Молчи и танцуй (Часть 1)
Шрифт:
6
Этот парень пришел что-то сказать, но почему-то молчал. Он стоял в проеме двери абсолютно пустой комнаты, где не было даже плохонькой табуретки - только дощатый, покореженный пол, серые обои на стенах и ветер. Сильный ветер. Парень стоит у двери и смотрит, как Вадим терзает свою гитару: ля-минор, ре-минор, ми-мажор. -Заходи!
– говорит Вадим, но парень никак не реагирует. Узнать его лицо почему-то не получается, оно какое-то мутное, размытое, словно спрятанное за бутылочным стеклом. -Ну, чего тебе?
– горячится Вадим.
– Говори давай, не молчи! -Почему я?
– наконец вопрошает парень, и Вадим вздрагивает, чувствуя, что гитара выползает из рук. Она падает на пол. Голос спутать с другим невозможно, слишком много лет он его слышал. Каждый день. -Я не понимаю!
– кричит Вадим. -Почему именно я, а не ты?
– снова спрашивает призрак.
– Ты - болтун... болтун... болтун...Почему же я?.. Парень делает шаг, вытягивает вперед руку и входит в комнату. Вадиму не хочется больше его видеть, и он просыпается...
Песня группы "Ночная смена", крутившаяся в эфире радио "Пилот" постепенно становилась хитом. Радиослушатели стали заказывать ее по телефону, чтобы поздравить своих близких с очередным праздником. Ведущие "Пилота" не знали, что это за песня и откуда она взялась, но она им нравилась, и иногда, если позволяло время, они потихоньку вталкивали ее в программу без согласования с директором. Рейтинг станции оставался на прежнем уровне - вниз не падал, под небеса не взлетал. Это было нормально. Июнь прошел почти вяло, и только в конце месяца наметилось некоторое оживление, вызванное, впрочем, почти не относящимися к делу факторами. На данном этапе этого было достаточно, чтобы строить планы и спокойно, без паники, анализировать ошибки. Словом, форс-мажором не пахло. Трофимова это вполне устраивало. По его мнению, положение середнячка на рынке музыкальных станций годилось для реализации его плана, лишь бы "Пилот" не сполз в кювет окончательно. Впрочем, теперь им такая участь, похоже, уже не грозит. Трофимов никому не мог признаться, до какой степени ему обрыдло слушать такое количество музыки ежедневно. Он брился и умывался утром под Джорджа Майкла, завтракал вместе с "Бони М", а по городу разъезжал в компании "безголосых блядей, представляющих цвет российской молодежной эстрады". Более неудобоваримого музыкального меню он в жизни своей не слышал, но рядовым слушателям это, скорее всего, нравилось, а рекламодателям в большинстве своем вообще было по барабану, что там играет. Только пару раз Трофимов по-настоящему испытал ностальгический кайф, когда поймал на "Пилоте" Высоцкого и "Лед Зеппелин" с их "Лестницей в небо". Радости его не было предела. Однажды, во время сильного стресса, вызванного изрядным количеством принятого на грудь коньяка, Трофимов хотел позвонить на станцию и прокричать в трубку, чтобы они выключили эту тягомотину и дали людям поспать. Он набрал номер, приготовился, но когда на том конце провода послышался приятный женский голос, он сумел всего лишь крякнуть и поинтересоваться, куда переехала прачечная. Старый дурень! Накануне в воскресенье он переговорил с Нестеровым. Сказал, что скоро пора начинать второй этап программы. Нестеров хотел назвать это "операцией", но не стал возражать, когда ему велели не выпендриваться. Он не всегда был с виду "адвокатом дона Корлеоне". Если находился кто-то пошустрее да поумнее, Нестеров затыкался и уходил в глухую защиту, как боксер, которому нечего сказать. Второй этап программы... Трофимов противился всей душой, всем сердцем, не желая ставить ногу на собственную грудь. Заливаясь коньяком в гордом одиночестве, он говорил себе: "Пошли их всех в глубокую задницу, засунь их всех туда и заткни тампаксом". И ведь был готов! А утром, заглотав пригоршню аспирина, затыкал тампаксом свои сомнения. Через силу, но затыкал. Ничего не поделаешь, в жизни приходится делать много чего такого, что для тебя - как железом по стеклу.
Вадим стоял посередине офиса, в самом его центре, и смущенно оглядывал собравшихся. Обитатели "Пилота" в свою очередь изучали его с нескрываемым любопытством. -Ребятки, я хочу представить вам Вадима Колесникова, - сказал Глеб.
– Он будет у нас работать. -Э-э, в качестве кого?
– спросила Даша Парамонова. -В качестве хорошего парня. Прошу любить и жаловать. Вадим начал краснеть. Руки его по обыкновению выискивали что-то на одежде и никак не могли это "что-то" отыскать. В данный момент руки были самыми выразительными частями его тела.
– А теперь ты, Вадик, знакомься, - продолжил Шестопалов.
– Вот эта девушка, которая выглядывает из-за стойки, зовется Настей. Она умеет варить кофе, в считанные минуты доставать нужны вещи и отвечать на каверзные вопросы. В общем, она молодец, и к ней ты можешь обращаться
– завопила Маша, выступая вперед.
– Иронизируете надо прямо как будто я какая-нибудь эта... как ее?.. -Это любя, - отрезал Глеб.
– Ну, а с Пашей ты знаком. Со всеми остальными, кто будет работать позже, ты познакомишься в процессе. Девушки, вопросы есть? -Есть, - сказала Парамонова. -Говори. -Отпустите меня в отпуск. Я уже два года там не была. -Где - там? -На море-окияне. -Твой отпуск сейчас к делу не относится. -Но вы же... Глеб поднял руку. -Даша, личные вопросы мы решаем у меня в кабинете. Закончишь смену - заходи, обсудим. -Пасиба, - расплылась в улыбке девушка. -Ну, тогда все. Пойдем со мной, Вадим. У себя в кабинете Глеб первым делом включил вентилятор. Жара не спадала уже полмесяца. -Садись. Вадим сел на краешек стула. -Ты отработал свою часть контракта, и теперь слово за мной. -Уже отработал? Глеб указал на стопки книг в углу. Их количество сократилось. -"Волк" пошел. Я еще не справлялся, как его берут в розничной торговле, но оптовики меня уже достали своими звонками. Твой ролик крутится, и я думаю, что через пару дней заказчики пойдут по второму кругу. Глеб облокотился на стол и немигающим взглядом, как при допросе военнопленного, уставился на Вадима. -Признавайся, как ты это сделал? Парень отвел глаза в сторону, пожал плечами. -Как обычно. -А как у тебя обычно бывает? -Да просто. -Не юли. У тебя есть какой-то код? -Нет. -Тогда что? -Не знаю. Глеб, поняв, что ничего путного от него не добьется, вернулся на свое место. -Ладно, спишем это на особенности рынка. Так или иначе, ты это сделал, и теперь моя очередь. Сможешь в ближайшее время сесть в эфир? Вадим выпучил глаза. -Сразу в эфир? -Ну, не сразу, конечно, но достаточно быстро. Вообще-то, это против всех правил, в том числе и моих, но с языком у тебя все в порядке, интонируешь правильно, а с техникой разберемся. Ты просто создан для такой работы, тьфу-тьфу-тьфу, не перехвалить. -А что я должен делать? Глеб закурил. Разогнав клубы дыма, он положил на стол чистый лист бумаги и ручку. Вадим поймал мечтательное выражение на его лице. -Понимаешь, я давно хотел запустить одну вечернюю программу, в которой слушатели разговаривали бы в прямом эфире с умным человеком. Это не просто "час приветов" или программа по заявкам радиослушателей. Это должно быть нечто большее. Вот только я до сих пор не определился с автором и ведущим. Наши девчонки, конечно, хороши в своем амплуа, но для такой работы они пока не годятся, потому что еще слишком молоды. А ты, мне кажется, смог бы. Как ты сам-то считаешь? -Думаю, что смог бы. Глеб кивнул. Он тоже верил в это, верил сразу и безоговорочно. Это было не только против его правил, но и против натуры, и тем удивительнее казалась слепая вера в человека, с которым связывают только десять дней знакомства. -Хорошо. У тебя есть какие-нибудь идеи? Вадим в раздумье пошлепал губами. -Пока нет, но через пару часов будет. А мы не рискуем? Глеб мысленно повторил этот вопрос, задавая его себе же. И сам же на него ответил, но уже вслух: -Мы постоянно рискуем. Ты знаешь другие способы добиться успеха? -Нет.
