Мои кости

– Катя, - медленно произнес Андрей. – Мне очень плохо. Сегодня не получиться.

– Что-то с сердцем? Давай я вызову скорую.

– Нет-нет, просто отравился некачественными консервами. Все утро рвет.

Последовало молчание.

– Хорошо, я перепишу тебя на среду, но будь готов со вторника. Ешь нормальную еду и не увлекайся алкоголем. Я же слышу по голосу, что ты нетрезв.

– Спасибо, Катенька.

– Когда ты меня так называешь, всегда происходит что-то нехорошее.

– Это пройдет. Проблююсь и все будет прекрасно.

– Ладно. Сегодня вечером загляну к тебе. Приберись хоть.

– Я уже начал мыть окна.

– Точно перепил. Ладно, пока.

– Люблю тебя.

Андрей был разбит. Героиновая волна захлестнула его, но ожидаемой эйфории не случилось. Мужчина лежал, раскинув руки, и медленно проваливался сквозь подушки. В ушах стоял звон, словно церковные колокола предвещали завершение службы. Очень хотелось пить. Андрей дошел до кухни и стал хлестать воду прямо из-под крана, избавляясь от страшного сушняка. Забрызгав всю футболку, мужчина снял ее и бросил на спинку стула. Худое тело обнажало ряды ребер, сплетенных в единый костный каркас. Обколотые руки зудели, хотелось содрать с них тонкую кожу. Отчего-то стало невыносимо противно. Угнетенное состояние подкрадывалось все ближе, желая полностью укорениться в сознании Андрей.

Лопнул капилляр на руке. Струйка алой крови побежала вниз по запястью и упала на ковер. Андрей не чувствовал боли - героин притуплял все рецепторы. На лбу проступил пот. Слипшиеся волосы комьями висели на кисках и напоминали мох на коре дерева. Глаза медленно закатывались, сердце билось учащенно. Часто и тяжело дыша, мужчина мучился от наркотика.

Что-то пошло не так. Обычно после первых тошнотных позывов наступала приятная эйфория, но сейчас она, скорее, сменилась перманентной депрессией. Андрей лежал, и капля слезы стекла на щеку. Шприц так и лежал на табуретке. Рядом пристроился пакетик с порошком и закопченная ложка.

Зачем все это было нужно? Неужели нельзя жить, любуясь природой и всеми ее созданиями? Можно найти любимого человека и посвятить жизнь ему. А можно просто найти свое призвание и добиться хороших успехов. В жизни так много возможностей, так зачем убивать себя наркотиками, дающими ложные победы? Вколоть дозу героина еще не победить себя. Кто-то скажет: «это же круто, то бишь колоться». Говорят так не имеющие к наркотикам совершенно никакого отношения люди. В основном, молодежь. Для них авторитет тот, кто регулярно что-то колет, нюхает, курит. Дети сами стараются подражать им и попадают в бездонную яму. Как много людей хвастающихся своими стеклянными глазами с огромными зрачками. Для них курнуть марихуану, то же самое, что показать свой статус, заявить о себе, как о взрослой особи. Точно такие же дураки их поддерживают и даже не пытаются прекратить эту смертельную игру. В результате, на тот свет отгружают вагонами, рельсы которых залиты родительскими слезами. «Не уберегли! Не остановили весь этот выпендреж». Но уже поздно. Теперь их Петенька, подающий большие надежды в лыжном спорте, лежит на том свете.

Все начинается одинаково:

– Попробуй, кайф поймаешь.

– Не хочу. Жизнь мне дороже.

– Да ты посмотри вокруг. Все принимают, чем ты хуже их? В первый раз не опасно. Просто попробуй. Кайфанешь и все забудешь. Никаких последствий.

– Только один раз. Потом я не притронусь к наркотикам никогда.

– Конечно, выбор за тобой.

«Первый раз не опасно».

Где рассказывают такие сказки?

