Молчите рефери!
Шрифт:
Никто, слава Богу… так бы была не только пьяной.
– Надеюсь, нет. Потому что лишь за одно то, что ты оставила мобильный дома, тебя ждет порка.
Напугал слона ивовым прутиком. Мне сейчас все равно. Улыбка расплылась на лице и, концентрируя мутный взгляд на водителе, я выдала внеочередное: - Мугу.
– И отца я ждать не буду.
– Уууууууу…. – с этой минуты процесс выведения спирта из организма ускорился. Не знаю, что он о себе возомнил, но я против насилия и проходить через такой вид наказания не намерена. Последнее наверняка получилось произнести вслух отчетливо и громко, и
– Это ты не намерена. – Отчеканил Сергей, открывая свою дверь.
Мы что уже приехали? Оглядываюсь и действительно мы на Дагестанской. Он к этому моменту открыл мою дверь, отстегнул ремни и вытащил меня.
– Вот мы и дома.
– Се-селоозя…
– Даа, зайчик?
– Йик!
– Испугалась, замерзла, есть хочешь? – поинтересовался он, легко подняв меня на руки.
– Или все вместе?
– Йик! – вот и все что получилось сказать, в борьбе за свободу.
– Все вместе. – Вынес вердикт младший и понес меня в дом. Оказавшись в холле, он спасибо ему большое, заметил мою бледность.
– Отпустить? – я кивнула.
– И по лестнице поднимешься сама? – еще один кивок.
– А если упадешь? – стремительное «отнекивание» головой привело к очередному помутнению в глазах. Зажмурившись и забыв про «Йик!», я сдавленно попросила: - Пусти…
Отпустил, придержал и к спальне, не смотря на молчаливый протест, довел. Уже у дверей с улыбкой поинтересовался:
– А поцелуй?
– Ка-ка-кой?
– Например, в щечку, - произносит Сергей и, наклонившись, мягко целует меня в щеку. Ловит удивленный взгляд и, не меняя выражения лица, говорит, – Или в эту.
Плавное движение и легкое касание повторилось. Опять внимательный взгляд на меня, но на этот раз с торжественной искоркой в глубине глаз. Меня что, награждают?
– А еще … можно в лобик, в висок, глазик правый, левый, носик… - он произносит это, губами указывая, где находится данная область. Будто бы я анатомию не знаю. Мы столкнулись взглядами. Я понять не могу, что происходит, а он уже наклоняется со словами, - а еще уголок рта…
Дахание опалило кожу, и тут зазвенел его телефон. Сережа, выругавшись, потянулся за трубкой в карман брюк, а я посмешила скрыться за дверью.
– Слушайю, да… - раздалось глухое из-за двери, и сразу же сердитый голос веселеет: – Ты приехал?! Вы оба! Конечно, встречу!
Он дал отбой и, кашлянув, поскребся в дверь: - Оль, я за братом и его супругой. Договорим когда вернусь.
– Мугу…
И что это только что было?
Просыпаюсь утром… в голове раздрай, которому способствует воющий будильник на телефоне, во рту сухо, сплю в одежде поверх покрывал, а на локте правой руки с удобствами устроился мохнатый золотистый Ричард.
– Привет. – Прохрипела я, не успев увернуться от шершавого языка. С трудом но все-таки вырубила орущую сирену и схватилась за раскалывающуюся голову.
– Кто я? Я ду…
– Оля? – послышалось из-за двери тактичное покашливание. – К завтраку спустишься?
Нет! Завопил внутренний голос, уцепившись за образы вчерашнего вечера. А сама я промолчала.
– Я знаю, ты не спишь, Оль… - младший поскребся в двери. – Выходи, иначе на пары опоздаешь.
Опаньки…! Я резко села и опять
легла.Точно среда, пары с самым требовательным преподом кафедры. И если не умерла должна быть как штык, но я… уж лучше бы умерла. Вспомнились парни в группе и их взгляды, девчонки из завистливое, а кто тебя забирает после пар? А после гневный младший Краснощек и его глаза при очень близком приближении.
Воспоминания прорывались в сознание не ровным строем. И они не хотят собираться в кучу, обрываясь на середине, поэтому не дают полного представления о произошедшем вчера. Но одно я поняла точно, с ним, с этим… больше никаких поездок! И даже завтракать с ним не пойду!
И не знаю, что за психолог или шаман был у них в роду, но из-за двери вдруг послышалось, спасительное:
– Оля, тебя Олег Дмитриевич подвезет.
В мгновение ока и мой голос вернулся и нормальная координация движений, я аккуратно встала с кровати:
– А он уже выздоровел? – из-за двери послышался наглый хмык. Вспомнила, как девочки с группы шептались, что просто так никто никого не подвозит и ему явно что-то нужно. Насторожилась и спросила громче. – А он вообще болел?
– Спускайся к завтраку. – И ушел.
К завтраку?! Я ему сейчас так спущусь к завтраку! Я… я, да я…. А не хочу я его сегодня видеть и разговаривать с ним не хочу! Разобравшись в своих желаниях. Начала сборы. Потом позвонила водителю, сообщила, что спускаюсь через три минуты. Далее выпустив Ричарда впереди себя, как отвлекающий маневр, побежала вниз. И пока младший пытался в узком коридоре обойти щенка, который всеми силами проявлял преданность и одолевающую его радость, я успела проскочить гостиную, прихожую и столкнуться с высокой фигурой на пороге.
– Извините! – не оборачиваясь, и не останавливаясь, побежала к калитке. В другой раз извинилась бы как все нормальные люди, но младший, додумавшись поднять щенка на руки, уже бросился вдогонку.
– Оля! – окликнул он.
– Та самая? – спросил неизвестный голос у Сережи.
– Да… Оль!
– Я опаздываю!E! – хлопнула калиткой и, не медля, села в автомобиль.
Цунами негодования обрушилось неожиданно. Придется менять работу. Вспомнила, что лишь недавно радовалась результатам с Богданом Петровичем и прикусила губу. Нет менять работу не буду, поменяю место жительства. На улице тепло, транспорт общественный ходит исправно. Так что осталось либо вернуться в общагу, либо квартиру снять. А еще позвать кого-нибудь из девчонок, потому что одна я теперь жить не смогу, как не пытайся. Хорошо, хоть не тратила много и есть свои накопления.
На парах я выглядела не худшим образом, многие из нашей группы не явились и получат дополнительные задания к концу сессии, а те, кто пришел, лежат на партах и маются с головной болью. А я обстоятельно продумываю, в каком районе выбрать дом, чтобы оказаться между улицей Дагестанская и университетом. И какими маршрутками пользоваться, чтобы без пересадок и дополнительных трат на дорогу добираться. И еще, помимо сумбурных мыслей о заразе Селозе, то и дело возникает вопрос, где третий вечер подряд обитает Богдан Петрович, и как ему объяснить мое нежелание постоянно быть рядом, так чтобы он не устраивал допроса с пристрастием ни мне, ни младшему.