– Вадим видел, как сверкают его глаза, поэтому свои сокровенные сомнения высказывать не стал.
– У меня только один вопрос будет. Пока один. -Давай. -Как мне к тебе обращаться на людях? -Ну...
– Глеб на секунду задумался.
– Лучше бы, конечно, по имени-отчеству, иначе ты мне развратишь молодежь и сам на неприятности можешь напороться. Но если тебе это поперек горла, можешь избегать прямого обращения. Сможешь? -Ага. -Ладно. В общем, сегодня я жду от тебя предложений. Звони мне на трубку и приезжай. Если идея будет стоящая, с завтрашнего дня начнем подготовку.
Кирилл оставил дела на заводе на плечи своего персонала (технолог Клюев заметно сдал после скандала в прессе) и теперь возвращался домой. Подъезжая к городу по скоростной магистрали, он переключил магнитолу на "пилотовскую" волну. С Глебом они не виделись уже дней десять, и пока живое общение заменяло прослушивание программ радиостанции. Сейчас в эфире резвилась Анька Гончарова совсем молоденькая девчушка, которая в свободное от работы время училась на заочной журналистике, кормила родителей и бегала на шейпинг. Кириллу вообще нравился весь коллектив "Пилота". Глеб собирал его годами, шлифовал и притирал. В результате получилась команда, которая при чутком руководстве могла свернуть горы. Кирилл не верил, что нынешний кризис затянется надолго, и в ближайшее время "Пилот" прорвется и поднимется из середины списка популярности на его макушку. Второе-третье место в городе он может держать смело. Тем более, что у них теперь есть Вадим Колесников. Глеб спрашивал, где он нашел этого парня. А он его и не искал. Кириллу подсунули диск "Ночной смены" на какой-то деловой тусовке, и он даже не помнил, кто это сделал. Помнил, что перебрал водки, упал в кресло, и какой-то тип, присев рядом, начал излагать теорию о всеобщем падении нравов и примитивности вкусов нынешнего подрастающего поколения. Кирилл дважды порывался дать ему в ухо, но в результате был повязан собственной супругой и благополучно уведен домой. Утром он обнаружил у себя жуткое похмелье и засунутый в портмоне компакт-диск группы "Ночная смена". -Что еще за фанаты Стивена Кинга?
– озадаченно пробормотал он тогда. Диск лежал у него в бардачке целую неделю, но однажды Кирилл все-таки вставил его в плэйер. Итогом стало то, что через некоторое время они встретились с Вадимом в "Черепахе". Что-то в этом парне было, думал Кирилл. Что-то неправильное. Ему почему-то вспомнился первый эпизод "Звездных войн" - "Скрытая угроза". Добрый и отзывчивый в детстве Скай Уокер в последних трех сериях ставит на уши половину Вселенной. Кирилл так увлекся своими умозаключениями, что не увидел спрятавшегося в зарослях гаишника. Тот вовсю размахивал полосатой палочкой. -Да едрит твою!.. Он ударил по тормозам. Гаишник неторопливо приблизился к машине. -Старший сержант Шалтанис. Ваши документы. -Командир, - начал Кирилл, вытаскивая бумажник, - отпусти, Христа ради, не убивай время. Гаишник даже не моргнул глазом. -У меня времени - вагон, а у вас как раз скорость превышена на целых двадцать километров в час. -Сержант, здесь магистраль... -В правилах четко написано насчет скорости на магистрали. Там сказано, что... -Да помню я! Кирилл вышел из машины, вынул документы. Старший сержант изучал их недолго посмотрел на фото, сравнил с оригиналом - потом ухмыльнулся: -Могу предложить вам приобрести акции ГАИ. Цена хорошая. -Не оригинально. Почем одна? -По номиналу. Кирилл не без раздражения извлек пару купюр, протянул гаишнику. -Столько хватит? -На один сносный ужин. У меня вопрос. -Чего еще? -Вы есть Кирилл Сергеевич Обухов и вы делаете неправильную водку? -Чего?! Шалтанис грустно покачал головой. Судя по фамилии и внешности, он был из прибалтов, но разговаривал абсолютно без акцента. Скорее, просто придуривался. -Это не есть хорошо, товарищ, - сказал он. Кирилл фыркнул. -Ты ее пил? -Ну. -Живой? -Как видишь. -Какие еще вопросы?! -Никаких. Купите еще одну акцию ГАИ. -За что?! -За оскорбление работника внутренних дел при исполнении служебных обязанностей. Кирилл от возмущения потерял дар речи, а старший сержант оставался спокойным, как индус во время медитации. -Ты поди еще и оформишь все по закону? -Как вы догадались? -Смел больно. Тут гаишник впервые улыбнулся. -Смел, потому что прав. Будете платить? Кирилл заметно смягчился. Сотрудники Госавтоинспекции иногда удивляли его своей наглостью, непоколебимостью и еще чем-то, что присуще вообще всем ментам, но этот Шалтай-Болтанис вдобавок ко всему был еще и артистом. -На, держи на второй ужин. -А вы - держите эту филькину грамоту. Кирилл ухмыльнулся, принял бумагу и, не глядя, сунул в задний карман. Тут бы ему сесть в машину и поехать по своим делам, но он почему-то не торопился. Он осмотрел окрестности, увидел в кустах ментовскую машину. -Один дежуришь?
