Моль, летающий поезд и весь мир

Советники тем временем выжидающе смотрели на двухстворчатую дверь, так и не подающую признаков «жизни». Спустя некоторое время Моль уже с уверенностью мог заявить, что тяжелая дубовая дверь имеет тринадцать зарубок, три зарубки и множество - сорок четыре - царапин. Тем временем облаченные в черные мантии фигуры начали беспокойно переговариваться.

– Наверное, случилось, что или приперло...

– Черри!

– Может он встретил свою любовь?

– Или того, кхе-кхе, занят. Очень.

– Может, ну его, и идём по домам спать? Не обязательно ведь всю ночь тут торчать.

– А кого ждём?

Яр медленно повернулся к возвышающейся рядом фигуре. Церемониальная мантия яруза выглядит просто: простой, глубокий, настолько глубокий, что можно утонуть, черный цвет с ног до головы и - самое главное!

– серебряная сабля на поясе. Данная же мантия украшалась розовыми и красными цветочками и больше всего напоминала ночник. Сам же владелец выглядел усталым, не выспавшимся, с лицом, будто сжатая мочалка, лицом измученного за день яруза.

Сунрар с удивлением разглядывал собравшихся, выражая полное непонимание к происходящему, что все почувствовали себя неуютно.

– Хм... проговорил Яр,

– А не должен ли ты быть более... э-э... официально одетым? У нас тут совет собрался...

– И так сойдёт.

Сунрар устало прошел в центр залы, плюхнулся в мягкое, обитое красным бархатом, кресло, и поерзал недовольно.

– А чего все стоят? Я себя прям неуютно чувствую, когда вы все пялитесь на меня вот так... да не смотри так на меня Яр!

– Мы тебя от сна не оторвали? Может, какое очень важное дело...
– вежливо осведомился Яр.

– Я всегда занят, — ответил Сунрар.

– Конечно, — поддакнул третий советник.

– Я никогда не сплю, когда нужно заниматься делом.

– Это конечно. Да. Но у нас тут дело...

– Изгнание.

– Что?

– Вы собрались изгнать Услара и Моля, что тут непонятного, Яра?

– Но твое мнение тоже важно!

– Конечно. И я принял решение: изгнать.

– Но может, ты хочешь поговорить напоследок с приговоренными? Или, может, изменить свое решение...

Правитель демонстративно зевнул, после чего с видом измученного человека стал подниматься по лестнице.

– А, кстати, - остановился он на половине своего восхождения.
– Чего тут делают все эти отбросы?

– Это толпа. Зрители.

– Все вон!
– Заорал Сунрар, бросив зелёный тапок.
– Все по домам, уроды!

Черри заозирался беспокойно.

– Что он там говорит? И вообще, кто этот парень в пижаме?

– Это Сунрар, господин, — терпеливо объяснил Яра.

– Что-что?

– Это Сунрар, господин.

– Пошел вон, негодник! Нечего бросаться тут вещами! Негодяй!- воскликнул старый советник, пытаясь разглядеть мутную, как и весь мир, фигуру на лестничной клетке.

Яра вздохнул обреченно.

– Он наш правитель, Черри. Мы сами выбрали его править народом

– Да? Чертовски глупый поступок. Меня тогда По-любому не было.

Третий советник с мольбой и извинением, как извиняются за душевно больных, ухмыльнулся правителю: всё - таки Черри старый повидавший много ужасного на своем жизненном пути, пусть это всё ужасное было с его благословения, но понял, что Сунрар и сам смеется улыбкой личности, которая решает, кому сколько прожить.

– Значит всё - таки изгнание. Ну, раз не будет больше интересного, - Яра собрался, - тогда все могут расходиться.

Вообще, вся эта история с усыновлением человеческого ребенка вызывала у советников глубокое удивление и злость, как часто бывает, когда кто-то обнаруживает, что у соседа лучше картошка взошла. Диву даешься, какими бывают завистливые люди. Старшие ярузы квартала неоднократно пытались убить или выбросить ребенка еще младенцем, да только будто сами боги охраняли всё время малого. В них крепла ненависть к ребенку. А ребенок обычно, отвечал спокойно, но уверенно и на следующий день обидчик обнаруживал свое белье где-то высоко или, наоборот, очень низко. В конечном счете, решили ждать лучших времен.

И, похоже, они пришли.

– Выходит так, - отозвался правитель и обратился, к молчащим двоим изгнанникам - Ну а вы что думаете?

– Как прикажите правитель, - покорно отвечали хором двое.

– Ну, тогда так. Мир большой, заняться найдете чем. Мой вам совет: не связывайтесь с людьми слишком много, а то остаться без головы у них - это не оригинальный способ убить. Совсем скучный, так сказать.

– Ну, тогда кто по домам, а кто из дома, - объявил Яра торжественно.

Те ярузы, которые до сих пор, как они сами считали, вдруг перехотели выгонять этого малого, который приносил в их жизни смех, радость и синяки. Он был один из очень немногих, кто не боялся советников и правителя, так как представить не мог, как такие милые и добрые «чудовища» могут творить плохие дела.

– Давно пора, - ответил Сунрар.
– Сколько можно тут сидеть? Натоптали, навоняли да и еще целую толпу привели, будто вас одних мало.

– Конечно, — с неимоверным облегчением произнес Яра.
– Какое горе, какое горе... но не расстраивайтесь братья! — Он заметно приободрился.
– Да пребудет с вами дух истинs и премудрости Сах; дух доброты и счастья Лох и наконец Дан, главный дух, дух любви и ненависти.

– Вряд ли они чем-то помогут - предположил Сунрар.
– Но третьему советнику нужно больше трясти губами и молоть языком — большего он не умеет.

– Что ты, что ты, не беспокойся!
– торопливо забормотал обвиненный.
– С ними всё будет хорошо, ведь целых три духа будут охранять их путь...

– Забавная компания: человек, яруз и целых три привидения! Надо же.

– Не будем тебя больше задерживать, - раскланялся Яра.

– Ну, наконец-то.

– До свидания.

– Дверь за собой закройте!

Часть 2

Пожары в городе потушили еще до завтрака, но единственным, кто разозлился, по этому поводу, был нищий, которому горящий уголек упал прямо в бороду и теперь он очень напоминал лысого, темнокожего человека. Кроме того, местные кошки еще несколько часов не подходили к стенам Квартала, что существенно облегчило жизнь. Они с благодарностью и сожалением провели парочку, вышедшую из ворот.

Один, тот, что маленький и рыжий, чувствовал себя как первооткрыватель, идущий навстречу новым землям. Он совсем не сожалел по поводу изгнания, так как всегда считал, что удерживая его в стенах Квартала, правитель только добавляет себе проблем.

Но вот второго, одетого в грязный и потертый балахон с капюшоном, разрывали противоречивые чувства.

Как, с одной стороны, бросить насиженное годами, нет, десятилетиями, место и уйти черт знает куда? Вопрос.

И тогда он размышлял о маленькой фигуре, смело шагающей в неизвестность. Это не могло не вызывать улыбки на грустном, от природы, лице яруза.