Мои мужчины

– Тогда командуй!

– Ты готова выполнять?

Я кивнула.

– Тогда пошли в ванную. Без разговоров!

Пожав плечами, я пошла за ней.

– Скидывай халат и снимай трусы! — велела она.

– Зачем?

– Ты же готова подчиняться!

Ощущая себя полной дурой, я выполнила это странное указание подруги. Та смерила меня оценивающим взглядом с головы до ног, взяла с полки запечатанный бритвенный станок и протянула мне.

– Все просто великолепно! Но вот это мохнатое безобразие, — она указала на треугольник внизу моего живота, — убрать немедленно! Можешь совсем сбрить, можешь маленькую вертикальную полосочку оставить, но такую срамоту теперь не носят!

НАЧАЛО БИЗНЕСА и не только…

Честно говоря, я совершенно не поняла, зачем я нужна Кате, так хорошо устроившейся в прекрасной двухкомнатной кооперативной квартире в центре Москвы. В тот же день она созналась мне, что на самом деле не сняла ее, а купила за три тысячи долларов у семьи, уезжавшей на ПМЖ в Германию. В то время три тысячи долларов казались огромной, просто непредставимой суммой, а приобретение кооперативной квартиры человеком со стороны, то есть в этом кооперативе не состоявшим, было с правовой точки зрения делом мутным. Катьку потом два года таскали по судам, пытаясь оспорить ее право на владение этой недвижимостью. Но она, скопившая заветные три тысячи зеленых за первые полтора месяца своего компьютерного бизнеса, ни минуты не сомневалась в правильности своего решения, и время показало, насколько она была права.

Пока я, следуя приказу подруги, наводила марафет в интимных местах, рабочие покончили с маленькой комнатой. Они ушли, а спустя час была привезена и установлена нехитрая мебель. Катька предупредила меня, что вечером приедут покупатели, которые хотят приобрести для какого-то вычислительного центра пять компьютеров с принтерами, и мы должны приложить максимум усилий для того, чтобы они оставили хоть какой-то задаток и согласились подождать десять дней, пока мы закажем и получим товар. Но говорить им о том, что товара еще нет в Москве, не стоит, так как эти клиенты отличаются крайней жадностью и подозрительностью.

Каково же было мое удивление, когда в одном из появившихся у Катьки клиентов я узнала постоянно бывавшего с нами в походах и порой неделями жившего у нас в квартире родительского приятеля дядю Витю Поплавкова! Помню, это был веселый и безалаберный программист, который вел беспорядочный образ жизни. Он стремительно менял подруг, иногда, впрочем, успевая на какой-нибудь из них жениться. Запомнить его баб не было никакой возможности, да это было и не нужно. Всех их почему-то звали Ленами. При этом те из них, кого я видела, были одинаково неказисты, неопрятны и без перерыва курили. Дядя Витя, никогда не имевший ни своего угла, ни минимальных денег, для придания своему облику хоть какой-то значительности давным-давно отпустил длинную клочковатую бороду и не выпускал из желтых неровных зубов массивной трубки. Вторым человеком был симпатичный парень лет двадцати шести, судя по всему, Витин сын от одной из его давних, незнакомых мне по малолетству Лен.

– Дядя Витя! — воскликнула я непроизвольно, едва они вошли.

Я бросилась было на шею к старому другу моей распавшейся семьи, но он раздраженно отшатнулся от меня.

– Вы знакомы? — спросила нас обоих Катя, проводя визитеров на кухню.

– Условно! — мрачно буркнул Поплавков. — Я видел ее когда-то. А на прошлой неделе ее отец кинул меня на триста гринов.

Сопя, он залез за стол. Только тогда я обратила внимание, что за то время, пока мы не виделись, на его тонкокостном тщедушном тельце вырос большой арбузоподобный живот. Витя уперся взглядом в стол, всем своим видом демонстрируя недовольство и неприязнь. Я поняла, что мое присутствие все испортило. Сын же его, напротив, спокойно и доброжелательно обвел взглядом меня и Катю и, не повышая голоса, обратился к отцу:

– Ну что ты заливаешь, батя?! Никто тебя не кидал. Ты сам принтер с факсом перепутал, когда спецификацию составлял. Или не так?

– Так он же мог заменить!

– Мог, конечно! Но ты его вначале пидором гнойным обозвал. Какие уж тут замены?! Нервы у тебя, батя, ни к черту! Отдохни пока.