– спросил он. -Нет. Второй до ветру пошел. Кирилл еще постоял возле него, помялся. В этот момент Шалтанис заметил, что к ним на большой скорости несется "восьмерка". Сержант приготовил свою полосатую палочку, вышел на шоссе. Кирилл решил остаться и посмотреть, чем закончится еще одна попытка дачи взятки "сотруднику при исполнении". "Восьмерка" начала тормозить уже за добрую сотню метров до засады, но это ее не спасло. Шалтанис взмахнул жезлом, указал на место временной парковки. Водитель "восьмерки" остановился перед самым бампером обуховского джипа, заглушил мотор и сразу выскочил на проезжую часть. В руке мужчина держал купюру синего цвета. -Командир, - начал было он, но гаишник остановил его движением руки. -Старший сержант Шалтанис. Ваши документы. Водила помрачнел. Кирилл не без удовольствия слушал, как очередной пойманный с поличным лихач сетовал на нехватку времени и просил отпустить его подобру-поздорову. Шалтанис со своей стороны хладнокровно впаривал ему контрольный пакет акций ГАИ по номиналу. Как ни странно, но дело закончилось беглым осмотром содержимого капота и протокольным оформлением штрафа. С места преступления водитель "восьмерки" уезжал со скоростью сломанного велосипеда. -Вот так каждый день, - флегматично заметил Шалтанис. -Так ты честный?
– спросил Кирилл. Шалтанис приосанился. -Фильм "Инспектор ГАИ" смотрел? -Ну. -Это про меня. -Молодец. Кирилл постоял еще немного, потом все-таки решил, что нужно ехать. Прежде чем сесть в джип, он снова вынул бумажник. -Командир, как тебя звать-то? -Алексей. -На, возьми. Кирилл протянул свою визитку. -Что это? -Это мои координаты. Ценю честных ментов. Шалтанис взял визитку, покрутил ее в руках. Очевидно, он размышлял, стоит ли причислять этот дар к категории взяток. -А не получится ли так, - сказал гаишник, - что после общения с вами честные менты перестают быть честными? -Не волнуйся. Воровать компьютерную базу данных на автомобилистов тебя никто не попросит. -Слово? -Слово честного предпринимателя. -Честного? А как насчет паленой водки? Кирилл уже садился в машину, когда прозвучал последний вопрос. Он задержался, высунулся поверх крыши. -Леха, я делаю хорошую водку. Тем, кто говорит, что она опасна, можешь смело рвать пасть. Просто меня пытаются отодвинуть, понимаешь? -Понимаю. -Ну все, тогда пока! Кирилл махнул рукой и сел за руль. До города он доехал уже без приключений. Когда он уже подруливал к конечной трамвайной остановке, из колонок грохнула знакомая песня - "Под небом" группы "Ночная смена". -Оперативно, - пробормотал Кирилл. Он добрался до центра города, сделал несколько покупок в супермаркете, заправился бензином. По дороге на радиостанцию успел позвонить домой и сказать жене, что уже приехал, но домой придет поздно, если вообще придет. В ответ он услышал стонущее негодование. Кирилл был в третий раз женат и, как бывало и раньше, почти холост. Законная супруга вела хозяйство, командовала в доме, посещала массажные кабинеты и свободное время тратила на вояжи по модным магазинам. В дела мужа она не лезла. Более того, она даже не пыталась влиять на протекающие в их семье процессы и никогда не использовала такие банальные аргументы, как "Мне необходимо твое внимание, а тебя никогда не бывает дома, вонючка!". Если Кирилл сказал, что придет поздно или не придет совсем, значит, так тому и быть. Дела. Впрочем, Кирилл все же навещал ее по выходным, и в эти дни супруги успевали отработать свои обязанности на полгода вперед. Кирилл уже ближе к концу рабочего дня подрулил к зданию института, в котором располагался офис "Пилота". Настя встретила его настолько ослепительной улыбкой, что он даже прищурился. -Здрааасьте!
– вскричала она, соскакивая с рабочего места.
– Вас так давно не было, что мы уже хотели вам звонить -Ну и позвонили бы. Дяде Кириллу было бы приятно. -В следующий раз обязательно это сделаем! -Ага.
– Кирилл выгрузил свои пакеты на стойку.
– Настюха, ты меня любишь? -Кирилл Сергеевич, опять вы! -Если любишь, помоги мне, разбери эти пакеты. Тут яблоки, бананы, апельсины. Вымой, раздай ребятам. Глеб Николаевич у себя? -Он подъедет минут через двадцать. -Хорошо. Вот тут у меня еще шоколад есть. Кирилл вынул из бездонных карманов пиджака несколько огромных плиток, сунул их Насте. -К чаю, - пояснил он -Спасибо! Настя схватила пакеты и побежала на кухню, а Кирилл направился в глубину офиса. Его встречали восторженными возгласами. Машка Блинова, оторвав взгляд от компьютера, глянула на появившуюся в дверях массивную фигуру и радостно взвизгнула. Кирилл по-отечески потрепал ее за волосы, заглянул в эфирную студию. Аня Гончарова выходила в эфир, сидела в наушниках и что-то сосредоточенно начитывала в микрофон. Закончив читать, она увидела в проеме стеклянной двери Кирилла, и ее реакция была даже более бурной, нежели у Блиновой, потому что она была моложе нее на целых пять лет. -Кирилл Сергеевич!!! Объятий и лобызаний Кириллу избежать не удалось. Обычно он старался не прикасаться к девчонкам, потому что Глеб однажды ему это строго запретил, указав на душевную хрупкость и податливость творческих личностей, но Кирилла здесь любили почти все. Если обниматься с Глебом как с начальником им нельзя (хотя иногда хочется), то с Обуховым можно не церемониться. Кирилл Сергеевич - это "второй папа". -Как вы тут без меня, девчонки? -Все нормально, все хорошо, - потупив глазки, сообщила Машка. Аня Гончарова вела себя менее скованно. -Глеб Николаевич за кондиционером уехал, - сообщила она.
– Он нам кондиционер поставит, вот! -Ай, хорошо!
– квакнул Кирилл. -Да, хорошо, а то мы прошлым летом здесь чуть не испеклись. Окошко открыть нельзя, потому что трамваи под окном ездят, все будет слышно в эфире, а бесшумный кондиционер дорого стоит. Кирилл заглянул в эфирку. Да, действительно пекло, подумал он. -Анюта, сделай погромче. Аня чуть ли не бросилась к стойке аппаратуры и вывела ручку громкости на стационарном приемнике почти до предела. Сейчас в эфире "Пилота" играла "Drive My Car" "Битлов". -Вот это уже совсем прекрасно, - с блаженной улыбкой проговорил Обухов. В течение следующих пятнадцати минут девчонки рассказали ему о своем житье-бытье: о новом мальчике, который оказался загадочно талантливым и молчаливым, о новом витке продаж книги любимого босса, о том, что количество звонков радиослушателей в последние несколько дней значительно возросло. Кирилл слушал внимательно и время от времени ободряюще подмигивал. Ребята не стеснялись рассказывать ему даже то, чем избегали делиться с непосредственным начальником. Это была маленькая хитрая уловка Кирилла и Глеба. Молодые сотрудники не знали, что Обухов является совладельцем станции, для них он - просто старый друг босса.
