Молитва о любви. Том III

Всё остальное происходило, как в страшном сне. Поход в ЗАГС, который должен был состояться через два дня, пришлось отложить, так как рука болела нестерпимо. О поездке в Венецию можно было забыть, по крайней мере, на год, до следующего конкурса. Она просила Марка не уезжать, но он, не желая отказываться от блестящих перспектив, заявил, что для любого мужчины, даже такого влюблённого, как он, на первом месте стоит карьера, а на втором – личная жизнь. Клятвенно пообещав ждать её в Венеции, отбыл в Италию по времени, указанному в билете. Римма сочла это предательством, которое, как ей тогда казалось, простить просто невозможно.

Рука продолжала болеть, рентген показал, что кости срослись неправильно, что началось воспаление и необходима сложная операция. Врачи настаивали на ампутации. Изольда Викторовна вышла через знакомых на знаменитого хирурга, который, посмотрев снимки, пообещал, что постарается сделать всё возможное, чтобы избежать такого страшного исхода. Римма была на грани помешательства: жизни без Марка и без музыки представить было невозможно.

Операция прошла успешно. После снятия гипса Изольда Викторовна пригласила в дом китайца, который иглотерапией и массажами сделал всё возможное, чтобы рука функционировала относительно нормально. Римме пришлось взять академический отпуск, и перевестись на другое отделение.

Через полгода, в день своего рождения, Изольда Викторовна пригласила приятельницу с сыном, предварительно обговорив с ней возможность его женитьбы на Риммочке. Павел к тому времени уже преподавал в училище, был малоразговорчив, учтив, лишних вопросов не задавал и, ровно через месяц после знакомства, пришёл с букетом фиалок и предложил Римме стать его женой. Она дала согласие, совершенно не осознавая до конца, что происходит в её жизни. Платье, которое было предназначено для регистрации с Марком, нашло своё применение на скромной свадьбе с Павлом. Изольда Викторовна уговорила молодую супружескую пару обосноваться в её доме, взяв на себя все бытовые заботы.

Римма никогда не пыталась понять своего мужа, не интересовалась его жизнью, супружеский долг после рождения дочери выполнять перестала, ссылаясь на постоянную усталость, а когда Даше исполнилось пять лет, решила заговорить о разводе. Не успела. Отец ушёл к другой женщине. Оставлять семью без мужчины было бы крайне опрометчиво. Пришлось смириться. Окончательно и бесповоротно.

Встреча с Марком, который к тому времени был женат и имел годовалого сына, произошла десять лет назад в Зале имени Чайковского. Любовь вспыхнула с новой силой, предательство было прощено, жизнь обрела смысл, даже изнуряющие душу ожидания свиданий были счастьем. Влюблённые приняли решение развестись со своими половинками, сочетаться законным браком и прекратить двойную жизнь, которая, хоть и придавала их встречам определённую остроту в отношениях, но нервы выматывала изрядно. Ждали только удобного момента.

Павел оставил машину у училища, решив пройтись по улице Горького и, в очередной раз, убедиться, что его жена всё ещё продолжает встречаться со своим любовником. Он никогда не следил за ней. Это слишком унизительно, да и ни к чему. О том, что жена ему изменяет, узнал случайно: доброжелателей на свете много. Один из них работал вместе с ним в училище и часто повторял, что красивые женщины, особенно такие, как Римма, не могут принадлежать одному мужчине и, тем более, быть верными жёнами. Павел отмалчивался, считая, что опускаться до таких разговоров, ниже его достоинства. Но однажды, услышав всё от того же доброжелателя, где именно и когда жена проводит время с другим мужчиной, не выдержал и решил во всём этом убедиться сам. Убедился. Но ничего в этой ситуации изменить не мог. Для решительных поступков нужен характер. Откуда ему взяться, если с самого детства за него всё решали женщины: бабушка, мама, старшая сестра и тётя. Отец ушёл из жизни в день его рождения.

