Молчание

Это не мог быть он… здесь-то уж точно.

У нее заколотилось сердце. На фоне черного бархатного смокинга Тома непристойно розовел кургузый средний палец.

Том обернулся, расплескав шампанское. На его лице отобразились сначала удивление, потом более мрачная вспышка то ли раздражения, то ли тревоги — Карен не могла сказать наверняка, — когда он увидел, что попал в яркий луч светской улыбки Виктора Серафима.

— Так где же ваш богоподобный муж? — прожурчала Тамара, величаво проплывая мимо нее к перилам. — За весь вечер я не смогла приблизиться к нему меньше чем на милю.

Он хочет убить его прямо здесь.

Карен похолодела, чувствуя свою беспомощность.

— Слишком поздно.

Виктор в смокинге и белом шелковом поло. Одна рука — в кармане.

Том что-то сказал, пятясь назад.

— О чем это ты, дорогая? Да вон он, бедняга, застрял у двери. О, силы небесные…

Должно быть, в кармане у него пистолет, нацеленный на Тома. Совсем спятил — при всем честном народе…

— Смотри-ка, кто схватил его за пуговицу!

Карен, разинув рот, рванулась к перилам. У нее екнуло сердце, когда она увидела, что Виктор медленно вынимает руку из кармана. Вынул — ладонью вверх и невинно взвесил воздух. Упреждающий крик замер у нее в горле.

Неизвестно, что сказал Том, но Виктор, похоже, слушал его не без интереса. Она увидела, как ее муж взял Виктора за плечо и стал подталкивать его вперед, пытаясь выставить этого незваного гостя за дверь, но тот не сдавал позиций. Я имею такое же право находиться здесь, как и вы, говорил он всем своим видом. Виктор явно был рад этой встрече и болтал без умолку, Том же с напряженной, дергающейся улыбкой постоянно озирался по сторонам, словно ему не терпелось от него отвязаться, словно он боялся, что его увидят в нежелательной компании. Он делает это слишком нарочито, подумала Карен. Так себя ведет, как будто они незнакомы.

Тут есть над чем подумать, но вряд ли это случайное стечение обстоятельств. Карен вдруг стало нехорошо. Если они знакомы, это может значить только одно.

— С кем это Том говорит? — спросила она через силу.

У нее застучало в голове, и она отступила от края балкона, словно перед ней разверзлась бездна.

— О, это наш падший ангел, мистер Серафим, — изрекла Тамара. — Все мне талдычат, что он, знаете ли, связан с «Коза ностра», [49] но он внес такой щедрый вклад в наше маленькое дело, что мне было неловко его не пригласить. Он как раз купил здесь дом, где-то у площадки для гольфа. Не пора ли нам двинуться вниз спасать Тома?

49

«Коза ностра» (ит. «Cosa nostra» — «Наше дело») — название организаций мафии в США.

Теперь идея идти спасать Тома казалась комичной.

Это может значить только то, что все было с точностью до наоборот.

Сочувствие Тома, то, что он охотно поверил в ее историю, что так легко отпустил ей грехи, отнесясь к ним как к очередному симптому ее «болезненного состояния», — беспокоился о ней, а если и злился в душе, то совсем чуть-чуть: надо же было дать ей понять, что он ревнует. Мне не нужны лишние подробности, сказал он. О боже, ей ведь тогда и впрямь стало его жалко, она ему поверила. Но слишком уж часто он это повторял. Можно было предполагать, что Том будет преуменьшать угрозу его жизни. Но чтобы он не хотел знать подробностей финансовой сделки, в которой задействованы его деньги… Это обретало новый, пугающий смысл. У нее снова заколотилось сердце.

Ведь Джо ее предупреждал. А что, если его подозрения справедливы?

— Вот идиотка! — Карен разыграла маленький спектакль: порылась в сумочке и резко ее захлопнула. — Должно быть, я оставила в ванной пудру. Ты иди, а я через минуту догоню.

