Мокрое сердце

— И которые защитят нас от преследования, — добавил Саян. — Если люди узнают о существовании технологии, способной спасать безнадежных пациентов, Вельскому будет сложнее просто устранить нас.

— Но сначала нам нужен этот первый успешный случай, — Альберт убрал контейнер во внутренний карман куртки. — Пациент, которого мы спасем от верной смерти, и который сможет рассказать об этом миру.

Возвращение в Городскую больницу № 4 прошло на удивление гладко. Ожидая допроса или даже ареста, Альберт был встречен лишь раздраженным ворчанием Зоркина о «нарушении трудовой дисциплины» и «непредоставлении больничного листа». Видимо, директор решил, что официальное разбирательство привлечет еще больше внимания к странным событиям в его больнице.

— В следующий раз потрудитесь предупреждать о своем отсутствии, — сказал Зоркин, избегая смотреть Альберту в глаза. — У нас и так не хватает персонала.

— Я был болен, — невозмутимо ответил Альберт. — Побочный эффект от почти смертельной аварии. Знаете, такое случается.

Зоркин что-то пробормотал и быстро ретировался, явно не желая продолжать разговор. Альберт усмехнулся — директор боялся его, и это давало определенное преимущество.

Первым делом Альберт отправился на обход отделений, особенно реанимации и интенсивной терапии, где обычно находились самые тяжелые пациенты. Его улучшенное восприятие позволяло мгновенно оценивать состояние больных, замечая детали, недоступные обычным врачам.

В реанимационном отделении его внимание привлек пациент в дальнем углу — мужчина средних лет, подключенный к аппарату искусственной вентиляции легких. Что-то в его состоянии показалось Альберту необычным, и он подошел ближе.

Взглянув на карту, он узнал, что пациента звали Андрей Лавров, 42 года. Диагноз: тяжелая травма грудной клетки, множественные переломы ребер, разрыв легкого, повреждение сердечной мышцы. Всё это — результат несчастного случая на стройке, где на него упала бетонная плита.

Но глаза Альберта видели больше, чем было записано в карте. Он замечал тончайшие изменения в цвете кожи, слышал едва различимые звуки в дыхании, чувствовал запахи, которые говорили о медленном отмирании тканей.

— Как долго он здесь? — спросил Альберт у дежурной медсестры.

— Третий день, — ответила она. — Его прооперировали сразу после поступления, но… — она замялась. — Доктор Кравцев говорит, что шансов мало. Слишком обширные повреждения.

Альберт кивнул. Его усиленные чувства подтверждали этот мрачный прогноз. Стандартные методы лечения здесь действительно не помогут — слишком много тканей повреждено, слишком много внутреннего кровотечения, которое не удалось полностью остановить.

«Идеальный кандидат для нанокрови», — подумал Альберт, но сдержал себя. Он обещал Елене проконсультироваться перед любыми действиями.

— Есть родственники? — спросил он.

— Жена и сын, — ответила медсестра. — Они приходят каждый день. Должны быть здесь через час.

— Хорошо, — кивнул Альберт. — Я хочу поговорить с ними. И подготовьте, пожалуйста, полный комплект анализов и снимков. Возможно, есть альтернативные методы лечения.

Медсестра с сомнением покачала головой, но пошла выполнять указания. Альберт еще раз внимательно осмотрел пациента, мысленно прикидывая необходимую дозу нанокрови и возможные точки введения для максимального эффекта.

Он достал коммуникатор и связался с Еленой.

— Нашел потенциального кандидата, — сказал он тихо. — Тяжелая травма грудной клетки, множественные повреждения внутренних органов. По стандартным протоколам — случай безнадежный.

— Ты уверен? — в голосе Елены слышалось напряжение.

— Да, — твердо ответил Альберт. — Я использовал все свои новые «таланты» для диагностики. Он умирает, Елена. Медленно, но верно. Стандартная медицина здесь бессильна.

— Я приеду, — решила она. — Хочу сама осмотреть пациента, прежде чем мы решимся на эксперимент.

— Через час будут родственники, — предупредил Альберт. — Нам понадобится их согласие.

— Разумеется, — согласилась Елена. — Но как ты объяснишь экспериментальное лечение? Ты не можешь рассказать им о нанокрови и проекте «Новое Сердце».

— Скажу часть правды, — ответил Альберт после короткой паузы. — Что у меня есть доступ к экспериментальному регенеративному препарату, который еще не прошел клинические испытания, но теоретически может помочь. Подчеркну все риски, но и то, что альтернатива — смерть.

— Хорошо, — Елена вздохнула. — Жди меня. И ничего не делай до моего приезда.

Вера Лаврова выглядела изможденной, с темными кругами под глазами и бледной кожей — классические признаки крайнего истощения и стресса. Рядом с ней стоял подросток лет пятнадцати, Максим, с настороженным, почти агрессивным выражением лица — защитная реакция на страх потерять отца.

Они сидели в маленькой комнате для консультаций, куда Альберт пригласил их после того, как Елена, прибывшая под видом консультирующего невролога, осмотрела Андрея и подтвердила безнадежность его состояния при использовании стандартных методов лечения.

— Госпожа Лаврова, — начал Альберт, стараясь говорить как можно более мягко и убедительно. — Я должен быть честен с вами. Состояние вашего мужа крайне тяжелое. Повреждения слишком обширны, и стандартные методы лечения… — он сделал паузу, подбирая слова. — Они могут лишь немного продлить его жизнь, но не спасти ее.

Вера сжала руки в кулаки, но не проронила ни слезинки. Видимо, она уже выплакала их все за последние дни.

— Я знаю, — тихо сказала она. — Другие врачи уже говорили нам об этом. Они советуют… готовиться к худшему.

— Но есть альтернатива, — продолжил Альберт, ловя ее взгляд. — Экспериментальное лечение. Новый препарат, который теоретически может помочь в случаях, подобных вашему мужу.

Лицо Веры ожило, в глазах появилась искра надежды.

— Какой препарат? — спросил Максим, прищурившись. — Почему о нем никто не говорил раньше?

— Потому что он всё еще находится в стадии разработки, — объяснил Альберт. — Это регенеративная терапия, направленная на восстановление поврежденных тканей на клеточном уровне. Она показала многообещающие результаты в лабораторных условиях, но еще не прошла полный цикл клинических испытаний.

— То есть, это опасно? — прямо спросил подросток.

— Да, — честно ответил Альберт. — Есть риски. Значительные риски. Мы не можем предсказать, как именно препарат подействует на организм вашего отца. Возможны осложнения, аллергические реакции, непредвиденные эффекты.

— Но альтернатива — смерть, — закончила за него Елена, которая до этого молчала. — В этом доктор Харистов прав. По всем медицинским показателям, стандартное лечение в данном случае не может спасти пациента.

Вера и Максим переглянулись, безмолвно совещаясь.