Молитва

Сутки спустя я был приглашен к молодой вдове. Ее муж недавно умер от рака мозга. В этот день Чаку должно было исполниться тридцать два года, и вдова решила в память о нем устроить вечер. Я знал, какими мучениями сопровождалась операция, которую перенес Чак, каким трудным было последующее длительное лечение. Теперь Линн предстояло выплачивать ссуду, взятую для оплаты медицинских счетов, и одной воспитывать двоих детей. Меня еще трясло от известия о предстоящем разводе моих друзей, и к Линн я шел с дурными предчувствиями.

Но я не услышал ни слова жалобы или сожаления. Линн достала фотографии и попросила каждого из нас рассказать что-нибудь о ее муже. Вспоминая, мы и плакали, и смеялись. Линн взяла гитару и спела несколько любимых песен Чака. Она рассказывала, как хорошо им было вместе, вспоминала его любимые шутки, показывала комиксы, которые он рисовал. Она делилась очень личными воспоминаниями о том, как они вдвоем прошли весь путь — от первых признаков болезни до смерти. «Мне всегда будет его недоставать, — сказала она, — но, пока я жива, я буду благодарна за то чудесное время, которое мы провели вместе. Чак — это дар, посланный мне Богом».

Всего два вечера, две встречи — и я увидел два абсолютно противоположных подхода к жизни. Один человек возмущается, обнаружив, что ему чего-то не хватает, и хочет большего. Другой празднует жизнь и воспринимает ее как дар, за который нельзя не благодарить. Я прошу Бога, чтобы дух благодарности не покидал меня ни при каких обстоятельствах.

Открыть доступ Богу

Бад

Питер Маршалл, бывший капеллан Сената США, как-то раз заметил, что Бог дал нам все необходимое для погружения в глубины морей, а мы упорно плещемся в корыте. Я уверен: наше пребывание в той или другой емкости зависит от степени серьезности, с которой мы относимся к молитве. Я думаю, что молитва — это способ открыться перед Господом, чтобы обрести способность исполнять Его волю на земле.

Как-то раз меня спросили, приходилось ли мне когда-нибудь быть очевидцем настоящего чуда. 0, да! Несколько раз. Мы живем в одном из беднейших районов Чикаго. И если бы не чудеса, нас бы здесь не было. Я организую строительные бригады, которые восстанавливают заброшенные здания, чтобы обеспечить жильем бездомных и неимущих. Однажды я работал с пескоструйным аппаратом. Воздух для дыхания подавался в гермошлем по трубам, и туда из компрессора начал проникать оксид углерода — ядовитый угарный газ, не имеющий ни вкуса, ни запаха. Вскоре я потерял сознание. В это время мой друг вел машину по автостраде в другом конце штата. Он явственно услышал голос Бога, Который сказал ему: «Кен, поезжай, проверь, как дела у Бада». Это было так странно и так неудобно — все-таки он был в пяти часах езды от меня, — что Кен не сразу повернул обратно. Он пропустил два подходящих разворота, и поехал назад в Чикаго, только потому, что Бог продолжал настаивать. Приехав, он обнаружил меня в глубоком обмороке, отвез в больницу и буквально спас мне жизнь.

Почему Бог не обратился к кому-нибудь, кто был ближе? Возможно, Он обращался ко многим, но они Его не слышали или не слуша лись. Мой друг Кен был подготовлен к тому, чтобы услышать Бога (хотя и подчинился Ему не очень охотно). Бог желает каждый день творить чудеса через нас, но для этого мы должны открыть Ему доступ к себе.

Мы живем в условиях духовной войны, и только Божья любовь способна преодолеть силы зла, нищеты и несправедливости. В этом году в районе, где я живу, произошло пять убийств. Люди губят свою жизнь наркотиками и алкоголем. Некоторые пытаются освободиться, но срываются и вновь попадают в оковы зависимости. Тем не менее, каждый год бывают спасенные. И каждый год мы устраиваем пасхальную службу на берегу озера Мичиган. Служба проходит в утренние часы, когда над озером встает солнце. Красота необычайная. На прошлой Пасхе одна женщина свидетельствовала: «Год назад я была мертвой, а теперь жива». Это — настоящее чудо: чудо молитвы, чудо новой жизни.

Наш приют для бездомных женщин и детей так и называется — «Новая жизнь». Прежде чем начать совместную трапезу, мы читаем благодарственную молитву. Как-то раз один из посетителей спросил, подходит ли эта молитва для бездомных. Вот что я отвечу. Абсолютно ясно, что у людей, собравшихся в приюте, гораздо больше благодарности, чем у многих благополучных прихожан. Неимущие молятся без стеснения, просто чтобы выжить, и благодарят Бога за каждый, даже небольшой, дар, выпавший на их долю.

Бедные понимают самую суть Евангелия, чему хорошо бы научиться и всем нам. Слушая, как они молятся, я сам учусь молиться. Я прошу, чтобы Бог помогал нам всегда оставаться открытыми для Него и готовыми служить друг другу и Царствию Небесному.

Вера

В Библии представлены два типа веры. Первый — это вера, подобная детской, ничем не замутненная, безоглядная и не рассуждающая. Она всегда производила впечатление на Христа. Он несколько раз удивлялся, когда такую веру являли люди, от которых никто ничего подобного не ожидал. Другой тип веры я назвал бы верностью. Это осознанная вера, за которую человек держится изо всех сил, любой ценой и вопреки всему. Такую веру являли Авраам, Иосиф, Иов и другие герои Ветхого Завета, особо любимые Богом, — им воздается хвала в одиннадцатой главе Послания к евреям.

