Молчаливый

Несколько ходов стороны находились в равновесии, но потом, под угрозой белого коня, ферзь чёрных отступил с занятой позиции.

Я внимательно наблюдал за происходившим: Рональд, лишившись своей привычной самоуверенной ухмылки, сосредоточенно уставился на доску, потирая подбородок. Луна сидела, полуприкрыв глаза и, казалось, полностью погрузилась в себя, делая ходы, как будто наобум. Гермиона, не слишком, как я понял, любившая шахматы, меланхолично размешивала ложечкой мороженое, вытаскивая кусочки клубники.

Глаза Рональда победно блеснули, когда сразу две его фигуры — ферзь и офицер ворвались в центр ослабивших оборону белых фигур, и король заметался, уходя от внезапной угрозы.

— Ты не хочешь сдаться, Луна? — Рональд с шумом отхлебнул из своей кружки сливочного пива. Я поморщился: пить эту гадость было решительно невозможно.

— Я подумаю, — звонко рассмеялась девочка, двигая вперед ферзя и ставя в свою очередь шах королю чёрных. Рон чертыхнулся, но тут же убрал возникшую угрозу, напав конём и убрав ферзя с доски.

— А мне кажется, уже пора, — начал было он, но его улыбка увяла. Луна небрежно передвинула слона на одну клетку вперёд.

— Мат, — загадочно улыбнулась она. Рональд со стуком опустил локти на стол и оперся на руки подбородком, рассматривая доску с каким-то непониманием и обидой.

— Но... — пробормотал он, и сразу же захлопнул рот, с всё возрастающим недоумением разглядывая сложившуюся на доске позицию, привёдшую его к форменному разгрому.

— Где ты научилась так играть в шахматы, Луна? — Гермиона, оторвавшись от мороженого, воззрилась на девочку так, словно у той выросли рога, и было отчего: до этого момента Рональд уверенно держал первенство по шахматам в гостиной Гриффиндора.

— Отец по вечерам играет со мной, — снова смутившись, ответила девочка. — И я очень редко могла его обыграть.

Личность Ксенофилиуса Лавгуда, бессменного редактора самой скандальной газеты магической Англии, на глазах обрастала новыми подробностями. Больше всего мне хотелось дать почтенному волшебнику в челюсть за то, что он преступно запустил болезнь дочери и не принял своевременных мер.

* * *

— Нападай, — Чарли снисходительно рассматривал меня, небрежно держа в руках только что наколдованный нож.

— Хорошо, — я шагнул вперёд, по-простому, без всяких изысков, выбросив вперёд руку. Лезвие моего ножа едва не чиркнуло по груди в последний момент отшатнувшегося Чарли.

Из глаз мужчины исчезла расслабленность и усмешка, я заметил, как он чуть крепче взялся за ребристую рукоять ножа. Видимо, почти удавшаяся атака заставила его отбросить снисходительность и всерьез отнестись к подростку, стоявшему в боевой стойке напротив.

Я перехватил нож удобнее и отшагнул назад, разрывая дистанцию.

— Это уже интереснее, — пробормотал Чарли, опустив своё оружие. — Я думаю, нам стоит сменить ножи.

Он уронил на пол свой нож, тут же распавшийся белёсым пеплом, и вытащил палочку. На этот раз колдовство далось мужчине сложнее: по вискам потекли капли пота, но зато и нож вышел просто на загляденье.

— Им можно работать без опасения убить партнёра, — пояснил Чарли, вытерев лоб и раскрасневшееся лицо. — Можно воткнуть его по самую рукоять в тело, но всё, что ты испытаешь, это боль.

— Это хорошо, — я взял протянутый мне нож и несколько раз взмахнул им, привыкая к балансу.

Чарли встал в стойку, держа нож обратным хватом и готовясь к атаке.

— Начали, — хмыкнул он, медленно приближаясь.

Вместо ответа я отпрыгнул в сторону, одновременно бросив свой нож. Получивший рукоятью точно в лоб Чарли замер, а потом сложился пополам от хохота. Я сплюнул на землю: к балансу нового ножа я до сих пор не привык, а потому втыкался он через раз.

— Гарри, — выдавил распрямившийся наконец Чарли, — где ты всего этого набрался?

За два прошедших дня я уже сумел подобрать правдоподобный вариант, и ответил довольно коротко:

— В моей магловской школе была спортивная секция, где учитель иногда пытался научить детей «чему-то интересному», как он выражался. Там я и научился бросать нож.

— Интересно, — фыркнул Чарли, шагнул вперед, полоснув меня по руке. Я чертыхнулся и выронил оружие, руку пронзила резкая боль, но кожа и плоть остались неповреждёнными.

Второй раз мужчина на один и тот же приём не попался бы, поэтому я дождался нового режущего взмаха Чарли и резким ударом руки сумел увести нож выше. Мой нож по рукоять вошёл в живот охнувшего Уизли.

— Неплохо, — пробормотал он, когда прошли судороги боли. — Очень неплохо. Продолжим.

Ножом Чарли владел хорошо, и, если бы не мой опыт, мужчина просто задавил бы меня за счёт большего веса, длинны рук и силы. Но спустя полчаса счёт был примерно равным.

— Наверное, хватит, — прохрипел я, отбросив с лица намокшие от пота волосы. — У меня сейчас сердце вырвется из груди.

— Пожалуй, — Чарли хлопнул меня по плечу, — мы с тобой повторим тренировку в ближайшие дни.

Вытерев полотенцем лицо, Уизли ушёл.

Я с трудом удержал довольную улыбку: именно этого я и добивался, стараясь показать себя хорошим, но не чрезмерно хорошим для подростка спарринг-партнёром.

* * *

— Ты чего весь такой мокрый? — сморщил нос Рональд, когда я ввалился в нашу общую комнату.

— Мы с твоим старшим братом дрались на ножах, он меня разделал под орех.

— Ты дрался с Чарли на ножах? — Рон даже привстал на постели, где изучал очередную книгу о квиддиче.

— Он предложил устроить спарринг, — кивнул я, подхватывая из шкафа свежую одежду и полотенце.