Молодой Ленинград 1981
Шрифт:
— Голодный.
В белоснежных халатах вышли элегантный заведующий и симпатичная девушка.
— Что случилось? — спросил заведующий.
— Ваши крокодилы кусаются! — воскликнул мужик.
Неожиданно приехала «скорая помощь». А минут через пять мимо очереди, где стояла Анна Ивановна, из кабинета заведующего прошли: мужик с забинтованным пальцем, врач, фельдшер и медсестра. У всех в холщовых сумках что-то шевелилось.
После смены продавщицы торговля пошла быстрее. Все просили крокодилов получше, а дама в очках для верности добавила:
— Мне больному.
Когда Анна Ивановна
— Крокодилы? А зачем?
— Как зачем, — ответила Анна Ивановна, — крокодилы ведь все-таки…
ПУБЛИЦИСТИКА
Михаил Кононов
КОМУ НА СЕВЕРЕ ЖИТЬ ХОРОШО
Очерк
ГОРОД НА ГОРИЗОНТЕ
Под сводами тюменского аэропорта Рощино разнеслось:
— К сведению пассажиров, вылетающих рейсом тридцать один восемьдесят семь до Надыма!..
— Уррра! — закричали пятеро молодых ленинградских литераторов.
— …Вылет рейса откладывается на два часа неприбытием самолета. Повторяю…
Скрипнув зубами, мой друг сел обратно на чемодан.
А Николай сказал деловито:
— Там у меня дэта, ребята. В портфеле. Только ваткой, прошу вас, ваткой. Взял чуть-чуть на тампончик — и легкими такими прикосновениями: раз-раз-раз… А то сразу все выльем, а сколько нам еще тут сидеть…
Потом мы вышли на площадь перед зданием аэропорта. Люди закусывали, отмахиваясь от комаров, лежали на скамейках и на земле, танцевали под гитару и транзистор, играли в волейбол и чехарду, пели украинские песни и студенческие частушки — стройотрядовцы в защитных куртках, буровики в накомарниках и резиновых сапогах, отпускники будущие, нетерпеливые, и умиротворенные бывшие в непроницаемом загаре. Тут же стриженые раскосенькие ребятишки из тундры, направляемые в лагерь на Черное море, и седой ненец-оленевод с детским спокойным взглядом, с длинной трубкой и в длинной малице, и еще милиционеры и заместители министров по нефти и газу, транспорту и продовольствию, медицине и просвещению — около двадцати главков союзного значения сосредоточено в Тюмени.
— Не вовремя мы отправились, — вздохнул наш бывалый Валерий.
— Вся Сибирь сейчас в отпуск летит, на Большую землю. Летом тут во всех аэропортах пробки, каждый год одно и то же.
— Они все тоже, видать, не вовремя, — кивнул Женя на бурлящую площадь.
— Пробки в воздухе, — хорошо сказано, — улыбнулся Борис.
Вблизи, над кромкой леса, вставало сибирское солнце, покоренное почти четыре века назад и все такое же свободное.
— Ничего, потерпим до Севера, — вздохнул Олег. — Уж там-то, в Надыме-то, полный порядочек, будьте уверены.
— Почему? — встрепенулся Борис. — Откуда ты знаешь?
— Во-первых, город маленький, но растущий. — Женя загнул палец. — Это уже плюс. В маленьком городе все службы наладить легче. Тем более — аэропорт свой, и речной порт, и домостроительный комбинат. Все свое. Во-вторых, вообще Север…
— Что — Север? — переспросил Борис.
— Другое там
все, на Севере, — пояснил Женя туманно. — И люди там другие. Все говорят.— Я на Севере был, люди там золото, — подхватил Олег. — Не веришь мне — Казакова почитай, «Северный дневник». Вот пишет человек, господи…
— Напрасно ты хмыкаешь, Борис, — сказал Женя обиженно. — Я про Север тоже много хорошего слышал. Да ты хоть знаешь, что это значит по-ненецки! — «надым»? Это же счастье! Понял? Город Счастья!
— Посмотрим, — Борис кивнул. — Увидим сами, что это за счастье.
— Скептик ты, Борька, это самое! — Олег покраснел и набычился. — Прилетел за Урал — смотри, радуйся. Ты же здесь первый и последний раз, чудак-человек! Дали тебе двадцать дней — живи активно. Ты же больше не попадешь сюда, факт!
— Не знаю, — Борис пожал плечами, — посмотрим.
— Что — не знаю? — не понял Олег.
— Посмотрим, может, и еще приеду, — объяснил Борис спокойно. — Может, вообще сразу там останусь, в Надыме.
— То есть как это — останусь? — Олег хохотнул нервно. — Ты что, это самое, серьезно? Зачем?
— Ему там место предлагают в газете, — с гордостью выдал друга я. — Только не в самом Надыме, поблизости. Человек посмотреть едет.
— М-да! — Олег покачал головой, закурил и отошел в сторонку.
— Да ладно, я же еще не решил, — словно извиняясь, сказал Борис. — Это же у меня еще так — вилами по воде. Может, я там и не нужен совсем. А?..
— Внимание! К сведению пассажиров, вылетающих рейсом тридцать один восемьдесят семь…
Посадку в самолет и взлет мы восприняли как приятную неожиданность. Все было так празднично, необычно. Северяне рассаживались в своем надымском самолете как в автобусе — кому где понравится. В результате мы с Борисом оказались в хвосте самолета и гул турбин убаюкал меня еще над Тюменью.
Разбудил меня локоть друга.
— Гляди-ка, целый город! — Борис смотрел в иллюминатор улыбаясь.
До горизонта — бесконечные борозды белого облачного поля. Слева скользит острым лемехом тень нашего Ту-134.
А на горизонте, громоздясь округлыми боками, вздымаясь куполами и башнями, с латунными от солнца стенами, с бирюзовым безмерным небом, плывет светлый счастливый город…
Стоит вернуть человеку крылья — и не было ни тягостного бессонного ожидания, ни издевательских отсрочек, ни опережающих деяния сомнений. Летим в Город Счастья! Вот нетерпеливо вздрагивает за иллюминатором край скошенного крыла с антистатической проволочной кисточкой — и вдруг ты слышишь сквозь гул турбин потрескиванье голубых огней святого Эльма, что так пугали мореплавателей во времена былые, и чувствуешь запах озона — аромат грозы, высот и открытий…
А под нами уже тундра. Прожилки бурых, зеленых и серых мхов по сплошному ртутному разливу.
— Протоплазма, — говорит Борис. — Огромная живая клетка, да?
Кто-то тронул турель огромного микроскопа — и тонкая пленка протоплазмы, медленно приближаясь, становится ярче, живей. Проступают иные цвета — от голубого до оранжевого. И вот уже совсем близко округлые сопки и город в долине — высокий и светлый как тот, на горизонте.
— Наш самолет совершил посадку в аэропорту города Надыма. Температура воздуха — плюс пять градусов…