Глеб подъехал через полчаса. Вместе с ним в офис завалились двое крепких парней в униформе, тащившие большие коробки. -Глеб Николаевич, - сказала Настя, - к нам Кирилл Сергеевич приехал. -Где он? -У Блиновой сидят, разговаривают. Глеб сразу направился туда. Под любопытными взглядами эфирщиков встреча друзей носила сдержанный характер. -Привет. Какими судьбами? -Попутным ветром в родные пенаты меня занесло. Чай будем пить? -Будем. Девочки, накройте стол в кухне.
Праздники когда-нибудь заканчиваются. Лучше бы их не было совсем, потому что "постпраздничный синдром" порой выворачивает наизнанку сильнее похмелья. Лариса смотрела на сына, копающегося в углу комнаты со своими любимыми игрушками, и думала, что сплошные будни - это не так уж и плохо. -Максим, - сказала Лариса, - ты кушать не хочешь? -Нет, мам.
– Мальчик выудил из коробки медведя с оторванным ухом и бросил его на диван. Эта игрушка уже морально устарела. -А пить? -Не-а. А что? -Ничего, просто спрашиваю. Максим снова зарылся в коробке. Сегодня у него был удачный день: мама решила не отводить его в садик, оставила дома и разрешила играть, сколько душе захочется. Вот только сама она выглядела какой-то грустной, и Максимку это беспокоило. -Мам, - произнес он, рассматривая пожарную машину.
– А ты сама кушать не хочешь? -Нет, сынок. -А пить? -Нет-нет. -А писить? Несмотря на свое настроение, Лариса не смогла удержаться от смеха. -Ты сам у меня сейчас писить побежишь, Сопля Ивановна! Ну-ка иди сюда. Максимка бросил машину в компанию безухого медведя, подошел к маме и забрался к ней на колени. -Мам, у тебя все хорошо?
– вдруг спросил он, и Лариса перестала смеяться. Это было что-то новое в лексиконе сына. -Про что ты говоришь, милый? -Я просто. Ты такая грустная. Да? Ты же грустная? Она потрепала сына за волосы, легонько дернула за ушко. -Все-то ты видишь, глазастик. Я не грустная, я устала, хочу отдохнуть. -Ну ладно, - согласился Максим и сполз с коленей.
– Ты тогда отдыхай, а я маленечко поиграю с машинками. Ладно? -Играй, играй. Он кивнул и пошел к коробке. В течение пяти минут, что он там возился, ковер детской комнаты был завален человеками-пауками, автомобилями с полицейскими мигалками и десятком обезоруженных солдатиков. Максим, похоже, проводил инвентаризацию. -Сима, - вновь подала голос Лариса, - ты по папе соскучился? Мальчик остановился, поглядел на маму. Что-то темное мелькнуло в его взгляде. -По папе? А где он? -Папа далеко, но он скоро приедет. Ты хочешь, чтобы он приехал? Максимка ответил не сразу. Он поднес к глазам пластмассового стрелка какой-то азиатской армии, потерявшего свой автомат, и, словно обращаясь к нему, произнес:
– Я не знаю папу. Он хороший? Пластмассовый самурай промолчал. Мальчик повернулся к маме. -Он хороший, мам? -Он не плохой и не хороший. Он просто папа. Ты его не помнишь? Малыш покачал головой. -А дядя Вадим сегодня придет?
– вдруг спросил он. Лариса при этом вопросе испытала что-то похожее на воодушевление. Дети никогда не ошибаются в выборе. Они чувствуют. -Да, он придет. -А где он? -Он на работе, у него много дел. Ты хочешь, чтобы он пришел? -Угу. Мам, а может, он будет моим папой? Мы бы с ним в садик ходили, в зоопарк бы ходили, еще куда-нибудь... Лариса улыбнулась и чуть не заплакала. Да, дети не ошибаются, но слишком все просто у них складывается. Оторвал руку у Человека-паука и воткнул на ее место лапу Бэтмэна. "А может быть, так и надо?" - подумала Лариса. -Тебе нравится дядя Вадим? Мальчик молча и выразительно кивнул. Дескать, какие еще могут быть комментарии! "Не обещай ему ничего, - говорила себе Лариса.
– Не обещай того, чего не сможешь сделать, иначе он тебе этого не простит". -Ладно, сынок, что-нибудь придумаем.
– Она поднялась с дивана.
– Играй. Готовя обед, Лариса пыталась принять какое-нибудь решение. В результате она буквально силой заставила себя дать клятву: она поговорит с Вадимом и все ему расскажет. Абсолютно все. Впрочем, он, наверно, и сам догадывается, что не все шито-крыто.
К восьми часам вечера Глеб и Кирилл уничтожили одну бутылку водки и подбирались ко второй. Никого из сотрудников уже не было, один только звукооператор Паша ковырялся в компьютере и следил за эфиром. К исполнению своих обязанностей парень относился более чем серьезно. Если он дежурил ночью, в эфире не было ни одного сбоя, чего не скажешь о работе ведущих в дневное время. Девчонки, сидя за пультом, всегда могли что-нибудь перепутать, и иногда вместо очередной песни выскакивал блок рекламы и наоборот. Глеб и Кирилл задымили кабинет до невозможности, пришлось открыть окно. -Тут настоящий вокзал, - сказал Обухов, - трамваи грохочут. -Знаю. В ближайшее время переезжать некуда, да здесь, в принципе, не так уж и плохо. Вот прикупил кондишен сегодня, а то мои действительно парятся. Один раз пришел в выходной без предупреждения, открыл своим ключом. Захожу, а Гончарова с Блиновой в эфирке в лифчиках сидят, как в сауне, и новости выдают.
– Глеб усмехнулся.
– Визгу-то сколько было! -Девочки у тебя хорошие, - констатировал Кирилл, усаживаясь на место.
– Будь мне поменьше лет да побольше безответственности, я бы с ними - ух! Наливай по второй. У друзей была традиция: сколько бы они ни выпили, следующая рюмка у них всегда была второй. -Я тебе ухну!
– ответил Глеб.
– Я их для себя берегу. -Вижу. Знаешь, друг, либеральничать с персоналом так, как это делаешь ты, все-таки нельзя. Представь себе, что будет, если я своих алкоголиков на заводе начну по холке гладить. Катастрофа! Меня и так уже пинают, что, дескать, Обухов водку стал какой-то гадостью разбавлять. -Читал, читал. -Вот я и говорю. Окунули мою мордяху в лужу и сказали: "Пей, козленочком станешь!". А у меня же водка - она как слеза младенца, чистенькая, легкая... -Не рассказывай, сам знаю. Друзья поникли головами. Оба уже были достаточно пьяными, чтобы начать признаваться друг другу в вечной любви. -Киря, - сказал Глеб, - ты, бляха муха, хороший человек. -Спасибо, - ответил Кирилл, хватаясь за его руку.
