Мокрое сердце

Нейро неохотно согласился. Альберт проверил заряд нейромодулятора — головная боль, его постоянный спутник, сегодня была особенно настойчивой. Затем он почесал Шрёдингера за ухом.

— Не скучай, зверь. Светлова покормит тебя, если я задержусь.

Кошка моргнула своими разными глазами, словно понимая важность момента.

Промзона Юго-Восток представляла собой квинтэссенцию упадка — огромные индустриальные скелеты заводов, заброшенные склады, ржавые конструкции, поглощаемые наступающей природой. Граффити на стенах, следы костров бездомных, мусор и ощущение забвения.

Альберт добрался туда на старом мотоцикле — одной из немногих личных роскошей, которые он мог себе позволить. Электрический мотор работал почти бесшумно, что было преимуществом в месте, где лишний шум мог привлечь нежелательное внимание.

Завод биомедицинских приборов когда-то был гордостью города — современный комплекс, производивший высокотехнологичное оборудование для больниц по всей стране. Теперь от него остались лишь обшарпанные стены, разбитые окна и воспоминания о недолгом технологическом расцвете.

Альберт припарковал мотоцикл в тени полуразрушенного склада и активировал коммуникатор.

— Нейро, ты меня слышишь?

— Связь установлена, — отозвался синтетический голос в его ухе. — Качество сигнала удовлетворительное. Вы на месте?

— Да. Проверь тепловые сигнатуры. Здесь кто-нибудь есть?

Пауза, во время которой ИИ анализировал данные со спутников и городских камер.

— Обнаружена одна тепловая сигнатура в главном корпусе. Третий этаж, восточное крыло. Плюс несколько мелких сигнатур по периметру — вероятно, бродячие животные.

— Оружие?

— Сканирование не выявило металлических объектов, соответствующих профилю оружия. Но точность в таких условиях не гарантирована.

Альберт кивнул и двинулся к главному зданию, держась в тени. Несмотря на отсутствие прямых признаков опасности, он чувствовал напряжение. За годы работы в медицине, особенно после падения системы, он научился доверять своим инстинктам.

Вход в здание был частично завален обломками, но кто-то недавно расчистил узкий проход. Свежие следы на пыльном полу подтверждали, что он не первый посетитель за сегодня.

Лестница наверх скрипела под его весом, но казалась достаточно крепкой. Третий этаж встретил его запахом химикатов и слабым синеватым свечением, исходящим из-за полуоткрытой двери в конце коридора.

— Кто-то определенно ждет гостей, — пробормотал Альберт, осторожно приближаясь к источнику света.

За дверью оказалось просторное помещение, некогда бывшее лабораторией. Удивительно, но оно не выглядело заброшенным, как остальная часть завода. Пол был чистым, на стенах висели мониторы и схемы, а посреди комнаты стоял стол с подключенным к нему современным оборудованием, источающим то самое синеватое свечение.

И за этим столом сидел человек.

Невысокий, коренастый мужчина с азиатскими чертами лица, аккуратной черной бородкой и внимательными темными глазами, которые, казалось, видели Альберта насквозь. Он был одет в потертый лабораторный халат, на котором виднелся знакомый символ — змея, обвивающая кинжал.

— Доктор Харистов, — произнес мужчина с легким акцентом, не вставая. — Я рад, что вы пришли. Признаться, я не был уверен, что вы расшифруете сообщение так быстро.

Альберт остановился в дверях, изучающе глядя на незнакомца.

— Кто вы? И откуда знаете мой символ? — он указал на эмблему на халате мужчины.

— Меня зовут Саян Тайгаев, — ответил тот, слегка наклонив голову. — Я биохимик. Бывший сотрудник проекта «Феникс» Министерства обороны. А что касается символа… — он слабо улыбнулся. — Змея и кинжал. Исцеление и смерть в одном образе. Я видел ваши ранние работы по кардиорегенерации, доктор Харистов. Ещё до того, как система решила вас наказать за вашу… независимость.

Альберт медленно вошел в комнату, продолжая держаться на безопасном расстоянии.

— Допустим. Что вам нужно от меня?

— Не от вас, — покачал головой Саян. — Для вас.

Он нажал кнопку на столе, и один из мониторов ожил, показывая сложную молекулярную структуру, переливающуюся красными и синими оттенками.

— «Мокрое сердце», — сказал Саян почти благоговейно. — Так называли этот проект в лаборатории. Технология, которая перевернет всю современную кардиологию… и не только ее.

— И что это? — спросил Альберт, невольно заинтересовавшись изображением.

— Синтез наномашин и органических структур, — Саян поднялся и подошел к монитору. — Представьте себе искусственные клетки, которые могут не просто заменять поврежденные ткани, но и регенерировать их. Восстанавливать сердечную мышцу на клеточном уровне. Лечить ишемию, инфаркты, кардиомиопатию… практически любую сердечную патологию.

Альберт подошел ближе к монитору, его профессиональный интерес пересилил осторожность.

— Это невозможно, — сказал он, изучая структуру. — Наномедицина застряла на уровне примитивных доставщиков лекарств уже десять лет. А это… — он указал на определенный участок схемы. — Это выглядит как саморегулирующаяся репликация. Ни одна лаборатория в мире не смогла создать стабильную версию таких наномашин.

— Ни одна известная лаборатория, — мягко поправил Саян. — Проект «Феникс» имел… определенные преимущества. Ресурсы. Доступ к технологиям, о которых большинство ученых может только мечтать.

— Включая запрещенные военные разработки, — заметил Альберт. — Я не наивен, доктор Тайгаев. «Феникс» — это кодовое название программы по созданию суперсолдат. Министерство обороны не интересуется спасением сердечников.

Саян кивнул, улыбка исчезла с его лица.

— Вы правы. Первоначальная цель была военной — создать солдат, способных быстро восстанавливаться после ранений. Представьте бойца, чьи раны затягиваются за минуты, чьи сломанные кости срастаются за часы.

— Звучит как научная фантастика, — хмыкнул Альберт.