Мои были

Группа наша разошлась и люди рассыпались по лесу, по ягодным местам с таким расчетом, чтобы не терять голосовой связи друг с другом и с группой и перекликались меж собой. Прошел день, и к вечеру, пробыв несколько часов времени в лесу и собрав какое-то количество лесных даров, ягодники начали выходить из леса на нашу стоянку. Кто-то набрал ягод больше, а кто-то поменьше, но все удовлетворены и довольны сбором ягод. Даже не важно то, кто, сколько собрал, а важно то, что люди побыли в лесу, целый день на первозданной природе, вдали от шума городского, что само по себе положительно для поддержания существующего здоровья. И смена образа действий тоже влияет положительно на человека. И хотя все порядочно устали, но были рады тому, что набрали ягод для себя и для семьи, которыми можно полакомиться и от которых хоть небольшое, но подспорье в виде полезных веществ и витаминов.

Ранее вышедшие на стоянку разожгли костер и стали подогревать на открытом огне своепитание, а один из нас собрал грибы и поджаривал их на огне и кушал без соли - своего рода спортивный интерес. Во время моего детства мне и другим ребятам приходилось кушать грибы сырые - сыроежки, которые были не горькими и съедобными. Кто-то удивился тому, что Иван Сергеевич кушает печеные на огне грибы, а для меня это было не в диковинку. На природе это тоже своего рода деликатес. К заранее определенному времени собрались почти все, но где-то остались и не вышли пока двое - муж с женой. Мы их ждем, ибо они должны появиться с минуты на минуту, так как у них есть часы и они должны наблюдать и соблюдать время возвращения на стоянку. Но время тянется, а их отставших пока нет. Неужели заблудились? Кто-то начинает нервничать. Идти и искать их накладно и не с руки, так как все провели целый день в лесу и порядком устали. Мы сидим и ждем. Кто-то забрался в кузов автомобиля и дремлет там. Кто-то пошел собирать грибы в ближний от дороги лес. Солнце склонилось к Западу и ушло за лес, и скоро уйдет за горизонт и наступит темень. Почти все из нашей группы переживают, проявляют недовольство и на чем свет крестят нелестными словами отставших. Или заблудившихся? Возгласы: "Куда, в какую сторону и далеко ли они ушли?" "И где они?" "Почему, зачем и как они отошли от толпы, от нашей группы?" "Ото всех нас, а теперь не выходят, и нигде не видно их?" "Им что, больше всех надо?" "Они хотели найти и собрать больше ягод, а потому ушли в сторону от группы?" "Почему они оказались недисциплинированны?" Вопросы есть. Ответов нет. Все мы связывались между собой посредством голоса, криков, откликов, и не отрывались на большую дальность друг от друга и от группы. При сборе ягод это можно делать, так как ягодная площадь размером много меньше, чем грибная, где заблудиться можно очень легко. И все то, что за день было накоплено положительного, то исчезло вместе с отсутствием двоих наших ягодников.

Кто-то очень нетерпеливый предлагает уехать без них, так как все планировали вернуться домой к вечеру, а не к глубокой ночи. А как оставить людей одних в лесу вдалеке от дома. Хотя надо сказать, что они виновны, разве они не знали и не чувствовали своей ответственности перед нашим небольшим коллективом. Предложения разные, но почти все они сводятся к одному - ехать сейчас, заехать в ближайший поселок Павду, информировать о нашей беде местную Советскую власть, которая сможет организовать или содействовать организации поиска потерявшихся людей. Или уехать домой, сообщить своей городской власти о случившемся и организовать средства и людей, приехать обратно и начать поиски. На подготовку уйдет не менее восьми часов времени, а продолжительность поисков пока неизвестна никому. Потерявшиеся пусть переживают. Требования ехать сейчас мотивируются еще и тем, что навернувшиеся люди, прежде чем заблудились, наверное, думали о себе, и там в лесу находилась не одна наша группа, и можно было связываться с помощью голоса с другими, находящимися людьми и группами. А потом они почему-то потеряли ориентировку, хотя день был солнечный с небольшой облачностью. Трудно потеряться в такой обстановке. Страсти усилились. Приходилось сдерживать всех и объяснять, что пока светло, люди могут выйти из леса, и потому надо ждать. Но предложения уехать без них раздаются ото всех, и мы не знаем, что делать. Скоро наступит темнота и нам волей - неволей придется уезжать. Терпение исчезает, и все садятся в кузов автомобиля и готовы ехать. А я пока стою и жду. На меня с неодобрением смотрят и недоумевают, почему не принимаю решение ехать. Еще минута, еще минута. Нервы на пределе не только у меня, но и у других. И о чудо! возникает перед нами - они показываются вдали, машут руками, торопятся и влезают в кузов. Мы успокоились и, наконец, поехали домой. Все молчат, сейчас не до упреков, замечаний, хотя многие испытывали к ним неприязнь после их блуждания. Они были виновны, и это чувствовали, и говорить им было нечего в свое оправдание. Их ошибка и даже вина состояла в том, что они самовольно и безответственно оторвались от общей массы и устремились вдаль "за большими" ягодами, потеряли слуховую связь со всеми, оказались единоличниками. Тогда как другие располагались невдалеке друг от друга и не теряли связи между собой и с группой и это нетрудно делать в ягодном, сравнительно небольшом массиве. А в лесу можно легко заблудиться без слуховой связи, особенно в пасмурную погоду, можно брать в лес компас, чтобы не блудить.