– Ты тоже бляха. Они подняли свои рюмки, чокнулись. Закуски осталось мало - только несколько соленых огурчиков, банка шпротов и кусок белого хлеба. Опрокинув стопку, Кирилл указал рукой на все это великолепие и сморщился. -Слушай, твой этот... как его?.. Паша... Он знает, где ближайший магазин находится? -Ну, знает. А что? -Да я бы еще чего-нибудь поел. -Ноу проблем. Глеб вышел из кабинета, отдал распоряжение Паше. Минуту спустя звукооператор прошел мимо двери, бросил полный негодования взгляд в сторону стола. Кирилл ухмыльнулся. На время отсутствия гонца друзья переместились в эфирную студию, потому что Глеб взял на себя обязанность проследить за эфиром. Кирилл уселся перед вторым микрофоном, которым пользовались ведущие новостей. -Ну, что, тряхнем стариной!
– предложил он. На столе лежала бумажка со старым выпуском. Кирилл взял его, прокашлялся, и начал читать: - "Аэропорт Ливерпуля отныне будет носить имя легендарного Джона Леннона. Официально его переименуют весной будущего года, а торжественная церемония присвоения нового имени состоится в этот понедельник. На ней, как ожидается, будет присутствовать вдова музыканта Йоко Оно. На новом логотипе аэродрома будет изображен портрет Леннона и строчка из песни "Имэджн" - "выше нас только небо". Перед зданием ливерпульского аэропорта поставят памятник знаменитому музыканту". Кхм, ну как? -С пивом потянет, - ответил Глеб, сосредоточенно водя по столу компьютерной мышью. -Слушай, что это играет? -"Бэкстрит бойз". -А-а-а-а!
– Кирилл швырнул листок с новостями под стол.
– Убери их, терпеть не могу! -А что ты хочешь послушать? -"Роллингов" давай! -Договорились. Если бы Паша сейчас находился здесь, его бы начало
– Может и закапризничать. Старые друзья вернулись в кабинет, к водке. Проводив взглядом согбенную фигуру Паши, Кирилл заметил: -Он позволяет себе смотреть на тебя нехорошо. Недобро смотреть. -Пусть смотрит, - отмахнулся Глеб, распечатывая принесенную упаковку сосисок. -Я за такой взгляд могу указать на дверь. -Злой ты. -А ты добрый. Наливай. Они снова выпили "по второй". Глеб взглянул на часы. Сегодня он определенно не вернется домой к ужину, и Светка тихо покачает головой, шлепнет мужа по заднице и погонит принимать душ прежде, чем он успеет грохнуться в постель. -Я с тобой не согласен по некоторым позициям, - решил продолжить дискуссию Шестопалов.
– Во-первых, я не страдаю комплексами важного засранца и не жажду обожания. Это болезнь, и она плохо лечится. -Значит, я больной?
– обиженно буркнул Кирилл. -Не прибедняйся! Стопки снова были наполнены. Кирилл посмотрел свою на просвет, что-то посчитал в уме. Пожалуй, и он пришел к выводу, что сегодняшняя встреча обернется завтрашней головной болью. -А что у тебя во-вторых?
– спросил он. -А во-вторых у меня принцип: я как начальник и как предприниматель выиграю только тогда, когда в чем-то своем выиграет каждый из моих сотрудников. Каждый! Понимаешь суть? -Ну. -Баранки гну! Не я - для них, а они - для меня. У ребят хорошая зарплата, у них всегда под рукой банка кофе, потому что утренней смене без кофе тяжело, они с семи утра начинают работать, а встают еще раньше. Да, я каждого в этом году отправлю в отпуск и, если получится, постараюсь, чтобы они отдохнули подальше от этого сраного города. Да, я штрафую их за лажу, но и премии они получают регулярно, если все идет нормально. Пусть я лично в этом месяце положу себе в карман поменьше, но поставлю им кондиционер в эфирку, потому что они нужны мне здоровые и веселые. Пусть выиграют они, и тогда выиграю я сам... Ну, и ты, соответственно, как компаньон. Врубился? Кирилл слушал эту тираду молча, а когда Глеб закончил, он поднял голову, сверкнул осоловевшими глазами и важно изрек: -Да, старик, тебе надо памятник поставить на площади, на месте Ленина с кепкой... Они за тебя в бой еще не идут, на амбразуру не кидаются? Глеб хихикнул. -Они на тебя скоро бросятся. Вот приедешь еще раз с подарками, и мои целомудренные девочки начнут приглашать тебя на свидания. Кирилл с удовлетворением запихнул в рот огурец, и в этот момент в дверь постучали. -Да!!!
– в один голос заорали мужчины. Дверь тихонько открылась. У косяка, потупив взор, стоял Вадим. -Здравствуйте, это я. Возможно, он, увидев происходящее в кабинете, смутился еще больше, чем обычно у него получалось, и, вероятно, он готов был извиниться и дать деру, но закадычные друзья устроили ему такой прием, что он просто опешил. -Зда-а-арова!!! За-хо-диии!!! Вадима чуть не сдуло. Он все еще топтался у порога, но тут со своего стула вскочил массивный Кирилл, подбежал к гостю и принялся трясти его за руку. -Привет, брателло! Как здоровье? Как жизнь? Как твоя подружка? Ну, заходи, заходи. Пить будешь? Вмешался Глеб. -Эй, ты только что говорил о разврате молодежи. -Молчи. Это мой протеже. Кирилл усадил Вадима за стол, налил рюмку. Возможность сопротивления даже не рассматривалась, сегодня у друзей был праздник. -Давай выпьем за знакомство. -Да пили уже в "Черепахе", десять дней назад!
– снова влез Глеб. -Ладно, тогда за творчество. Слушай, брателло, я решил тебя продюсировать. Закрутим концерт в той же "Черепахе", потом поедем в "Циклон", потом во дворец спорта, а потом...
– Кирилл икнул.
– Да куда угодно поедем! Вадим наконец решил подать голос. -Я, собственно, по другому делу пришел. Друзья переглянулись. -Ну, говори. -Глеб, я придумал, что можно сделать с программой. -Отлично!
– заорал Кирилл. Он упорно не желал давать слово своему приятелю, который здесь числился официальным начальником.
– Прямо сейчас мы тебя в эфир и посадим! Вадим обернулся к Глебу. В глазах стояла чуть ли не мольба: "Заткните его, он меня смущает". Глеб смог ответить лишь улыбкой и пьяным блеском глаз. -А что, - сказал он, закуривая.
– Вот возьмем сейчас и посадим. Сто грамм опрокинешь для храбрости - и вперед! А? Вадим остолбенел. Он еще не знал, что, будь Глеб с Кириллом сейчас трезвые, они не позволили бы себе проявить такое легкомыслие. Он не знал также, что завтра, страдая похмельем, Глеб будет ругать себя последними словами за то, что так рискнул. Радиоэфир - настолько тонкая вещь, что один раз допустив серьезную ошибку, ты автоматически теряешь часть слушателей. Люди могут переключиться на другую программу, если им скучно хотя бы в течение нескольких секунд. Посадить за пульт необстрелянного воробья, пусть даже и вундеркинда, в этом случае значило рисковать по-крупному. Уважающие себя радиостанции так не делают. -Ну, садишься?