Потом начинается постоянная гонка за новой дозой. Продается все ценное из квартиры, берутся долги, которые накапливаются с небывалой скоростью. Требуется все больше и больше, дабы вернуть те первые, самые чистые ощущения. Но они были иллюзией, растворившиеся на утро. Клубы закроются до следующей ночи, дилеры зароются в свои норы подсчитывать прибыль. Вот только жестоко обманутый человек-ребенок останется стоять на улице и ждать продолжения представления. А его не будет. Цирк уехал. Теперь сворачивайся в узел от ломки и выпрашивай у торгашей еще один грамм в кредит.

Так и произошло с Андреем. С одной лишь разницей в том, что мужчина по собственной глупости стал принимать псилоцины. Если бы мать вовремя это заметила, то, скорее всего, последствия были бы минимальны. А если бы в семье был отец, то Андрей и близко бы не подошел к грибам. Кого винить в этой истории? Свалишь все на одну фигуру, и остальные останутся ликовать, коварно потирая ручки. Распределишь вес равномерно, поровну, и кому-нибудь обязательно достанется больше положенного. Остается только принимать все, как есть и не жаловаться.

Андрей нуждался в помощи. Каждая доза героина отдаляла его от счастья быть живым. Алюминиевая ложка ему не подруга, чтобы ею же и закопаться. Шприц всего лишь посредник между кровью и веществами. Настоящим злом был тот белый гранулированный порошок, что лежал на табуретке и ехидно улыбался.

– Я тебя убью! – вскричал Андрей и резко встал с кровати.

В глазах потемнело, коленки задрожали. Мужчина схватил открытый пакетик и пошел с ним в ванную. Держа своего губителя над открытым унитазом, Андрей стиснул зубы и оскалился.

– Ты мне не нужен!

– Одумайся, Андрей. Мы же друзья, - эхом говорил героин. – Ты потратил деньги Кати, своей подружки, дабы купить меня, а сейчас хочешь просто так все слить в унитаз? Слить Катины деньги? Она будет не в восторге. А потом ты будешь биться головой о стенку, сожалея о содеянном. Лучше верни меня под матрас и пусть все будет, как раньше.

Андрей упал на колени, и его стошнило в унитаз. Пластиковый пакетик продолжал висеть в руке.

– Проспись хорошенько, - советовал героин. – А завтра мы повторим все снова.

– И не надейся, - сплевывал мужчина.

Нажав на блестящую кнопку, Андрей спустил воду.

Желчь жгла горло.

Вернувшись в комнату, Андрей сел на край кровати. Он медленно переводил взгляд с матовой ложки на шприц и обратно. Потом опустил глаза на колени и сжал в кулаке героин с такой силой, что сквозь пальцы стал просачиваться порошок. Мужчина принес с кухни маленький пищевой пакет и сунул в него все принадлежности, включая остатки белесой пудры. Пакет он закинул подальше под кровать. Пусть там лежит.

Дыхание постепенно нормализовалось, но сердце стучало только громче. Андрей приложил ладонь к голой груди с левой стороны и услышал едва различимые хлюпающие звуки. Это был недобрый знак. Отчего-то стало страшно идти к врачам, чтобы они обследовали мотор Андрея. А вдруг и найдут что-нибудь нехорошее.

Да нет. Это были предрассудки. Мужчине было всего двадцать пять, и его сердце работало как часы. Даже батарейку не приходилось менять.

Андрей забрался под одеяло и задремал.

В дверь позвонили.

Мужчина соскреб свои кости и придал им вертикальное положение. Шаркая голыми ступнями, он подошел к двери и заглянул в глазок. На пороге стояла Катя. Не медля, Андрей открыл дверь и впустил девушку. От нее пахло холодом.

– А вот и я! – радостно засмеялась Катя, держа в одной руке пакет с продуктами, а в другой – две бутылки вина.

Андрей выглядел каким-то помятым, сонным. Глаза едва избавлялись от век, образуя узкие щелочки.

– Я же обещала зайти. А ты убрался, как я говорила?