Мои друзья скандинавы

Нежные, едва уловимые запахи цветения ветер доносил в каюту шхуны.

Все, казалось, было исполнено таким миром и спокойствием, что непонятно, почему им надо прятаться в заколоченной досками каюте, где троим так тесно и не на чем разложить шахматную доску.

Прошло немногим больше часа, парни вернулись на тузике, подняли якорь, завозились на палубе, развернули шхуну, поставили паруса…

И, лишь когда суденышко, послушное ветру и рулю, плавно пошло по проливу, Шкипер оторвал доски, освобождая добровольных затворников.

— Вы свободны! — весело сказал он.

Но только Айно вышла на палубу, как Юнга окликнул Шкипера, и тот тревожным шепотом приказал:

— Назад! Не выходите!..

В пролив входило таможенное судно. На его мачте медленно поднялся флаг, означавший «таможенный осмотр».

Шхуна замедлила ход, и на ее мачту пополз ответный флаг, означавший: «готовы к таможенному осмотру». Но, когда таможенники разобрали, чья это шхуна, командир махнул рукой, и таможенное судно, не останавливаясь, прошло мимо.

— Вам повезло, — сказал Шкипер, когда таможенники скрылись за мыском, и он разрешил пассажирам подняться на палубу. — Наша шхуна никогда не была замечена в контрабанде или еще в чем неблаговидном. К тому же они не хотят сейчас ссориться с природными аландцами! — заключил он.

Аландское море шхуна пересекала безоблачной ночью. Все звезды высыпали на открытое небо.

Глядя на него, Вилле задумчиво сказал:

— Каждый стоящий человек должен всегда иметь над своей головой Полярную звезду… Пусть все вращается, меняет места, — она одна неизменна, Полярная звезда.

На рассвете товарищи увидели Тьярва, а затем Толбаген — маяки, открывающие путь в глубоко врезавшийся в сушу фьорд. В дальнем замыкающем углу этого фьорда на островах и мысах расположился Стокгольм, омываемый с запада водами озера Меларен.

«Разве есть на свете места красивее, чем озеро Сайма с островами, которых на нем больше, чем дней в году!» — так думала раньше Айно, но Стокгольмский фьорд с лесистыми и скалистыми островками, с встающим над ним ранним солнцем, от которого розовела вода, был очень похож на Сайму…

— Разве есть на свете что-нибудь красивее, чем Аланды! — вдруг в унисон ее мыслям произнес Шкипер. — Не находите ли вы, господин, что Стокгольмский фьорд не уступает Аландам? Посмотрите, такие же баньки у скал.

Куусинен кивнул. Мысли его были заняты другим — предстоящей встречей с друзьями.

Фьорд жил уже полной жизнью, буксиры тянули за собой баржи, оставляя пенный след, гладь фьорда бороздили быстрые моторки, но люди на шхуне чувствовали себя уверенно, и никто не прятался в каюте.

Навстречу шел миноносец. На его флаге у кормы желтый крест пересекал синее поле. И это сочетание красок вызывало совсем другие чувства, чем белое поле на флаге, пересеченное голубым крестом.

Так они добрались до Тьоко — конечной пристани пригородного пароходства. Еще раньше решили в Тьоко разделиться на две группы. Хотя из-за Аландских островов отношения между шведским и финским правительствами были неприязненные, но не исключено, что, узнав Куусинена, его могут выдать финским властям. К тому же нереспектабельный костюм его сам по себе мог показаться подозрительным.

Итак, Шкипер и Команда оставались на шхуне вместе с Отто и Вилле, а Айно с Юнгой на местном пароходике отправились в столицу.

Увы, в «волшебной сумке» пудры не оказалось, а солнце, ветер и соленая морская вода сделали свое дело — кожа на носу облупилась. Надо было на острове закрывать его березовым листком, упрекала себя Айно, чувствуя на своем обветренном лице дружелюбные взгляды пассажиров и особенно пассажирок, не уходивших с палубы.

— Мы с Аландских островов, — мимоходом сказал Юнга, покупая билет.

И скоро это стало известно на пароходе.

— А, молодые граждане нашей страны! Счастливого пути! — напутствовал их капитан на прощание, когда пароходик подходил к пристани против Королевского дворца, и пожал им руку.

Рукопожатием почтил их и матрос у трапа, и вышедшие из машинного отделения машинисты, и многие пассажиры.

— Счастливого пути, земляки!..

Впервые за много времени Айно шла по улице, не опасаясь, что каждую минуту ее могут схватить и заточить в каземат.

ВСТРЕЧА В СТОКГОЛЬМЕ

Айно Пессонен в Стокгольме подымалась по лестнице дома № 10 по Торсгаттан.

Когда она вошла в кабинет, навстречу ей бросился Хурмеваара, и, к удивлению присутствующих — у финнов это не принято, — они крепко обнялись, расцеловались. Кроме Иорпеса, который был в курсе дела, остальные не знали, что ее появление здесь означало и то, что Куусинен прибыл, что он здесь, на свободе.

Айно не стала отвечать на вопросы, которыми ее засыпал Хурмеваара.

— Скорее отправляйтесь в Тьоко за Куусиненом и Вилле.

Хурмеваара принялся названивать по телефону. Но только к вечеру удалось раздобыть моторку адвоката Хелльберга.

А пока Айно узнала, что Гюллинга, на встречу с которым так рассчитывал Куусинен, нет в Стокгольме — его вызвал в Москву Ленин. И сейчас он, пройдя через всю Норвегию, до ее крайнего севера, на рыбацкой ладье уже переправился в Мурманск, всего несколько недель освобожденный от интервентов, а оттуда в Москву.

В то время это был самый безопасный путь с Запада в Россию.

Айно поместили на квартире у Гюллинга, у его жены Фанни. Когда Эдуард даст знать о себе, они вместе отправятся в Петроград. Вилле Оянена временно поместили на квартире у Усениусов, тех самых, у которых в Хельсинки в августе семнадцатого года двое суток жил Владимир Ильич.

Куусинена забрал к себе Хурмеваара.

Вечером он повел Айно и Юнгу к гранитной набережной, у которой плавали белокрылые лебеди, посадил на подошедший белый моторный катер Хелльберга «Энгельбрект» и, пожелав удачи, сказал, что будет ждать их на пристани у Скансена.