– спросил Кирилл. Вадим вместо ответа скромно поднял свою рюмку и очень скромно опрокинул ее содержимое себе внутрь. Полчаса спустя, заваливаясь всей гурьбой в эфирную студию, собутыльники поймали на себе еще один разъяренный взгляд звукооператора. Паша был вне себя. Вадиму от его взгляда перепало, пожалуй, больше, чем остальным. Время близилось к полуночи.
Лариса уложила сына спать рано. Для этого не потребовались ни уговоры, ни обещания купить новую игрушку. Максимка за день умаялся так, что "Спокойной ночи, малыши" смотрел уже с закрытыми глазами, посапывая на всю комнату. Такое с ним случалось нечасто. Обычно он гонял своих непонятных солдатиков до полного поражения, и пока целый полк не падал смертью храбрых где-то под диваном, мама ничего не могла с пацаном поделать. Но сегодня все прошло весьма и весьма удачно. Лариса ушла на кухню, поставила чайник. Музыкальный центр был настроен на радио "Пилот". Внимание к "Пилоту" объяснялось, главным образом, тем, что там крутился Вадим Колесников. Когда чайник вскипел, Лариса плеснула себе в чашку кипятку, потом засыпала две ложки кофе. Время было позднее, и вместо кофе сейчас выпить бы чаю, но Лариса думала, что и так заснет, как убитая, несмотря на переживания и размышления. Хоть упейся этого кофе. Она взяла с холодильника книгу, которую начала читать на позапрошлой неделе. Это был "Скотный двор". Почитать эту книжку надоумил один из ее танцоров, шибко умный парень по имени Вольдемар. Он постоянно ругал детективы в мягких обложках и подсовывал своим друзьям совершенно другую литературу. "Чтобы мозги не кисли" - говорил Вольдемар. Книга Ларису сначала не зацепила - слишком уж "поросячья" - а потом и вовсе было не до нее. Чтобы нормально почитать, Ларисе требовалось отгородиться от всего, что происходит вокруг. Разумеется, с пятилетним сыном и такой напряженной работой полное отрешение ей не грозило, но вот сегодня, пожалуй, можно углубиться и попытаться понять, что имел в виду старый боров, рассказывая обитателям фермы свой дивный сон. Через два часа она отложила книгу, не дочитав. Споткнулась на афоризмах. Старый мерин по кличке Боксер, из последних сил таская тяжелые камни, продолжал упрямо твердить: "Я буду работать еще больше". Балбес, знал ведь, что скоро загнется! Лариса тоже будет работать еще больше, если не захочет влачить жалкое существование на свои концертные гонорары. В месяц у нее вместе с группой "Фокус" выходило около десяти концертов - ее приглашали в ночные клубы, на большие шоу на открытых площадках города, на юбилейные "солянки". За одно выступление, состоящее из трех-четырех номеров, удавалось получить неплохие деньги, но их приходилось делить на шестерых, и в итоге получалось не так уж и много, если учесть, что взросление Максимки постоянно требовало "долива". Зарплата педагога во дворце культуры лишь отдаленно напоминала таковую, и ее хватало только на более-менее удобоваримое меню. Что будет дальше, когда на свободу выйдет Игорь, Лариса боялась думать. Бежать, куда глаза глядят, и снимать квартиру? Наполеон Всегда Прав. Я Буду Работать Еще Больше... Словом, лучше вернуться к Донцовой и Марининой. На радио "Пилот" неожиданно объявили, что наступила полночь. Лариса взяла еще одну сигарету... -Доброй ночи, - сказал ди-джей.
– Вы на сто-три и восемь эф-эм, это радио "Пилот" и я - Вадим Колесников, ваш новый собеседник. Сегодня я буду с вами до двух часов ночи. Лариса подпрыгнула. -Если у вас сейчас прекрасное настроение, - продолжал Вадим, - в душе поют соловьи и завтра намечается выходной, то лучше вам, конечно, переключиться на другую станцию. Обещаю, что не буду в обиде. Дело в том, что ближайшие два часа мы будем грустить. Да, именно так. Грустить вместе с теми, кто имеет на это веские основания. Для вас, дорогие мои, в ближайшие два часа - хорошая музыка, которая будет играть в унисон со струнами вашей души, и разговор в прямом эфире о самом сокровенном. На радио "Пилот" - программа "Время Луны", телефон в студии - три шестерки, сто один. Пожалуй, начнем. Стинг, "Shape of my heart". Сигарета Ларисы так и осталась не зажженной. Девушка сидела на табурете возле окна, подобрав под себя ноги, и до крови кусала губы. Голос Вадима, донесенный до ее слуха радиоволнами, показался ей совсем другим, слишком проникновенным и даже сексуальным. Лариса решила, что это, наверно, была какая-нибудь специальная обработка (она не знала, что в настоящий момент и Глеб, и Кирилл, да и сам Вадим были навеселе и вряд ли беспокоились о таких технических мелочах, как обработка речевых каналов), потому что в реальной жизни голос парня звучал все-таки по-другому. Когда отыграл Стинг, ведущий заговорил снова: -Итак, "Время Луны" на радио "Пилот", с вами Вадим Колесников. У нас уже есть первый телефонный звонок. Алло! -Алло, здравствуйте, - донеслось сквозь шипение и треск телефонной линии, словно из другой галактики.
– Меня зовут Анжела, я только что включила приемник и услышала, что вы просили звонить. -Совершенно верно.
– Вадим, наоборот, звучал чисто и внятно. -Я вот подумала, как хорошо, что вы это предложили, потому что так иногда бывает, что действительно хочется как-то отстраниться, подумать о чем-то своем под хорошую спокойную музыку. Но ведь сейчас с нашими радиостанциями это трудно сделать, согласитесь? -Вы знаете, Анжела, я с вами и соглашусь, и попытаюсь возразить одновременно. С одной стороны, невозможно весь день слушать музыкальное радио, потому что можно одуреть, но с другой стороны, всегда можно, что называется, "щелкнуть рубильником". Верно? -Ну, да. -Вот и сегодня я предложил тем, кто не хочет и не может грустить, переключиться на другую волну. Вероятно, мой директор меня не похвалит, но ведь слушатели все равно сделают так, как им хочется. -Ага. -Хорошо, закроем эту тему. Анжела, у вас сегодня есть повод для грусти? Собеседница на секунду пропала, заглушенная воем телефонной вьюги, но, когда снова появилась, говорила довольно внятно: -У меня сегодня не очень удачный день. С самого утра. Все как-то не так. -Может, поделитесь?
