Мои волки. Любовь истинная и нет

— Ну я же тебе сказала: хочу посмотреть, кого Эшти к себе привел. Это ведь его истинная. Та самая, — волчица с фиолетовым ежиком бросает в мою сторону короткий взгляд и медленно, шепотом повторяет, показывая пальцами в воздухе кавычки: — Та. Самая. Понимаешь?

Брюнетка в комбинезоне хмурится, но спустя секунду ее лицо светлеет.

— А-а-а. Та самая. Волчица, укравшая сердце нашего Эшти.

И обе незнакомки поворачиваются ко мне. Повисает неловкая тишина. Если быть точной, неловкая для меня одной, потому что девицы сконфуженными не выглядят. Наоборот, смотрят так, словно ждут, когда я отвечу на все их невысказанные вопросы.

Первой не выдерживает волчица с яркими волосами — из них двоих она самая бойкая.

— Прости, мы без пирога. Невежливо идти в гости с пустыми руками.

Мне все еще нечего на это ответить, и незнакомки принимаются тараторить, перебивая друг друга:

— Мы подозревали, что Эшти нашел пару.

— В последнее время он сам не свой.

— Утром Келли видела, как он ведет домой какую-то девушку.

— Мы живем рядом. За теми деревьями, — брюнетка кивает в сторону окна.

От их громких голосов, от непрерывного тарахтения в висках начинает болезненно стучать, и я морщусь, откидываясь на спинку кровати.

— Кто вы такие?

Девицы переглядываются и, не сговариваясь, бесцеремонно плюхаются на постель по обеим сторонам от меня.

— Как кто? — удивляется брюнетка. — Сестры Эшти. Он о нас не рассказывал?

Наверное, стоит признаться, что мы с Эштером редко общаемся по душам, но я молчу и только выше подтягиваю одеяло.

— Какая-то ты неразговорчивая. Меня зовут Тина, — девица в кожаной куртке придвигается ближе и принюхивается к моей шее. — А это Келли.

Брюнетка протягивает мне кулак — предлагает по нему стукнуть.

— Я почуяла, что ты спишь в этой комнате, — говорит Тина. — Хотела посмотреть. Очень уж любопытно стало. Не рассказывай Эшти, пожалуйста. Он будет ворчать.

Растерянная, я киваю. Пользуясь моим замешательством, сестры принимаются болтать без умолку. О брате, о порядках в стае, о том, что мне обязательно здесь понравится. Сначала от их непрерывного трепа у меня пухнет голова, затем я втягиваюсь, понимаю, что слушаю с интересом, что собственные проблемы постепенно отступают на задний план.

Давно я не общалась с другими девушками. Последние пять лет в каждой волчице, ну, кроме, наверное, Хлои, я видела потенциальную соперницу. А ведь когда-то у меня были подруги…

— Только учти, первой самкой стаи ты не станешь, — внезапно выдает Тина и несколько раз кивает в подтверждение своих слов.

— Почему?

Не то чтобы меня это волнует.

— Потому что первой самкой у нас считается старшая сестра вожака. Она защищает интересы волчиц. Мужчины не имеют права вмешиваться в дела женщин. Принимать законы, которые касаются самок. Это... — Тина поворачивается к Келли: — Подскажи слово.

— Нонсенс.

— Нонсенс. Во! — она вскидывает указательный палец.

Как все странно в клане черных волков.

Тина продолжает, не замечая моего изумления:

— Поэтому первой в стае буду я. Но не огорчайся. Положение супруги вожака тоже очень высокое. Ты будешь моей правой рукой. Здорово ведь?

Всего пару часов назад я чувствовала себя разбитой, а сейчас на губах против воли расползается улыбка. Эти девчушки такие искренние, непосредственные, забавные. Сколько им, интересно, лет?

— Мама очень хочет с тобой познакомиться, — заговорщически шепчет Келли: — Мы рассказали ей, что наш Эшти привел в стаю истинную.

Сестры улыбаются, а у меня перед глазами — последний разговор с родителями Гора. В ушах до сих пор звучат оскорбления Освальда. Его злые, грубые слова. Первое знакомство с будущими свекрами тоже, как помню, было неважным: я словно пробежала голая и босая по леднику. Никогда прежде я не ощущала столько негатива, молчаливого пренебрежения, неприязни, направленных в мою сторону. Не уверена, что готова пройти через это еще раз, снова предстать перед чужим судом.

Пока я беспомощно барахтаюсь в своих мыслях, внизу, на первом этаже, щелкает дверной замок.

— Лапы! — испуганно шипят сестры и наперегонки бросаются к окну.

* * *

Поднявшись в мою спальню, Эштер морщится и по-собачьи втягивает воздух, а затем, как Тина и предрекала, начинает ворчать:

— Эти неугомонные девицы были здесь? Совсем отбились от рук, чертовки. Они тебе мешали? Скажу, чтобы больше не приходили сюда без предупреждения.

— Нет, — я резко подаюсь вперед и сама удивляюсь своей реакции, мне действительно не хочется, чтобы Эштер запрещал сестрам со мной общаться. — Тина и Келли очень милые, они меня развлекли.

Истинный смотрит с недоверием, но потом его взгляд смягчается.

— Ладно. Как скажешь. Хочешь посмотреть, что я купил?

В обеих его руках по три больших пакета с логотипом местного бутика, и я, как девушка, при виде них, вероятно, должна испытывать любопытство и предвкушение. Прежняя беззаботная Элен, несомненно, обрадовалась бы подаркам, но дело в том, что я чувствую себя другой, вялой и ни к чему не испытывающей интереса.

С безразличием я наблюдаю за тем, как Эштер раскладывает на кровати купленные для меня вещи: несколько пар мягких трикотажных штанов для дома, пять футболок разных оттенков серого, джинсы с художественными потертостями на коленях и алое платье, напоминающее о прежней жизни.

— Я заметил, что ты часто носишь красное, — говорит Эштер. — Наверное, тебе нравится этот цвет. Вот, решил прихватить.

Я смотрю на яркую тряпку в его руках и отчетливо понимаю, что никогда ее не надену.

— Гор любил. Я — нет. Мне нравится простая темная одежда.

— Что ж, я купил тебе десять комплектов одинакового черного белья. На самом деле я доверил выбор консультанту, потому что ничего в этом не смыслю. Показал только примерный размер. Надеюсь, подойдет.

Эштер заплатил за мои лифчики и трусы. Мне должно быть неловко, но все чувства словно атрофированы.

— А здесь, — он шуршит пакетом, — туфли, кроссовки и… девушка в магазине, продавщица, называла это слипоны. Короче, кеды без шнурков. Должны быть удобными.

Он смотрит на меня так, будто ждет одобрения. Затем, смутившись, кашляет и отступает к двери.

— Ты можешь примерить, а я пока сделаю чай.

Конечно, ничего примерять я не собираюсь. Когда Эштер уходит, я натягиваю на себя первые попавшиеся футболку и штаны, а остальную одежду раскладываю по полкам шкафа.

На лестнице меня настигает цитрусовый аромат бергамота и куда менее приятный запах жареной яичницы. Эштер не только заварил чай, но и приготовил нехитрый ужин.