Надо было срочно найти телефон. Судя по всему, Том не знает, что она видела их вместе. Другое дело Виктор — тут она ничего не могла сказать наверняка. Времени было в обрез. Тамара, когда подойдет к ним, обязательно что-нибудь ляпнет.

Карен спокойно продефилировала через площадку, потом свернула в коридор со спальнями, который, насколько она помнила, ведет к занавешенному зеленым сукном выходу на черную лестницу. Оказавшись вне поля зрения хозяйки дома, она припустила бегом.

Первая дверь, в которую она ткнулась, оказалась заперта. Вторая вела в пустую комнату для гостей, обитую бледно-желтым ситцем в цветочек. Карен закрыла за собой дверь и повернула ключ. Ей не пришлось включать свет, чтобы найти телефон, стоявший возле кровати.

Руки у нее так дрожали, что ей пришлось набирать дважды.

Ну скорее, Джо… возьми трубку.

Карен прослушала четыре гудка, пять… барабаня по столику накрашенными ногтями… шесть. Она ясно видела, как он сидит в гостиной Овербека, вперившись в пустоту.

Да ответь же, черт тебя подери!

6

«Джо? Это я, Джо».

Приглушенный нервный шепот доносился из автоответчика на полу возле ног Хендрикса. Наклонившись вперед, детектив опустил руку за подлокотник кресла.

«Происходит что-то странное…» Небольшая заминка в голосе, как будто она ждет, что Хейнс в любой момент может снять трубку. «Виктор появился на приеме, я только что видела, как он разговаривал с Томом. Сначала я подумала, что… Джо, ты слушаешь?»

Рука Эдди лежала на трубке. Он мог бы незаметно сдвинуть ее и подать голос, предупредить Карен, сказать, чтобы она позвонила в полицию и черт знает что еще.

«Только они так себя ведут, как будто давно друг друга знают».

Мог бы. Пока телефон звонил. А теперь, когда сработал автоответчик, он понял, что слишком долго ждал.

«Джо, прошу тебя, сними трубку».

Встревоженный зеленым огоньком сигнальной лампочки — первый телефонный звонок за весь вечер, — один из глухарей — Донат, догадался Хендрикс, — метнулся через комнату и занял позицию за его креслом.

«Зря я тебя не послушала. Но как бы то ни было, тебе небезопасно там оставаться. Сваливай, Джо. Немедленно! Уходи прямо сейчас».

Донат дал Эдди легкого тычка в левое плечо. Так, на всякий случай, а то мало ли что взбредет ему в голову. Потом просунул руку под воротник его рубашки.

«Мне надо уходить… кто-то идет».

Щелчок. Хендрикс нажал кнопку воспроизведения — пленка взыкнула, как рывком застегнутая молния, потом заурчала перемотка. Он перевел дух, вытягиваясь в кресле. Шанс был упущен, но если посмотреть оптимистически, то что-то — будь это хорошая интуиция или недостаток мужества — уберегло его от неверного шага. Попытайся он стать героем — и все бы кончилось морем слез, в лучшем случае его бы просто избили, а ради чего? Он все равно не смог бы сказать Карен больше того, что она уже знает. Ее муж снюхался с теми же отморозками, что и она.

Утреннее сообщение Виктора все еще было на автоответчике.

«Я слышал, вы меня ищете».

Он дал указание стереть запись. Эдди сразу в этом что-то не понравилось. Избавиться от свидетелей. А теперь и подавно. Что Виктор делал на этом гребаном благотворительном балу, думал он, если не обеспечивал себе алиби?

Он крутанул головой.

— Эй, может, хватит уже?

Костлявые пальцы Доната мастерски разминали шею Хендрикса. Господи боже… Не подозревая, что его просят прекратить, глухарь продолжал делать свое дело, присвистывая от натуги, словно конюх, чистящий коня скребницей. Хендрикс почувствовал, что помимо его воли напряжение у него пошло на спад.