– ненавязчиво предложил Вадим. -Ну... Сначала отругали на работе. Незаслуженно. Потом выяснилось, что оставила дома важные документы, сломала каблук. Потом были посерьезнее неприятности. Не суть важно... -Ну, с этим можно справиться. Снова небольшая пауза на проводе, потом грустно: -Да я пыталась уже, только хуже получается. -А вы еще раз попытайтесь. Завтра будет новый день. Вы пробовали начинать каждый день с чистого листа? Анжела хмыкнула: -Это на словах так красиво звучит. А вы сами пробовали? -Конечно. Есть два способа восстановить душевное равновесие. Первый: разбираться и выяснять, почему все "плохо". Второй: ничего не выясняя, просто делать "хорошо". Первый проще, но он бесперспективен. Попробуйте открыть чистую страницу завтра по звонку будильника, начихав на то, что было сегодня. -А если опять не получится? -Получится, если появится желание. Видите ли, жизнь, несмотря ни на что, к нам благосклонна. Каждый день она дает возможность все начинать сначала. Каждый день. Тысячи раз. Что будем слушать, Анжела? Озадаченная собеседница не сразу поняла, что от нее требуется. Потом, все же сообразив, с гораздо большим воодушевлением, нежели накануне, попросила: -А можно послушать что-нибудь из Меладзе? -Конечно. "Береги себя, мой ангел" сгодится? -Да. -Приветы будете передавать? -Ну, я хочу передать привет своей сестре, она сейчас на работе. Наташка, ты меня слышишь? -Она вас слышит, - ободрил ее Вадим.
– Удачи вам, Анжела, будьте счастливы! Итак, на радио "Пилот" Валерий Меладзе. Телефон в студии - три шестерки сто один, и я жду ваших звонков. Поговорим, о чем захотите. Лариса сидела пораженная. А он, оказывается, тот еще болтун, этот Вадик! В жизни из него слова не вытянешь, пока он сам не соблаговолит поболтать, а тут вон как разошелся. И как легко, без напряжения, будто делал это всю свою сознательную жизнь! Впрочем, более всего Ларису тронул не сам факт общения Вадима со слушателями, а то, что он говорил. Он не сказал этой глупенькой Анжеле ничего нового, чего бы люди не знали сами, но почему-то у Ларисы появилось ощущение, что она слышит это впервые. Какое-то застаревшее откровение, на которое ты, наконец, изволила обратить внимание, когда тебя ткнули носом. Меладзе закончил свою песню, в эфир снова вышел Вадим: -"Время Луны" на радио "Пилот", программа для грустных полуночников. Телефон в студии - три шестерки сто один. Алло! -Здравствуйте, - пробормотал в ответ какой-то мужичок. -Здравствуйте, как вас зовут? -Николай. -Очень приятно, Николай. Почему не спите в столько поздний час? -Водку пью. Лариса прыснула в кулачок, но Вадим даже не споткнулся. -Что ж, дело хорошее, особенно в первом часу ночи. Вам завтра не на работу? -Нет, мне завтра на рыбалку. -А, так вы заранее готовитесь. Прекрасно. -Да нет, я, когда рыбу ловлю, не пью ничего, кроме пива. Я сейчас с женой поругался. Она ушла в соседнюю комнату, сказала, что я ее достал. -Чем же? -Да рыбалками своими!
– Николай обиженно фыркнул.
– Как будто я там неделями пропадаю. Вот вырвался первый раз за три месяца, хоть отдохнуть немножко, так ни фига! Ты, говорит, дома должен сидеть, мурлыкать у меня под боком. Вадим выдержал паузу, потом тихонько произнес: -Николай, а ваша жена сейчас может нас слышать? -Конечно! Я почему и звоню, чтобы она поняла, что не права. -Отлично. Как ее зовут? -Катерина. -Катюша, - пропел Вадим, - не держите мужчину слишком близко к себе, и никуда он не убежит. Чем крепче и короче поводок, тем сильнее желание от него избавиться. Как слышно, прием! Несколько секунд телефонная трубка шуршала, потом полусонный женский голос произнес: -Вадим, я его просила завтра на рынок со мной съездить, смесители для ванной посмотреть, а он - на рыбалку... Ой, здравствуйте! -Здравствуйте, Катя. Ничего страшного, если вы пропустите поход на рынок. Они работают всю неделю, а завтра вы можете оба на рыбалку смотаться. Погода какая хорошая стоит! -Ну... -Уверяю вас! Что вы хотите послушать, Катя? -Мм, ээ... Можно Сандру? -Можно, только после рекламы. А всем остальным нашим радиослушателям, ссорящимся с супругами по пустякам, я рекомендую мириться в постели - либо этим же вечером, либо утром. Начните день с поцелуя! Это Вадим Колесников, "Время Луны". Реклама... на радио "Пилот". Лариса затушила сигарету, пошла в комнату. Максимка спал, скинув одеяло на пол, сверкал пятками и сладко сопел. Послав ему воздушный поцелуй, Лариса тихонько взяла с тумбочки радиотелефон и вернулась на кухню. "Так, как там у них номер? Шесть-шесть-шесть-сто-один. Легко запоминается". Как ни странно, линия не была занята. Дожидаясь, пока снимут трубку, Лариса взволнованно кусала ногти и в суматохе искала слова, с которыми она обратиться к Вадиму. Но, к ее удивлению, голос, который она услышала на том конце провода, принадлежал другому человеку. -Радио "Пилот", слушаю вас. -Здравствуйте... Я...
– Лариса растерялась.
– Я звоню в программу... "Время Луны". -Хорошо. Сейчас после рекламы пойдет песня, потом я вас соединю с ведущим. А пока позвольте вам задать пару вопросов. -Да, конечно. -Какую песню вы будете заказывать? -Эээ...
– Она не знала, что заказать. Да, собственно, и не для этого она звонила.
– Поставьте что-нибудь на ваш вкус. -Хорошо. Еще: ваш возраст? -Хм, двадцать пять. А это имеет значение? -Да. Мы не выпускаем звонки несовершеннолетних. Имя, фамилия, домашний телефон. -Лариса Еремеева... Своего телефона нет. Она почему-то решила соврать. -Но как с вами связаться? -А зачем? -Мы собираем базу данных тех, кто с нами когда-либо общался. Лариса все-таки продиктовала ему свой рабочий телефон. -Хорошо, - сказал парень.
– Немножко приберите звук на приемнике, чтобы не заводился микрофон, и оставайтесь на связи. Лариса ждала две минуты. Кусала ногти и слушала участившееся сердцебиение. Такое ощущение, думала она, словно сдаешь важный экзамен в институте и боишься провалиться. С последним аккордом в эфир вышел Вадим, такой же бодрый и общительный. -Радио "Пилот", "Время Луны". Телефон в студии - три шестерки сто один. У нас на проводе, я знаю, очаровательная девушка. Алло, здравствуйте, как вас зовут? -Лариса. Длинная пауза. Вадим, вероятно, узнал ее, и эта пауза не была запланированной и театрально поставленной. Видимо, он просто опешил. -Здравствуйте, Лариса.
– Вадим, наконец, взял себя в руки и продолжил работать с прежним настроем.
– Вы уже уложили ребенка спать? -Откуда вы знаете, что у меня есть ребенок?
