Молчи, терпи

– Я был резок с тобой.

– Я не лошадь и не собака, Джек, – тихо вымолвила девушка. – И я не твоя собственность…

– Но ты моя жена.

Безусловно, юноша понимал, что не он один считает девушку приятной с виду. Среди знатных особ и грязных подданных Эльза слыла красавицей. Разумеется, каждый видел, что Катерина куда сильнее приманивает взоры, но светловолосая королева обладала особым шармом.

– Я просто хотел знать, что один имею доступ…

– Я королева, Джек, а ты – король. Никогда не будет так, чтобы… Чтобы мы принадлежали лишь друг другу.

Девушка замолчала, и в воздухе послышался звон тишины.

Тихий вздох вырвался из груди юноши, но не оборвал молчание, царившее в ванной комнате. Капля воды сорвалась с серебряного крана, плюхнулась в воду, разбив блестящую гладь воды. Девушка тихо шмыгнула носом, точно стесняясь своей досады. И почему Катерина Фрост никак не покинет ее мыслей?

Ссора выдохлась, у Эльзы больше не было слов, сил, чтобы доказывать Джеку хоть что-то. Он же не видел в этом ничего плохого и думал лишь о собственном удовольствии. Кто-то мог решить, что в такой жестокости молодого ума виноват не сам юноша, а лишь его окружение… Королева таких мыслей не разделяла. Она знала, что чистую душу не испортит даже улица, населенная ворами и убийцами, даже самый грязный район самой грязной страны.

– Ты слишком красива, Эльза, чтобы тебя не ревновать.

Как слащаво. Джек любил дарить девушкам комплименты, и эти милые фразочки рождались в его голове с безумной скоростью, небывалым умением… Вода вновь капнула из серебреного крана, оглушив Джека резким всплеском. Гладкие стены, что словно выдолблены в камне, блестели, когда ласковое солнце гладило их. Юноша заметил на губах девушки улыбку.

Но это было лишь нервным жестом. Эльза сжала губы плотнее, и краешек их быстро пополз вверх, превращая лицо ее в гримасу радости. Не настоящей и живой, а неумелой радости девушки… Что выходит замуж по расчету. Вся смелость словно сбежала от Эльзы, оставила ее в один миг. Пальцы дрогнули, крепко прижались друг к другу… Хоть бы Джек не заметил.

– Прошу, Эльза… Давай забудем об этом, – продолжал юноша.

Он позволил себе приобнять Эльзу, положил руку ей на плечо и притянул королеву к себе. Ее светлые волосы совсем растрепались… Должно быть, девушка старалась пригладить их руками, но в порыве злости лишь сильнее испортила сбившуюся за ночь прическу. Джек осторожно провел рукой по ее белым волосам, убирая их от бледного девичьего лица. Ее щеки – точно бархатные… Этой кожи так приятно касаться.

– Обещай, что… Что этого не повторится.

О, Господь, да он же не дурак. Джек слышит дрожь в голосе королевы, но не находит в ней страха. Он принял ее за гнев, горечь, за обиду, накатившую волной. Эльза осторожно повернулась к супругу, изо всех сил стараясь сделать вид уверенной в себе правительницы, особы, что не боится ничего и никого.

Губы Джека больше не липнут друг к другу.

Юноша раздает обещания направо и налево, но держит их крайне редко. Только время покажет, сколь крепки слова бывшего принца и как горячо то чувство, что рвет его грудь на части. Оно похоже на желание, туманящее разум, но на вкус совсем другое. Отдает сахаром, пахнет дорогой карамелью и тает на языке, растворяясь в сладости дней, проведенных рядом с королевой…

– Я обещаю, – полушепотом произнес он.

– Что ты обещаешь?

– Я стану лучшим мужем, королем и даже лучшим отцом на свете, Эльза.

В его голосе слышалось лукавство, но королева предпочла закрыть на это глаза. Может быть, если смелость вновь вскипит в ее крови, девушка сможет подумать об этом позднее. Эльза сжала кулаки, наклонившись к Джеку. Не то, чтобы ей очень хотелось сделать это… Но что-то шепнуло: давай.

Губы короля теплее, чем уста его королевы. Она первый раз целует его по собственной воле? Да, да, наверное… Если бы это случалось прежде, Джек запомнил бы. Железо. Он почувствовал легкий привкус железа на своих губах, прежде чем ощутить знакомый сладкий запах ее кожи.

Словно бархат… Как же Джеку хотелось сорвать с девушки ее сари и бросить его на пол, чтобы ткань не мешала. Эльза переборола страх и позволила себе ласково провести пальцами по щеке супруга. Оттенок его кожи слишком схож с ее, но на ощупь плоть их совсем разная. Словно наждачная бумага с одной стороны и другой встретились вместе, повернувшись друг к другу.

Касания Эльзы нельзя назвать смелыми, но она удивительно легко заставила Джека судорожно втянуть носом воздух… От одного ее касания, от сладостного стона, что уже родился в мозгу юноши… Она чудесна. Чудесна с этой краской стыда на лице… Удивительно, как быстро чуткость дала свои плоды. Секунду назад Джек был ненавидимым, но сейчас, извинившись перед ней, получил поцелуй.

Котел, хранивший желание Джека, бурлил, страсть его переливалась через край, и когда месиво это выливалось на горящие угли, Джек тихо порыкивал, приближаясь к Эльзе все сильнее. Его бледные пальцы уже перебирали ее волосы, а вторая рука упала девушке на колено… Но юноша знал, что не посмеет приступить к делу, не получив сигнала.

Ооооо, Джек умел их распознавать. Даже когда служанки, что попадали в его жадные руки, брыкались, принц понимал, кто из них действительно не настроен на столь близкие отношения, а кто лишь играет недотрогу, в тайне мечтая о подобной «встрече». Но то чувство, что грело грудь ночами, притупило интуицию Джека.

– Здесь жарко, – шепнула девушка, отрываясь от губ супруга.

Щеки Эльзы действительно пылали яркой пунцовой краской, что Джек принял за стыд. Она так удивительно красива в своих просьбах… О, если бы королеве понадобилось что-то, если бы она, уподобившись Катерине, просила бы Джека о драгоценных камнях и дорогих платьях, он сделал бы все, лишь бы заставить эти тонкие губы сложиться в улыбку.

– Мне очень жарко, – вновь произнесла она.