Мои большие файерболы

Подогретая Милка загнулась пополам от хохота:

— Ты в ВР полезла? Тебе делать нехера, Маргоша? Недоеб в реале?

— Это у вас недоеб! С хера я должна отчитываться?

— Да потому, что ты дура! Ты полезла туда, где тебе не место! Это мир, для умных! Для тех, кто с мозгами! Там не поднимешься, просто раздвигая ноги перед нужными людьми! — Тата практически орала на меня, раздувая ноздри. Я никогда не видела эту холодную кошку такой взбешенной, но мне было не страшно.

— Сама ты дура, Татка! То, что ты закончила когда-то свой техно-сраный ВУЗ, не значит, что ты умнее меня!

— Тогда спор!

— Спор! Спор! — запрыгала Милка. Она была азартная до безумия. Полтора года назад, мужу пришлось блокировать ее карту, а потом самому лететь в Монтик*, чтобы забрать эту идиотку, и заплатить ее долги.

(* Монтик — Монте-Карло. Одно из немногих мест в Европе, где разрешены и поощряются азартные игры)

— Спор! — я тоже вскочила и мы стояли с Таткой как две кошки, готовые вцепиться друг в дружку когтями.

— Если ты не дура, то за две недели, выберешься из яслей. Две недели, с этого дня! В полдень ты должна выйти к ратуше в любом из ваших стартовый городов. Вальтаан, Ровеллин, Делайно… Стрим должен быть включен. Если сможешь, ты победила. Но ты не сможешь. — Татка снова презрительно скривила губы. Теперь она вела себя, как обычно, и я не удивилась бы, если до этого она истерила мне напоказ.

— Только к этим городам? — уточнила я. — откуда я знаю, куда попаду из яслей?

Вряд ли дорога из Ольховца вела в эльфийские форпосты, а тратить время и деньги на перемещения я не собиралась. Если уж спорить, то надо обговорить все условия.

— В любой стартовый город, хоть в Некрофол, — расхохоталась Тата. — А что, из тебя бы вышло неплохое умертвие! Но ты попадешь в один из этих трех. Может быть. Если не зассышь. Ну что, забились?

И она вдруг швырнула на стол ключи от своей Инфинити. Милка глубоко и протяжно охнула, словно еще чуть-чуть и кончит от азарта. Голова вдруг стала чистой-чистой, и пронзительно, кристально ясной. Чем я рискую? У меня уже третий уровень, до четвертого всего ничего. Сережа говорил, что в яслях мы задержимся не больше недели. Да и когда еще выпадет такой повод, проучить эту наглую суку?

"Протяни руку, и коснись меня", — голос Джамелии взрывал танцпол. "Протяни руку, и обрети веру" — поправила я в уме плагиаторшу*. Наглые сучки… везде лезут наглые сучки, и всех их надо проучить. Песня показалась мне добрым знаком, и поставила точку в потоке сознания.

(* "Протяни руку и обрети веру" — фраза из песни Personal Jesus группы Depeche Mode. Речь идет о сингле "Осторожно, собака" певицы Джамелии, в котором она использовала музыкальные и текстовые цитаты из хита Депешей. Название песни еще можно перевести как: "Будь осторожна".)

— Забились, — я бросила на стол ключи от моей Ауди ТТ. Моей любимой красной машинки. Прости меня, моя девочка, что я рискую тобой. Я обещаю тебя не подвести.

— Разбиваю, сучки! — завизжала Милка. — Какие же вы горячие телочки! Она сгребла нас в охапку и кинулась целовать и меня и Татку.

Официант приволок нам две бутылки Просекко. Я думала, что Тата хочет обмыть сделку, но он тыкал пальцем в сторону соседнего столика, откуда нам махали какие-то незнакомые смуглые личности. Милка показала им язык, и шибанула пробкой в потолок.

— Обольешь идиотка! — Татка вскочила отряхиваясь, растеряв весь свой сраный загадочный пафос.

— Го танчить, девки, го танчить! — ныла Милка. Препараты в крови не давали ей усидеть на месте.

— По одной, и шлифанем шампунькой, — Татка разлила по шотам текилу. — Погнали!

Вечеринка набирала обороты.

Об азарте и безрассудстве

— Аптечка, овечкааа! Спасай человечкааа! — ухмыляясь пропел Макс.

Пристукнула бы гада. Загнала бы его на точку возрождения, и стоя рядом убивала бы и убивала снова, может тогда бы хоть чуть успокоилась. Но во-первых, убийства в Ольховце были запрещены. Даже после дуэли проигравший оставался с позорным, но спасительным одним процентом жизни. А во-вторых, хренов стелс-лучник был уже шестого уровня, а я… я его могла разве что залечить до смерти.

