Мои двенадцать увольнений

— Стой, Арчи.

Но было поздно, пудель унесся вместе с моими шикарными трусиками куда-то в гостиную. Я посмотрела под всеми диванами, креслами, вот пыталась прозондировать щель между шкафом и полом.

— Что потеряла, Николеттка?

— Арчи трусы спер.

— У тебя запасных что ль нет?

— Таких нет. Вот, зверюга вредная, они же итальянские, дорогие.

— На работу поедешь или будешь трусы по дому разыскивать?

— Поеду.

— Через пятнадцать минут, чтоб была готова.

— Слушаюсь, мой генерал.

Я даже пятками щелкнула, так и не встав с пола.

Мы явно кого-то или чего-то ждали. Уже семь минут стоим около перекрестка, все уже пять раз проехали, а мы все стоим. Кравец все же проехал это перекресток.

Проверка шла быстро, по моей части тут действительно было мало работы. Мне показывали лабораторию, рассказывали, что они изучают, что хотят получить, сколько им еще осталось до результата, я слушала, восхищалась, кивала и ничего не понимала. После обеда засела в кабинете Савелия. Как и обещала, навела там порядок, чему хозяин не слишком обрадовался, опять бурчал, но не выгнал, а значит, все его устраивает. С людьми, которые отнимали время или которые вызывали его недовольство, он был резок, почти груб, но все уже давно к этому привыкли. Первое время многие вылетали из его кабинета в слезах, многие писали заявление об уходе, но остыв все же оставались.

— Домой поехали.

— Так рано.

— Здесь мне уже ничего делать, остальное дома посмотрю, мне там лучше думается. Твой шеф опять придумал фигню, стратегию ему распиши на пять лет вперед. Я уже ему делал это пять лет назад, путь все тот же.

— Так давайте я это сделаю, вы мне тезисно расскажите, а я распишу.

— Поехали, дома решим все.

Мы опять стояли на перекрестке, опять что-то ждали. И мне кажется, я поняла что. Если завтра повторится, то мои догадки верны.

— Давай, по городу покатаемся.

— Только термокружку с чаем захвачу и поехали.

Люблю я ночные катания по городу. Все сверкает, переливается, становится красивым и загадочным, нелицеприятное растворяется в темноте. Савелию нужно было подумать, но он не хотел оставаться в одиночестве, так и мотались мы по мостам, улицам почти два часа в полнейшей тишине, только Арчи иногда поскуливал или гавкал. Что ж, Кравец, не так ты и непробиваем, как все вокруг думают, остается только узнать твое слабое место. И мне казалось, что я его уже знаю.

Теперь первое место в списке, кого я точно прибью, прочно занял Кравец. Привез он меня утром к одному из пилонов моста и передал в руки мужичка в спецовке. Мне бы сразу понять по ядовито-оранжевой жилетке, что лучше мне никуда не идти, но я же всегда пропускаю сигналы об опасности. Что ж Савелий был прав, от его развлечения я закачалась и очень сильно.

— Обычно в такую погоду разрешение на подъем не дают. Вы рисковая дамочка.

Это у меня шефы все ненормальные, а не я рисковая. Вид на город был захватывающим, еще бы высота пилона метров двести точно, а может и больше. Летом бы сюда, может тогда ветер не такой сильный. Но сейчас меня больше волновала надежность веревки и карабина и возможность улететь в нейтральные воды, а не окружающая красота. Мой непродуваемый пуховик продуло напрочь, а вместе с ним и мое несчастное тело до самой последней клетки. Хорошо, что дядя в оранжевом все же спустил меня вниз. Иногда жалею, что не курю, пару пачек сейчас бы точно прикончила. Моей рискованности хватило еще на прогулку по городу, покаталась на фуникулере, пофотографировала со смотровой площадки, порадовалась, что памятник Кириллу и Мефодию обошелся без ошибок, а то у московского их штук восемь насчитали. Вернулась домой залегла в горячей ванне, Арчи все пытался запрыгнуть ко мне, но я ловко купировала все его попытки. Правда от простуды это не спасло, к вечеру моей нормальной температурой стало тридцать восемь и пять. Но пока еще не вечер, и я стояла у перекрестка, вот уже и машина Савелия на посту, вот и я как бы случайно перехожу этот перекресток.

