценнее была вещь, тем дороже обходилась ее модификация. Порой за "перешивку" драли две-три цены оригинала. Красота требует жертв.

Я листала каталог, который мне подсунул Антонио. "Изольда-затонная" — в зеленой узкой юбке-амазонке и изумрудном жакете-болеро, "Ника-костоломка" — отвязная боевая магичка в дутом бомбере стиля чавс*. высоких ботах и плессированой мини в агрессивную клетку от Барбери. Я облизывалась на "Эльвиру-мертвительницу" с черным корсетом в оторочке сиреневых кружев и шикарными чулочками в мелкую сетку с сиреневой же подвязкой. Но потом представила себя в таком будуарном виде среди хищных зайцев и расхохоталась. Нет, это наряд для особых случаев.