Мокрое сердце

— Проект «Феникс» был намного впереди официальной науки, — ответил Саян, не отрывая взгляда от своей работы. — Но даже там такая процедура считалась теоретической. Мы делаем то, что никто никогда не делал раньше.

Последним этапом был запуск интегрированного органа. Саян ввел финальную дозу нанокрови, которая должна была активировать «двойное сердце» и интегрировать его с нервной системой Альберта.

— Сейчас узнаем, сработало ли, — сказал он, готовясь к дефибрилляции.

Первый разряд не дал результата. Второй тоже. На третьем мониторы показали слабую, нерегулярную активность.

— Еще один, — настоял Саян, и Елена снова применила дефибриллятор.

Внезапно «двойное сердце» сделало мощный, уверенный удар. За ним последовал второй, затем третий. Неравномерный, странный ритм, но определенно — биение сердца.

— У нас пульс! — воскликнула Елена, глядя на мониторы. — Нестабильный, но есть!

Саян проверил показатели и кивнул.

— Наномашины адаптируются. Интеграция проходит успешно. Теперь нужно время.

Они закрыли грудную клетку Альберта, оставив специальные дренажи для вывода лишней жидкости. Наномашины должны были продолжать работу, завершая интеграцию и восстанавливая поврежденные ткани.

— Что теперь? — спросила Елена, снимая хирургические перчатки.

— Теперь мы ждем, — ответил Саян. — И молимся, если вы верующий. Следующие 48 часов будут критическими. Если не будет отторжения или сбоев…

Он не закончил фразу, но Елена поняла. Если всё пройдет хорошо, Альберт будет первым человеком с интегрированным «двойным сердцем» — полусинтетическим органом, усиленным нанотехнологиями. Первым человеком, ступившим за грань современной медицины.

Она подошла к койке, глядя на бледное лицо Альберта. Он был подключен к десяткам приборов, мониторов, капельниц. Но, несмотря на всю эту технологию, он выглядел уязвимым, человечным.

— Выживи, — прошептала она, осторожно касаясь его руки. — Ты слишком упрямый, чтобы умереть сейчас.

В груди Альберта, под повязками и бинтами, его новое сердце — наполовину его собственное, наполовину созданное человеческим гением — делало свои первые удары, привыкая к новой реальности. Удары, которые, возможно, изменят не только его жизнь, но и будущее медицины.

А за окнами лаборатории продолжал идти черный кислотный дождь, словно оплакивая конец старого мира и рождение нового.

Глава 6: Два сердца

Альберт Харистов возвращался к жизни медленно, словно всплывая с глубины. Сначала появились звуки — писк приборов, шорох одежды, приглушенные голоса. Затем пришли ощущения — жжение в груди, сухость во рту, тяжесть в конечностях. И только потом он смог открыть глаза.

Свет был мягким, приглушенным, но всё равно резал глаза, как будто его зрачки стали чувствительнее. Он моргнул несколько раз, пытаясь сфокусировать взгляд, и постепенно различил потолок лаборатории, покрытый трещинами, которые складывались в причудливые узоры.

«Я жив,» — мысль была простой, но удивительной. — «Эксперимент сработал.»

Следующее, что он почувствовал, было странным. Биение сердца. Не обычное, ровное, к которому привык за всю жизнь, а иное — двойное, с неправильным ритмом. Словно в его груди находилось два разных органа, бьющихся в слегка различающемся темпе.

Тук-тук. Тук… тук-тук. Тук.

— Он приходит в себя, — произнес голос Елены где-то рядом.

Альберт повернул голову, и это простое движение вызвало новую волну ощущений — каждая мышца шеи ощущалась отдельно, каждое скольжение сухожилий, каждый позвонок.

— Сколько… времени? — его голос был хриплым, как наждачная бумага.

— Семьдесят два часа после операции, — ответил Саян, появляясь в поле зрения. — Вы были в медикаментозной коме. Мы решили, что так будет безопаснее для начальной интеграции.

Альберт попытался пошевелить руками и с удивлением обнаружил, что они слушаются лучше, чем он ожидал. Он поднял ладонь и посмотрел на нее, словно видел впервые. Вены выступали под кожей, и он мог поклясться, что видит пульсацию крови в них.

— Пить, — произнес он, и Елена тут же поднесла к его губам стакан воды с трубочкой.

Вода показалась ему необыкновенно вкусной, наполненной оттенками и минералами, которые он никогда раньше не замечал. Он чувствовал каждый глоток, как он проходит по пищеводу, достигает желудка. Это было странно, почти пугающе.

— Что… со мной? — спросил он, когда смог говорить немного лучше.

— Операция прошла успешно, — Саян сел рядом с кроватью. — «Двойное сердце» интегрировалось с вашим естественным органом. Наномашины провели реструктуризацию тканей и завершили слияние. С технической точки зрения, вы теперь обладатель первого в мире полностью функционального гибридного сердца.

— Ощущения… странные, — Альберт прислушался к необычному ритму в груди. — Как будто я чувствую слишком много.

— Это ожидаемый эффект, — кивнул Саян. — Наномашины не только восстановили поврежденные ткани сердца, но и улучшили нервную проводимость. Ваша сенсорная система работает на более высоком уровне.

— Проще говоря, вы чувствуете то, что обычный человек не замечает, — добавила Елена, проверяя его пульс. Прикосновение ее пальцев к коже вызвало каскад сенсорных ощущений. — Ваши показатели стабильны, но необычны. Двойной пульс, повышенная оксигенация крови, ускоренный метаболизм.

Альберт попытался сесть, и к его удивлению, это получилось без особых усилий, несмотря на недавнюю операцию.

— Зеркало, — потребовал он. — Я хочу видеть.

Дмитрий, который тихо стоял в углу комнаты, молча подал ему небольшое зеркало. Альберт посмотрел на свое отражение и едва узнал себя. Лицо было бледным, но не болезненным. Шрам пересекал бровь и скулу, как прежде, но другие, более свежие ссадины и порезы, полученные при аварии, уже затянулись, оставив лишь едва заметные розоватые следы.

Но самым странным были глаза. Его обычные стальные глаза теперь казались ярче, живее, словно в них горел внутренний огонь.

Альберт отложил зеркало и медленно расстегнул больничную рубашку. На груди виднелся свежий операционный шрам — длинный, от горла до солнечного сплетения, но на удивление аккуратный и уже затягивающийся. Вокруг шрама кожа имела необычный оттенок — слегка красноватый, с едва заметным металлическим отливом в свете ламп.

— Впечатляет, — произнес он, осторожно касаясь шрама. — Скорость регенерации тканей превосходит все известные показатели.