Г. Качканар, п. Павда. 1981г.

188. АЛЕКСАНДРА ВАСИЛЬЕВНА.

Она, пожилая, лет шестидесяти, жила в нашем доме, в квартире, расположенной на четвёртом этаже. Была она громогласной, говорила и материлась нецензурными словами по всякому поводу и безо всякого повода, и от неё всегда можно было слышать: "Сука, ты грёбаная!" "Гадина ты скрёбаная!" и тому подобные выражения.

Она иногда приходила к нам, точнее к жене Нине поговорить, но разговора на её языке у нас не получалось, она брала телефон, по которому отыскивала своих оппонентов, которых начинала и ругала за какие-то выдуманные прегрешения всякими нелитературными и нецензурными выражениями, без стеснения делала это в присутствии всех, находящихся в квартире, старых, малых людей. Я неласковым тоном запретил ей ругаться в доме и в разговорах по телефону. Она вроде бы поняла меня. Но на воле вне дома она, кажется, не могла обходиться без фраз, подобной такой: "Сука она скрёбаная!" Ей делали замечания, её стыдили за нецензурщину, а в ответ слышали от неё одни оскорбления, и ей всё было нипочем, и образно говоря, она игнорировала всех тех, кто пытался остановить её безобразные матюки. И люди вынуждены были от неё отступиться, как от дуры бестолковой.

В какой-то не прекрасный день она пришла к нам, обливалась горючими слезами, громко ревела как голодная корова, и как будто бы с ней случилось вселенское несчастье и неизбывное горе. В чём дело? Сквозь слёзы она кричала: "Шкаф, проклятый шкаф сломался и не знаю, что с ним делать. Помогите починить его!" Я взял свой слесарный инструмент и пришёл за ней в её квартиру. У двухстворчатого шкафа отвалилась напрочь одна дверка. Только и всего. Стоило ли из-за такой мелочи реветь во всю ивановскую? Шкаф был изготовлен стахановскими методами работы, то есть навесы дверок крепились с помощью шурупов, которые были заколочены молотком напрямую вместо того, чтобы их ввинтить в древесностружечную плиту, из которой изготовлен был шкаф. Заколоченные шурупы не могли долго держаться сами и не держали навесы, а потому шкаф мог развалиться полностью. Я, как мог, установил и закрепил на своём месте все детали, сделал шкаф похожий на новый. Слёзы, рёв и причитания хозяйки кончились.

Жена Нина решила покормить приблудшую кошечку, приготовила остуженный мной суп и в глубокой глиняной чашке вынесла его и поставила это питание на крыльцо дома. Вблизи оказалась Александра Васильевна, которая взяла чашку с супом и радостно воскликнула: "Ой, спасибо Ниночка, я покушаю. Только вот ложечки-то нет у меня. Ну да ладно, я так справлюсь!" "Александра Васильевна, да ведь это не тебе, а кошечке приготовлено!" Окружавшие близко находившиеся люди удивились, но помолчали. Где она раньше работала, обиталась, кажется, никто не знал, а разговаривать с ней особенно нелитературным языком охотников находилось мало.

Г.Качканар. 198....г.

189. СЕРЁЖА ИЗ ВАРНАВИНО.

Он работал в нашем подразделении трактористом. Тихий, совестливый, обязательный человек, безотказный работник, он никогда ни с кем не вёл ненужной полемики, не спорил и не ругался. Но надо сказать, что это не всегда хорошо для общего дела. Руководитель может быть иногда не прав, не зная всех мелких деталей производства, может сделать ошибку, которая отразится непредвиденными отрицательными последствиями. И перед началом любой работы необходимо настоятельно доказывать свою правоту и указывать на неправильные действия руководителя и сослуживцев. Наш руководитель выдал задание непосредственно машинисту автогидроподъёмника выполнить работу по подъёму и установке громоздкого плаката на высокой стене дома перед майскими праздниками. Наверное, эта работа была уж очень нужна с политической точки зрения. Но в данный момент дул сильный ветер с порывами, и по условиям безопасности поднимать людей и проводить на высоте какие-либо работы нельзя. Машинист подъёмной машины возражать не стал, и люди поехали работать на высоте. При подъёме плаката с целью укрепить его на стене сильным порывом ветра, направленного перпендикулярно плакату, и усилие от давления ветра передалось рабочим, находящимся в корзине, и далее на всю подъёмную установку. Машина пошла вбок и скользком зацепилась за стену дома, и падение прекратилось. Работа была остановлена и не выполнена.