Ценность веры и позитивного настроя для здоровья в целом была неоднократно доказана научными исследованиями. Вера в возможность сверхъестественного исцеления оказывает целительное влияние даже на клеточном уровне. Миллионы людей могут это засвидетельствовать.

Однако бывает и по-другому: наступает время, когда становится ясно, что никакая вера не принесет желанного исцеления. Стефен Шмидт — человек, знающий об этом не понаслышке. «Я живу с болезнью Крона [68] уже двадцать три года, — пишет он. — Мне знакомы и разочарование, и ярость, и не подлежащий обжалованию приговор: лучше мне никогда не будет. Точка.

68

Болезнь Крона — хроническое воспалительное заболевание желудочно-кишечного тракта, затрагивающее все его слои и сопровождающееся многочисленными поражениями других органов и тканей. Имеет аутоиммунную природу. — Прим. ред.

Поэтому к молитве я подхожу предвзято. Молясь, я могу наизнанку вывернуть душу, могу бросить вызов Вечности — но не исцелюсь от болезни Крона… Во всяком случае, не исцелюсь сейчас, пока еще не придуманы новые лекарства или новые способы лечения. Я перестал просить Бога о чуде. Оно не произошло за двадцать три года, и, сколько бы мне ни осталось, я считаю, что просить Бога о невозможном бесполезно, неразумно и неправедно. Это было бы волшебством. Я слишком стар для волшебства, слишком опытен для сентиментальности и слишком зол и расстроен для молитвы о радикальном исцелении, которая в моем случае будет не более, чем плацебо [69] ».

69

Плацебо (лат. Placebo — «лесть», «понравлюсь») — физиологически инертное вещество, используемое в качестве лекарственного средства, положительный лечебный эффект которого («эффект плацебо») связан с подсознательным психологическим ожиданием пациента. Лечебный эффект связан с верой самого пациента в действенность препарата. Иногда капсулу или таблетку с плацебо называют пустышкой. В качестве вещества для плацебо часто используют лактозу. — Прим. ред.

Далее Шмидт рассказывает, что он стал воспринимать страдания как часть человеческого существования. Он исцелился от желания быть исцеленным. Теперь он молится о том, чтобы мужественно переносить страдания, понимать их смысл и о том, чтобы сохранять веру в Божью любовь и милость даже тогда, когда ему снова и снова приходится идти на болезненные хирургические процедуры. Стойкость и верность необходимы Шмидту каждый день.

Что касается меня, я понял, что мне недостает именно той детской веры, которая удивляла Иисуса. Когда жизнь кладет меня на обе лопатки, я слишком быстро с этим смиряюсь и начинаю приспосабливаться к положению повергнутого. А мне следовало бы просить, чтобы Господь указал, что можно изменить, и не отказываться от ожидания чуда.

Однако при всех своих преимуществах детская вера имеет один существенный недостаток: она целиком ориентирована на будущее, на ожидание, на время, когда желаемые перемены свершатся. В некоторых же случаях перемены не наступят никогда. Если ждать, пока выздоровеешь, найдешь работу, женишься — словом, когда достигнешь любых состояний, о которых просишь в молитве, то можно никогда и не дождаться. Я понял: чтобы жить вместе со Христом, нет другого времени, кроме «сейчас». «Сейчас» — это единственное время, на которое можно рассчитывать.

Павел пишет: «Мы отовсюду притесняемы, но не стеснены; мы в отчаянных обстоятельствах, но не отчаиваемся; мы гонимы, но не оставлены; низлагаемы, но не погибаем» (2 Кор 4:8–9). Это — другой уровень веры. Это вера, которая не устраняет трудности, но помогает выстоять. Это верность, которая превращает слабость в силу, а молитву об исцелении — в молитву о смирении.

Благодать

Заслужить благодать невозможно по определению. Говоря словами Порции, героини комедии Шекспира «Венецианский купец», «как теплый дождь, она спадает с неба на землю». Отвечая на благодать, наш дух воспаряет к высотам, которых ему больше никак не достичь.

Только по благодати Нельсон Мандела вышел после двадцатисемилетнего заключения, исполненный не жажды гнева и мести, а духа великодушия и примирения.

Только благодать помогла христианину Джорджу Чену, арестованному в Китае за участие в движении «Босые евангелисты» и приговоренному к восемнадцати годам каторги, найти там неожиданное и, казалось бы, самое неподходящее место для молитвы. Его заставили работать в выгребной яме, где он целый день, стоя по колено в нечистотах, должен был перемешивать их лопатой, чтобы получился компост. «Они думали, что я жалок, а на самом деле я был счастлив, — сказал Чен. — Вокруг все было наполнено таким запахом, что никто и близко не подходил, и я мог целый день молиться вслух и петь».

Только благодать позволяет матери ребенка, страдающего тяжелым дефектом развития, не утонуть в пучине жалости к себе, хотя именно к этому подталкивают ее безнадежные обстоятельства. Одна женщина из Мичигана рассказывала мне о своем сыне, родившемся с расщелиной позвоночника и водянкой головного мозга. Ребенку необходим постоянный уход и дорогостоящая медицинская помощь. Матери пришлось отказаться от многого, о чем она прежде мечтала. Но вот что она мне сказала: «Хотя мой сын не сказал за свою жизнь ни единого слова, никакие магистры богословия не научили бы меня безусловной любви лучше, чем он».