Униженный явным неуважением сына, Витя Поплавков вытащил из недр мятых брюк трубку еще большего размера, чем та, которой он манипулировал когда-то, и выложил на стол банку какого-то очень импортного табака и набор блестящих инструментов, приспособленных для техобслуживания этого курительного прибора. В дальнейшей беседе Витя участия не принимал. Не спрашивая ни у кого разрешения, он закурил, окутав нас сизыми облаками табачного дыма. Дым, впрочем, был ароматным и не мерзким. Его сын действительно был несравнимо приятнее, чем папаша. Звали его Игорем. Не сводя с меня заинтересованного взгляда, Игорь рассказал, какие компьютеры им нужны, и некоторое время они с Катькой торговались по поводу цены. Наконец наступил самый щекотливый момент — встал вопрос о предоплате. Внимание Игоря, как я заметила, было сосредоточено не столько на разговоре, сколько на моей груди, выпиравшей из тесноватой для меня Катькиной футболки. Я понимала, что сегодня ему явно не захочется мне отказывать, и встряла в беседу как раз в тот момент, когда Катька собиралась предложить ему заплатить пятидесятипроцентный аванс:

– Я думаю, Игорь, для того, чтобы все быстро и качественно поставили, лучше заплатить все заранее. — Ответом на эту наглость была тишина, но после паузы я продолжила: — Ведь вы уже наверняка получили аванс от ваших клиентов. Эти деньги будут просто лежать у вас без всякого толка. А если мы сможем обеспечить стопроцентное авансирование, то вы получите товар дешевле. Ведь тогда наши продавцы будут иметь достаточно денег, чтобы купить товар, не кредитуясь.

Игорь улыбнулся:

– Не думаю, чтобы вашим фирмачам требовалось кредитование на пять писишек. Это для них не деньги.

– Но мы же у них не одни! — встряла Катька.

Игорь не повернулся в ее сторону, продолжая смотреть на меня.

– И какую же скидку мы получим, если полностью авансируем покупку?

– Минимум пять процентов! — выпалила я.

– Десять! — продолжал улыбаться Игорь.

– Ты нас просто раздеваешь! — воскликнула Катька.

– А это, кстати, идея! — Он засмеялся в голос, хотя и несколько искусственно. — Но не сейчас. Я с папой.

– Что, сын боится конкуренции со стороны отца?! — И Катька кокетливо подмигнула насупленному Вите.

Игорь явно смутился, а Витя напыжился еще больше и принялся усиленно ковыряться в своей трубке какой-то блестящей железкой. Поведение этого человека, в свое время находившего приют и тепло в моем доме, так раздражало меня, что я едко выпалила:

– Нет, Катюха, не волнуйся, ведь среди нас нет ни одной Лены.

Человек, которого я пять лет назад звала еще дядей Витей, трясясь, вскочил со своего места:

– Я думаю, сынок, нам незачем иметь дело с этими базарными торговками!

Не выпуская трубки из зубов, он встал из-за стола и, бесцеремонно оттолкнув Катьку, протиснулся к выходу из кухни. Игорь повернулся всем корпусом и несколько секунд задумчиво смотрел на своего отца. Тот, задрав голову к потолку, нервно пускал из поросших седым волосом ноздрей клубы дыма. Потом Игорь посмотрел на Катьку. Вслед за ней — на меня.

– Я согласен, — тихо проговорил он. — Мы авансируем сделку на сто процентов… Скидки нам не надо…

– Как не надо? — возопил его отец.

– Эта сделка будет без скидки. Мы на ней и так неплохо зарабатываем. Деньги привезу завтра. А сегодня мы идем ужинать в «Орленок» на Воробьевых горах. Надеюсь, вы не откажетесь составить мне компанию?

Он обращался, разумеется, к нам с Катькой. Его отец поперхнулся табачным дымом.

– Я с этой… — Он брезгливо ткнул в мою сторону указательным пальцем с обкусанными грязными ногтями и заусенцами. — Я с дочерью этого… Я с ней за один стол не сяду!

Игорь ответил тихо-тихо:

– Я надеюсь, девушки не станут возражать, если ты будешь ужинать за отдельным столиком.

Игорь заехал за нами с Катькой через час. Отца его в машине не было, и мы так поняли, что его персональный отдельный столик будет от нас весьма далеко. За месяцы, прошедшие с момента развала нашей семьи, я отвыкла даже от отцовской «Волги». А когда Игорь усадил нас в свой старенький «двести восьмидесятый» «Мерседес», я испытала настоящий культурный шок. Это была первая иномарка, на которой мне посчастливилось проехаться по вечерней Москве. Таких машин в России тогда еще были единицы. Я не обращала внимания ни на обшарпанный кузов с пятнами ржавчины на крыльях и дверях, ни на продавленные кожаные кресла. Все в этой невзрачной, травянистого цвета машине мне казалось самим совершенством. И хозяин ее мне нравился тоже все больше и больше.