Поэтому я молчала и слушала. Тем более, что рот у меня был занят. Я ела. Да что там, я просто жрала.

— М-м-м! — сладострастно обсосала я свинячье ребрышко в брусничном соусе. Пухлые губы так обхватывали его, что Максик поперхнулся на половине фразы и наклонился к мне.

— Закажи мне еще этих… еще рульку… и пирог!

— Да куда в тебя столько влезает то? — Макс округлил глаза, но послушно направился к стойке за заказом.

Прислуги в трактире не было. Это место, видимо ждало меня, но я не поддавалась на уговоры угрюмого трактирщика. Хотя его такса выросла уже до 5 золотых в день, а для яслей это отличные бабки. Я обглодала еще одну косточку и добавила ее к выросшей на столе груде. "Эх Максик, — подумала я, — посидел бы ты месяцок на одном сельдерее с брокколи, для тебя этот трактир стал бы раем с гуриями". До умной меня только сейчас дошло, что от виртуальной жратвы я не поправлюсь ни на грамм. Моя фигурка зависит только от местного графического редактора и прямоты ручек Маргариты Дмитриевны. Выбор блюд тут был простой, но на вкус все просто офигенно. Макс проставлялся за свои косяки, и я не скромничала.

А ведь еще час назад я думала, что уже ни куска пищи не смогу проглотить. Я лежала и мечтала о смерти, лишь бы она избавила меня от страданий.

Мое утро наступило в 17.32. С большим трудом я продрала один глаз и увидела нахальные цифры. Ресницы слиплись от туши. Умыться на ночь я вчера не удосужилась. Да и вообще, что было вчера? Загадка. Черная дыра.

Проснулась я дома, что само по себе — добрый знак. Пускай не в спальне, а на диванчике в гостиной, зато заботливо укрытая пледом. Хорошая у меня домработница. Надо ей зарплату прибавить чтоб не потерять такое золото. Как сюда попала — не помню. Капец, так и до рехаба можно допрыгаться.*

(*Рехаб — частная наркологическая клиника. Для тех — кто допрыгался)

Так, что под пледом? Топ на месте, юбка тоже. Даже трусы там, где им полагается быть. Вообще отлично. О, айфончик!

Соцсети я заблокировала, когда еще собиралась в клуб. Инста такая штука — вылетит, что — и уже не поймаешь. В ватсапе только несколько фоточек отправленных мужу. Забавных, но приличных. Вот какая я хорошая девочка! Чин-чин бокальчиками, сэлфи с подружками… Благоверный даже прислал смайл — большой палец вверх. Интересно, а почему он не спал в 3.47? Хотя, возможно, это я разбудила.

Остальные фоточки прятались в галерее. Вот Милка вышибает пробку из еще одной шипучки, на этот раз моэ шандона, а не итальянского суррогата, и купается в пенном фонтане как гонщица формулы-1. Вот Тата пытается стащить ее со стола, а Милка сверкает сиськами в мокром топе. Вот мы с Таткой тянем губки в ростовом зеркале женского сортира. Милка стащила с себя топ, и ее пытается вывести охрана. Татка играет в глубокую глотку с горлышком бутылки. Я прям позавидовала ее талантам. Мы с Милкой целуемся взасос, на ней моя куртка, а Татка лапает мою задницу, изображая страсть. Бля… А фоткает кто?! Я потрясла башкой, и движение отозвалось резкой болью в затылке. Что-то связанное с Таткой не давало покоя. Зудело, как утренняя муха, не позволяя снова нырнуть в спасительный сон. Спор! Мы с Таткой поспорили, и до конца срока у меня осталось четырнадцать дней. А теперь уже почти тринадцать, один я практически просрала.

Я вскочила с дивана, запуталась в долбаном пледе и рухнула на пол. Со второй попытки сумела встать на ноги, и теряя по дороге части одежды потащилась в ванную.

Холодный душ, алкозельцер и два эспрессо не превратили меня снова в человека, но мир вокруг хотя бы перестал раскачиваться. Очень-очень медленно, стараясь не делать резких движений я натянула на себя костюм и запустила игру.

Суки! Как они это делают?! Я дышала смесью запахов сена, кислорода и говна и не могла надышаться. Я пила ее как ледяную воду в жаркий полдень. Голова не кружилась, желудок не подкатывал к горлу, тело было свежим и бодрым. Да на этом можно миллионы зашибать, просто выводя из запоя. Пару минут я просто наслаждалась, а затем заметила в поле зрения мигающий конвертик.