С самого детства от него требовалось только одно: безоговорочное подчинение. Подчинение всем четверым. Во всём. В мелочах, в еде, в выборе профессии, в одежде, и даже в женитьбе. Лет до пяти, если ему не изменяет память, он пытался сопротивляться, и его наказывали. Жестоко. Если он отказывался играть на ненавистном пианино, его ставили в угол на соль, или привязывали к стулу и оставляли сидеть в таком положении всю ночь. А однажды мать, известная на всю страну пианистка, перевязала запястья верёвкой, сказав, что если он не будет играть, то ручки его отсохнут, и он на всю жизнь останется никому не нужным калекой. Мать перевязывала, тётя и сестра держали, а бабушка наблюдала. Он выдержал несколько часов, а когда руки стали распухать и нестерпимо болеть, ему стало так страшно, что он сдался, пообещав всем своим женщинам научиться играть. Играть он научился, но великим пианистом, как мечтала его мать, не стал.

Ни один человек в мире не знает того, что ему пришлось пережить в те минуты. Он никогда, ни с кем не был откровенен, никогда не пытался ни перед кем открыть душу, никогда никого не любил. Никогда. Никого. Пока не родилась Дашенька. Дочка стала смыслом его жизни, солнечным лучиком, его единственной любимой женщиной. Как это ни банально звучит, но он действительно готов был отдать за неё жизнь. Да и что его жизнь без этого удивительно прекрасного искреннего создания. Павел и раньше задумывался о смысле своего существования, о том, для чего он родился на этот свет, если ничего, о чём он мечтал с самого детства, так и не сбылось. Так в чём же его предназначение, если ни в рождении дочери?

Мастер, посмотрев на скрипку, сказал, что ничем, к сожалению, помочь не может.

– Нет у меня в данный момент нужного лака. Получу из Италии и позвоню Вам, Дашенька. В моём ассортименте только жёсткий лак, русский. Не подойдёт он «итальяночке нашей», испортит. Она же не стала хуже звучать?

– Нет, звучит хорошо. Но эти пятна… Они так портят скрипку.

– Вашей скрипке, считай, лет сто будет. Реликвия. Я помню ещё до твоего рождения Риммочка приходила ко мне с такой же проблемой. Я предлагал ей взять скрипку мастера Подгорного, а эту мне оставить. Отказалась. А потом руку сломала.

– Это просто совпадение, ничего больше. Вы тогда помогли маме?

– Нет, не помог. Лака тоже не было. Всё совсем не так, девочка. Эта скрипка беду чувствует. Не простая она. Душа у неё есть. Как у вас в семье, всё нормально?

– Да, у нас всё хорошо. Не пугайте меня, пожалуйста, – ответила Даша и, простившись, быстро выскочила из мастерской.

С детства она побаивалась Вениамина Валерьевича, его пристального взгляда и спокойной манеры рассказывать страшные истории. Но бабушка, а затем и мама, считали его большим мастером своего дела, и, когда настала очередь Даши посещать мастерскую, ей ничего не оставалось, как прислушаться к их мнению. Сколько она себя помнит, скрипка всегда имела идеальную поверхность. Так кто же её отреставрировал?

Даша выбросила из головы всё, что сказал мастер, и, вернувшись с занятий, приготовила ужин, надела красивое, новое платье в красную клетку, взяла в руки скрипку, и стала ждать Женю. Она мечтала, что он обязательно придёт с букетом цветов, ведь то, что произошло сегодня ночью, было очень важным для неё, для их отношений, для их будущего. Она где-то читала, что близость с мужчиной возможна только тогда, когда у женщины существует доверие к нему. Дашенька вчера дала понять, что доверяет Жене, доверяет себя, свою душу, свою жизнь, своё тело. Она впервые ждала от него знака внимания, подтверждения его, пусть не любви, но тёплого, нежного отношения. Ждала, играя на скрипке. Ждала, изредка поглядывая на часы.

Женя не пришёл и не позвонил. Ночь Даша провела без сна. На следующий день повторилось то же самое: Даша приготовила ужин, надела красивое платье, и стала ждать. На скрипке она не играла. Не было сил. Душа разрывалась на части. Она пыталась дозвониться до общежития и поговорить с Наташей, но не получилось: подруги в комнате не оказалось, а просить к телефону Женю или Володю было неловко. Она прекрасно понимала, что если бы с ним что-то случилось, то Наташа непременно сообщила бы ей. Оставалось одно – ждать.