Молли Блэкуотер. За краем мира

Собрано второе звено, и вновь по пяткам кто-то словно проводит горячим валиком.

В глубинах всё пуще и яростнее бесится огонь, словно чуя опасность, словно зная, что его вот-вот посадят под замок и заставят трудиться.

Мысли Молли начинают путаться, в лицо дышит подземный жар, обжигает щёки. Нить магии бросает из стороны в сторону, грозя оборвать об острые выступы скал; скорее, Молли, локоть – ладонь – пальцы: пусть грани камня затупятся, пусть сами стены подвинутся, давая дорогу её Жар-Птице!

Третья фигура – лишь блёклый серый силуэт, легко можно спутать с камнем. Видно только магию. В лицо Молли дышит жаром, и в ответ тоже поднимается злость.

Врёшь, не возьмёшь!

Сколько раз она слышала это и от Волки, и от Младшей, и от Средней, и даже от Старшей. Слышала на языке Rooskies, слышала и перевод на имперском. Выучила. И не просто выучила.

Врёшь, не возьмёшь!

Заклятия воздуха. Помогают растолкать в стороны злые ветра, аккуратно собрать воедино ещё одно звено цепи, потянуть его дальше.

Вот только стоять уже почти невозможно. Ух, как пятки-то горят!

А сделано всего-то три звена. Впереди ещё девять.

Двенадцать колдунов и колдуний. Тринадцатая – госпожа Старшая. И четырнадцатая – она, Молли.

Держись, держись, держись! Всё, что знаешь, – всё в дело! Вода – под ноги, охладить обжигаемые ступни; ветер – расчищать дорогу Жар-Птице; земля – крепитесь, крепитесь своды, закрывайтесь, трещины, ты не пройдёшь, огонь; пламя – оно слово кровь моей Птицы, вливайся в неё, не давай сложиться дивным крыльям!

Всё сразу. Всё вместе. Все виды магии.

Локоть – ладонь – пальцы!

Четвёртое звено, пятое, шестое – собирай, Молли, собирай! Потому что в глубине горы уже набухает чудовищный горб расплавленной лавы, и не просто лавы: замешена она с огнём, с непростым огнём, огнём, в котором слишком много его собственной магии.

Катастрофа – откуда принесла она это, из каких иномировых бездн?

Вода под ногами испаряется. Лужа становится горячей, Молли приходится добавлять и добавлять холодной, иначе просто не выстоять на одном месте.

«Держись, Молли Блэкуотер».

Спасибо тебе, Зверь Земли. Я выдержу. Я знаю, я должна справиться. Потерпи ещё совсем чуть-чуть, тебе тоже больно. Не думай, что я ничего не замечаю.

Семь, восемь, девять.

Три всего звена осталось!

Радость в груди. Ты сможешь, Молли!

«Смотри! Смотри в оба!»

Яростное шипение Старшей. Голос совершенно жуткий.

В оба? Смотри в оба – на что? Она всё делает правильно, всё идёт хорошо!

Тень. И не одна.

Человеческие силуэты, длинные плащи тьмы. Они выступают словно из самих скал, Молли помнила карту, там нет никаких боковых проходов!

Их три… четыре… пять… да, пять!

Они скользят, не касаясь камня. Буравят окружающее пустые буркалы-глаза.

Полноте, да живые ли они?

«Держись! – это опять Старшая. – Сейчас помогу! Цепь держи, цепь!»

Молли ощущает, каким жутким напряжением даются старой ведьме эти слова. Они пробиваются к Молли словно через ревущий ураган.

Тень вырастает на пути Жар-Птицы, та с клёкотом кидается в атаку – это Молли кидается, – клюв метит прямо в провал глазницы, но там ничего, лишь холод и пустота, холод не зимней стужи, чистой, морозной, когда снег хрустит под валенками, но холод каменных подземелий, где лишь сырость да плесень и ржа старого, отжившего своё железа.

Крылья Жар-Птицы хлещут тёмную тварь по голове и плечам, клюв яростно бьёт туда, где должно быть лицо, – и Молли с ужасом вдруг ощущает, что цепь выскальзывает из её незримых, далеко-далеко протянувшихся рук.

«Держи! Цепь держи!»

Вокруг Молли поднимается ветер. Холодный, леденящий; казалось бы, хорошо, не будет так гореть лицо – но от него мгновенно теряют чувствительность щёки, оцепенение ползёт дальше, и цепь выскальзывает из пальцев.

«Держи-и-и!»

Врёшь, не возьмёшь! Локоть – ладонь – пальцы – держу!

Ветер подхватывает ускользающий конец цепи. Земля услужливо подставляет камень. Вода охлаждает раскалённое, не даёт камню расплавиться. Воздух несёт всё дальше и дальше расправившую крылья Жар-Птицу; чёрная тень съеживается, отползает, широкие, плоские и бледные ладони лихорадочно хлопают по чёрному капюшону, сбивая пламя.

Значит, ты таки не просто тень! Под тёмным плащом скрывается некая сущность, и у неё, во всяком случае, есть руки!

…Правда, какие-то полупрозрачные, призрачные.

Ага! Проняло! Не выстоять против моей Жар-Птицы!

Но следом за отброшенной тенью уже скользили новые. Часть – следом за Птицей, а часть – прямо к ней, Молли.

Дрожит и дёргается едва удерживаемая в руках цепь.

Молчит Старшая. Молчит и Зверь Земли. Видно, крепко заняты. Ты одна, Молли, справляйся сама! Никто не поможет, никто не подставит плеча – умирай, коль не сдюжишь.

Умирай на чужой войне, за каких-то варваров Rooskies. Под неведомой горой, неведомо за что. Тебе сказали – «вулкан!», а ты и поверила…

Ближе, ближе чёрные тени. Скользят по коридорам, ни на что не отвлекаясь, никого не замечая – к ней, к ней, к ней.

Ты наша, Miss Mollinair Evergreen Blackwater. Была, есть и будешь.

Who are you? What are you?

Кто вы есть? Что вы есть?

Мы те, что мы есть и кто мы есть. Ты наша, твоё место с нами!

Она дрогнула. Заколебалась. Голос в её голове – сильный, твёрдый, мужественный – говорил с настоящим столичным акцентом, какого не встретишь ни у скоробогачей Корнволлы, ни у промышленных магнатов Майнстера, ни даже у старых лендлордов Хайланда.

Цепь! Цепь ускользает!..

А тени всё ближе и ближе. И со всё большим трудом взмахивает потускневшими крыльями Жар-Птица.

Тени уже подле неё.

– Аррргх!!!

Жуткое, нечеловеческое рычание, и на пути сонмища чёрных возникла госпожа Старшая.

Точнее, возникло чудовище, какой-то живой колючий куст с ветками, усеянными длиннющими шипами; на иных белеют старые черепа, скалятся пустыми глазницами, а в них, в глазницах, ярко пылает огонь.

Старшая преграждает теням дорогу, и Молли враз ощущает, что такое настоящее «эхо».