Если Сергей знал, что нужно выполнить ту или иную работу, то всегда думал сам, как её сделать безопаснее, быстрее и качественнее. Бывали моменты, когда выдавались задания сделать незнакомую работу. В таких случаях не всегда получалось хорошо, и случались ошибки, за которые надо было отвечать. Но кто судьи? Зачастую больше всех судят, обсуждают, мусолят и честят чужие ошибки те бездельники, которые любят лишний раз отлынить от дела по принципу: "Ешь - потей, работай - мёрзни, на ходу немного спи, будешь ты здоров всегда, не заболеешь никогда!" Такие малоподвижные работники уж точно не сделают ошибок, а если и сделают, то немного и небольшие огрехи, и они будут ни в чём невиновны.

Нам представилась возможность выполнять работу, непредусмотренную трудовым договором. Надо было возобновлять когда-то законсервированную стройку железнодорожной станции "Качканар - 2". Рабочих не хватало, и их приходилось снимать с других мест. Приходилось выполнять все необходимые работы, знакомые и незнакомые, которые надо было делать впервые. Очень трудно исполнять то, что никогда не бывало у рук. Была нужда устанавливать и крепить светильники, делать кабельную и воздушную проводки, монтировать коммутационную и защитную аппаратуру. Сергей работал не впервые во всяких местах и знал и умел делать вспомогательные, сопутствующие элементы работы - подъём и крепление оборудования с помощью болтов, хомутов и других крепёжных изделий. Заданную работу надо было выполнять на высоте - на опорах, поперечинах, и монтажнику надо быть верхолазом, что не всегда так просто, при этом надо знать правила пользования верхолазными когтями, предохранительным поясом, страховочным канатом. Сергей не знал верхолазных работ, и пришлось учиться этому делу на ходу, в процессе самой работы, так как времени для обучения и тренировки не было. Задание надо было выполнять, работа продолжалась, но времени на её проведение тратилось больше, чем требовалось и хотелось. Если бы рядом были специалисты верхолазы, то работа бы шла веселей и быстрей. А приобретённый опыт получился дорогим, но работу мы сделали.

Его основная профессия была та, чтобы умело работать с трактором "Беларусь", на котором смонтировано навесное оборудование - бурокрановая установка с буром и лебёдкой, бульдозерный отвал, прицепное устройство - фаркоп. С помощью такой техники проводились работы по бурению скважин и установке опор линий электропередач, связи, ограждений, выравниванию небольших земельных площадок и перемещению несамоходной техники - сварочных агрегатов, компрессоров, прицепных тележек, на которых перемещали грузы с погрузкой и разгрузкой их. Сергей работал на такой технике как очень хороший специалист. А поскольку мы занимались строительством и ремонтом воздушных линий электропередач, то была нужда в перевозке к отдельным местам работ опор длинномерный груз. Он придумал, сконструировал и сделал из подручного материала небольшой двухколёсный раздвижной прицеп для перевозки небольшого количества длинномерных грузов - деревянных опор, труб, металлопроката. Не такая уж сложная конструкция этот прицеп, но раньше никто этим делом не занимался долгое время, хотя нужда в нём была всегда. После изготовления его у нас появилась возможность перевозить малое количество длинномерных грузов, не привлекая к этой работе большегрузные лесовозы и краны, что было накладно для нашего хозяйства. Товарищи подсмеивались над ним и говорили: "Вот ты изготовил этот "Челленджер" себе на шею и возись теперь с ним сам".

Мы не знали о том, что он был ли болен или здоров, но замечали то, что на обедах в столовой он не покупал и не потреблял продуктов животного происхождения. А на вопрос о том, почему он не потреблял высококалорийных продуктов, а питался только овощными и капустными блюдами, он отвечал, что не может принимать их, так как после приёма мясных и высококалорийных продуктов у него начинали болеть внутренности, то есть, наверняка у него были нелады с желудочно-кишечным трактом. Мы настоятельно настаивали на том, чтобы он шёл к врачу и лечился, но он только с досадой отмахивался от нас и от медицины. Жалоб мы от него не слышали, а работал он не хуже других, а потому у нас не возникало большого беспокойства за него. Овощного питания недостаточно было для восстановления утраченных в течение рабочей смены сил, так как он управлял трактором и всеми навесными механизмами, и при этом требовалась немалая трата мускульной энергии. Он никогда не курил и не употреблял спиртных напитков.