Женщина устало шла к скверу. На одной из лавочек она села, хотя погода по моим представлениям совсем не располагала к подобным действиям. Человеку просто не хотелось идти домой, что же там такое происходит, что лучше замерзнуть, чем пойти к себе?

— Добрый вечер, вы не возражаете, если я присяду с вами рядом.

Женщина удивленно на меня посмотрела, но все же согласно кивнула.

— Вы из Москвы?

— Почти, из Подмосковья. А мне говорили, что говор почти не отличим от местного.

— Отличим.

— Значит, меня опять обманули. Вы не замерзли? Может кофе выпьем где-нибудь? Я просто во всем городе знаю только одного человека, а он сейчас работает, а одной так одиноко. Составите компанию?

Женщина некоторое время меня разглядывала, но иногда я могу изобразить из себя святую простоту, и на это иногда даже ведутся, вот как сейчас.

— Меня, Николь зовут.

— Маргарита.

— Очень приятно.

Это я и так уже знаю. Кафешка была недалеко. Меню порадовало наличием горячего шоколада.

— А это шоколад или какао?

— Шоколад.

— Я просто сразу предупреждаю, что если это будет какао, я за него платить не буду. А что посоветуете из десертов?

— Портовая ночь.

— А на что это похоже?

— На Прагу.

— А есть что-то похожее на наполеон?

— Есть. Непотопляемый Варяг.

— Ну и названия. Давайте Варяга.

Марго заказала себе американо и клаб-сэндвич. Так за разговорами ни о чем я успела выяснить почти все о жизни Маргариты. Теперь бы еще вытянуть информацию из Кравца.

— Спасибо, Маргарита. Может быть, завтра опять составите мне компанию?

— Не знаю. У меня много работы.

— Вот мой номер, пишите лучше смски, не успела еще обзавестись местной симкой.

— Хорошо, напишу, Николь. Спасибо за вечер.

Он был тебе нужен, небольшая передышка перед очередным боем.

А мне пора домой, а то как-то нехорошо себя чувствую. Арчи опять вокруг меня прыгал и вилял, а вот Савелий был мрачен, ему показания градусника совсем не понравились. Да ладно, всего-то тридцать восемь и пять, не тридцать же девять. Кравец скорую собрался вызвать. Этого только не хватало! Это разрушит все мои планы. Лекарства и сон быстро вернут меня в норму.

— Ну, что хочешь?

— Сказку, дядя, расскажи мне сказку, — капризным голосом попросила я, устраиваясь поудобней в кресле рядом с камином.

— Какую сказку?

— Печальную. О Деве, чей портрет висит в кабинете.

— Это не сказка. А быль.

— Дядя, расскажи быль, а я посплю под твое старческое бормотание.

Я действительно закрыла глаза, почти заснула, когда Кравец все же начал свою печальную сказку.

— Знаешь, Ники есть моменты, которые ты потом всю жизнь хочешь изменить. Ты точно знаешь, что в этот момент ты сделал неправильный выбор…

— Поэтому не хочу, чтоб Андрей сглупил, как я в свое время.

Я видимо задремала и не совсем поняла причем тут уже Ковин, к истории Марго и Савелия он не имел отношения. Почему мы так охотно верим в плохое? Почему верим другим, а не тем кто дорог?

Сразу его правдой радостной взбодрить или постепенно осчастливить?

— Так, давай в постель иди, да и лекарства тебе пить уже пора.

— Слушаюсь, дядечка.

Дотащилась, рухнула, рядом тут же примостился Арчи, грелочка моя кучерявая. Утром температура была в норме, вот что кобель под боком делает. Кравец решил меня на больничное питание перевести, притащил манку. Я практически всеядна, но есть вещи, которые мой организм просто не воспринимает — эта кашка из этой оперы. А еще и молоко горячее с медом и маслом, он меня точно решил угробить. Пришлось выползать из постели, а кто-то этому так обрадовался, что вышиб дверь лбом.