Молись, королева!

А что еще ей было сказать? И разве не так заканчиваются все сказки? Замарашка становится принцессой. Конец. Занавес падает, и мало кого интересует потом.

Право, Майя даже не знала, зачем рассказывала детям эту историю. Наверное, в глубине души она хотела, чтобы хоть кто-то ее услышал. Возможно когда-нибудь передал дальше. Ведь если твою историю рассказывают, значит ты живешь. И пусть в сказке будет счастливый конец. Тогда как в жизни впереди Майи была лишь пустошь.

Глава 61

Отряд планировал выдвигаться рано утром. Задолго до того, как первые лучи солнца коснутся позолоченного купола собора. Времени на сон почти не оставалось, но, уложив детей, Майя отправилась вовсе не в свою комнату.

Накинув плащ с капюшоном, она снова вышла на улицу. И, дойдя до небольшого трактира, молилась всем богам, чтобы его постояльцы уже спали.

Конечно, на посту у входа стоял один из людей Авери, но, узнав Майю, он лишь почтительно поклонился, пропуская ее внутрь.

В трактире же все было тихо: мирно горел огонь в камине, догорали несколько восковых свечей. Пахло жаренным мясом. И, уронив голову на стол, спал кто-то из поздних посетителей. Даже голова кабана, висевшая над камином, казалось и та задремала. Стараясь не нарушать сонных чар, Майя прошла на второй этаж. По предыдущему опыту девушка знала, что тот, кого она планирует посетить этой ночью, почти всегда берет комнату у лестницы: чтобы быть быстрым, в случае необходимости. И так же она надеялась, что он в эту ночь ночевал один.

Снова помолившись всем богам, Майя постучала в дверь. К ее удивлению, за той сразу же послышался шум, и вскоре ей открыли.

— Добрый вечер. Могу я зайти? — с трепетом в голосе, спросила Майя.

— Конечно, ваше величество, — ответил Авери, пропуская ее внутрь.

Оказавшись в комнате, Майя подождала, пока рыцарь закроет дверь, задвинув на ней все задвижки. И пока он делал это, по легкому беспорядку вещей, горящей свече и открытой книге, Майя поняла, что Авери, как и она, не ложился спать в эту ночь.

— Чем я обязан вашему визиту? — с холодом в голосе спросил рыцарь, повернувшись к девушке.

— Вы сбрили бороду? — вздрогнула Майя, внимательнее рассмотрев его в блеклом свете свечи.

Авери невольно погладил гладкий подбородок.

— Да. Мне не спалось. Впрочем, как вижу, и вам. Так чем я обязан? — с нажимом повторил он.

Майя замешкалась. Действительно: зачем она пришла? Направляясь сюда, она четко знала все, что хотела сказать рыцарю. Но сейчас все мысли вылетели из ее головы. Майе вдруг стало невообразимо неловко: быть с ним здесь, в одной комнате. Конечно, между ней и Авери ничего не было. Она не влюбилась в него. Не давала пустых обещаний. Лишь несколько подаренных поцелуев, взамен которых Майя лишь хотела получить поддержку, немного опоры и…

Все отговорки были бесполезны. Так же как и оправдания для самой себя. Майя как никогда чувствовала себя словно гулящая девка, и ей было невероятно стыдно за то, что она играла с чувствами этого человека.

Авери так же, с его сложенными на груди руками и крепко сжатыми губами не помогал разрядить обстановку.

В свое время Берта крепко сердилась за это на мужа.

«Ты стоишь словно истукан! Все твои чувства, мысли, гнев, ярость, страх, любовь, ненависть- все ты скрываешь под этой маской "идеального рыцаря"! Боги, Авери! Рядом с тобой я чувствую себя ничтожной грязью. Скажи хоть что-нибудь! Отругай! Даже ударь! Все лучше, чем твое молчание!"

После этих слов Берта обычно начинала колотить Авери кулачками, захлебываясь слезами или же в беззвучной ярости.

Авери же мог прижать ее к себе. Провести рукой по взлохмаченным рыжим волосам. Поцеловать в лоб, шепча что любит ее, и у них все будет хорошо.

Но со временем рыцарь все чаще отстранялся. Отворачивался от жены. Уходил в другую комнату, или же, если красные от слез глаза Берты совсем не давали душе покоя, искал его в очередной военной компании, где можно было хоть не думать о делах семейных.

А теперь Майя. Девушка смотрела на него столь же полными отчаянья глазами. Чем неприятно и до боли напоминала его жену.

При мыслях о Берте, Авери невольно смягчился. В конце концов, та была права: его рыцарская сдержанность играла злые шутки с чувствами других людей.

— Полно вам, Майя, — устало сказал Авери, стараясь придать мягкости своему голосу, — Я не держу на вас зла. Мой друг Рональд хороший человек, и достойный выбор…фаворита.

Ну вот. Опять "галантный удар ножом в сердце"- как называла это Берта.

Майя же побледнела так, что это было видно даже при тусклом освещении комнаты. Впрочем, она ведь была женой принца. Значит в отношении любого ее возлюбленного слово "фаворит" было весьма уместно. Но нет, это пустые отговорки.

Авери стряхнул головой.

— Простите меня, — сказал он, — Я не хотел. Я имел в виду совсем не это.

Но Майя лишь кивнула.

— Нет. Вы правы. По крайней мере в словах и титулах.

Теперь ее голос стал холоднее и жестче, словно к ней вернулось понимание того, что она королева и имеет право не отчитываться ни перед кем.

— Я пришла отдать вам это, — Майя достала из кармана плаща маленький сверток и протянула его рыцарю. Тот послушно взял его. Внутри оказался кулон в виде двух серебряных перышек.

— Нет. Не надо, — пробормотал Авери, — Оставьте его себе на удачу и… на память.

Он протянул кулон обратно, но Майя лишь покачала головой.

— Вы прекрасный человек, Авери, — сказала она, — Добрый, порядочный. Истинный друг. Я счастлива, что встретила вас на своем пути. Но мне безгранично стыдно за то, как я поступила с вами. Простите меня, Авери. Я не должна была…

Майя замешкалась в словах, и тут рыцарь впервые за долгое время переступил через свою гордость. Подойдя к юной будущей королеве, он мягко взял ее руки в свои.

— Я принимаю и прощаю, — сказал он, — Если и вы простите меня.

— За что, милый Авери?

— За гордость. За холодность последние две недели. Вам нужен друг, а я, увы, им не был.

Майя тихо всхлипнула.

— Друзья? — спросил Авери.

— Друзья, — ответила она.

И рыцарь снова вложил в ее руку небольшой кулон.