– чуть не плача от восторга, поинтересовалась она. -Ну, я просто предположил, вы можете подтвердить или опровергнуть. -Вы правы, я его уложила. -Не капризничал? -Нет. -А кашку манную скушал. -Ага, скушал. Еще утром. -Ах, какая прелесть! Лариса ерзала на табурете. Это было непривычное для нее ощущение: она говорила в телефонную трубку, а ответы получала по радио. -Что же побудило вас, Лариса, позвонить так поздно? -Ваш голос побудил. Снова пауза. Положительно, она сегодня выбьет парня из колеи, надо быть осторожной. Впрочем, Вадим быстро нашелся с ответом. -Ой, - сказал он шутя, - вы меня в краску вгоняете. Я не говорю ничего такого, чего вы не знали сами. -Согласна. Но в какой-то момент мне захотелось самой поучаствовать в этом. -Вы правильно решили. -Понимаешь... понимаете, Вадим, у меня, пожалуй, есть проблемы. -В жизни нет проблем. Есть вопросы, которые ждут своего решения. Неизменны только рождение и смерть. Может быть, попытаемся решить ваши вопросы прямо сейчас? Лариса с усилием проглотила ком сомнений, торчавший в горле, и сказала грустно: -Да, попытаемся. -Смелее, - подбодрил ее Вадим, и она поняла: он обращается лично к ней, не к незримой слушательнице, а к своей Ларисе. -Да, - сказала она.
– Я хочу сказать, что в одиночестве нет ничего хорошего. Я знаю, что хныкать и жаловаться на судьбу грешно, потому что нужно быть благодарной хотя бы за то, что есть, но я, к сожалению, не железная. Она умолкла, чтобы восстановить нормальное дыхание. Вадим ее не торопил. -Я боюсь за свое будущее и за своего сына, - выдавила Лариса.
– Очень скоро к нам вернется человек, который был отцом моему ребенку и который перестал им быть. -Откуда вернется? -Из... из тюрьмы. -А в каком смысле он перестал быть отцом?
– ровным голосом спросил Вадим, подчеркивая свою нейтральную позицию. -Я в том смысле, что некоторые мужчины, как и женщины, перестают быть для своих детей теми, кого дети хотят в них видеть... Я не слишком туманно? -Нет, совсем нет. -Вот...
– Лариса снова чуть не задохнулась. Она понимала, что для остальных радиослушателей ее история - не более чем очередной кусок передачи, но она сейчас говорила не с ними.
– Я не хочу возвращаться в те времена, когда я боялась. Я замужем шесть лет, три из них муж просидел за решеткой. За время его отсутствия мы с сыном привыкли не бояться. Не знаю, что теперь делать... -Эээ, - протянул Вадим, подбирая нужные слова.
– А вы уверены в том, что ваш муж перестал быть... эээ, тем, кем надо ему быть? -Да, я уверена. Я очень хорошо его изучила. К тому же, тюрьма не делает человека лучше. -В этом я с вами согласен. И вы, Лариса, даже не будете пытаться дать ему еще один шанс? -Нет, - без колебаний ответила она.
– Ни единого шанса. Как вы считаете, я права? -Не скажу ни того, ни другого. Категории "прав-не прав" настолько неоднозначны, что торопиться с окончательными выводами не стоит. Но с другой стороны, если вы решили, то это нужно делать. -Но ведь сомнения остаются. -Сомнения остаются всегда, это нормально. Итак, что вы решите? -Развод. -А у вас есть человек, на помощь которого вы можете рассчитывать? Лариса улыбнулась: Вадим тоже хочет получить какой-то ответ. -Мне хотелось бы верить, что он есть. -Ну, значит, он вас поддержит. Что мы будем слушать? -На ваш вкус. -Как насчет Элтона Джона? -Да. -Спасибо вам за звонок, Лариса, и...
– Вадим вздохнул.
– Дождитесь, Лариса, дождитесь. Всего хорошего! Это радио "Пилот", программа "Время Луны". Оставайтесь с нами!
Лариса дождалась. Вадим приехал в половине третьего. Он не стал пользоваться звонком, робко постучал в дверь три раза. Войдя в прихожую, Вадим улыбнулся. -Привет. Почему ты не рассказала мне раньше? -Я трусиха. -Не верила? -Да, и не верила. Все слишком быстро. -В "Титанике" Джек с Розой нашли общий язык еще быстрее, буквально за шестьдесят минут. -Это не кино... -Да, не кино. Но теперь-то ты веришь? Она прильнула к нему, прижалась щекой к груди. -Теперь - верю. -Тогда готовься к переезду. У меня места хватит троим. Все остальные вопросы решим после. Лариса подняла голову, посмотрела ему в глаза и поняла, что возражать нет смысла. Не получится.
7
Глеб Шестопалов "Убегающий Волк" Сначала поздоровайтесь
"Здрасьте!" Если вы поприветствовали собеседника именно так, то из количества в будущем набранных баллов смело можете вычеркивать штук пять. На "здрасьте" даже не все старушки, лузгающие у подъездов семечки, реагируют спокойно, чего уж говорить о деловых людях. К приветствию нужно относиться серьезно. Перед тем как трогаться в путь, вы просто обязаны были убить некоторое количество времени на репетицию. Убили? Первыми обычно здороваются либо мужчины, либо младшие по возрасту. Бывают и исключения. Например, если вам, девчонки, еще нет двадцати, а вашему потенциальному благодетелю уже далеко за сорок. Все-таки я надеюсь, что у вас достаточно чутья, чтобы сориентироваться на месте. Кто первый поздоровался, тот и молодец, хотя случается и так, что это не имеет абсолютно никакого значения. Вместо "здрасьте" необходимо произносить "здравствуйте" (не обязательно по буквам, но достаточно близко к оригиналу), а еще лучше "Добрый день" или "Добрый вечер". Только не перепутайте. Один мой знакомый так долго тренировался дома перед зеркалом, что впоследствии, независимо от расположения небесного светила, всем говорил только "добрый вечер" ("Вечер добрый, не желаете ли позавтракать со мной?"). Согласитесь, изысканность манер должна выглядеть естественно, исходить как бы изнутри, иначе все припасенные вами изящные слоганы будут звучать нелепо, как английская речь в заброшенном рязанском колхозе. Фразы типа "Будьте добры!", "Позвольте присесть!", "Вас не затруднит?" либо с легкостью слетают с языка, либо не используются вообще. Договорились? К приветствию также неплохо было бы прибавить и обращение по имени. Согласно утверждениям специалистов, это пробуждает дружеское расположение человека. Допустим, нужного вам человека зовут Павел Егорович (я не сомневаюсь, что вы потрудились узнать его имя заранее). Значит, приветствовать его лучше так: "Добрый день, Пал Егорыч!". Даже если в выражении лица дяди Паши не произойдет никаких перемен, он все равно будет доволен. Я до сих пор не могу забыть годы своей службы в армии. Видите ли, там личный состав не имеет ни имен, ни отчеств - только фамилии и звания, поэтому склонять военнослужащих "по матушке" можно без всяких зазрений совести. "Рядовой Шестопалов!".
– "Я!".
– "Два наряда вне очереди!".
– "Артур Валентинович, за что?!".
– "Три наряда! Я тебе не Артур Валентинович!". Мы не чувствовали себя живыми людьми, и настроение у нас частенько бывало препоганейшее. Но если комбат обращался к кому-то по имени, это случалось довольно редко, командир наш не отличался мягкосердечностью, - то обладатель этого имени был готов забраться без страховки хоть на Останкинскую башню.