Монах и кошка

Фудзивара Нарихира удивленно приподнял красивые брови, и Юкинари опомнился. Такое восклицание было не к лицу молодому придворному, и юноша принялся исправлять ошибку.

– Была особенная прелесть в сломанных воротах, от которых уцелели только столбы, в одряхлевших ступеньках, в утративших блеск полах и перильцах, как можно более мечтательно и задумчиво сказал он.
– Все заросло высокой полынью. Обвалилась ограда, водяные травы заглушили пруд. И мне показалось, что с этой старой усадьбой связана чья-то печальная судьба. Там могла жить в одиночестве дама, которую бросил возлюбленный...

Юкинари замолчал, исподлобья глянув на собеседника - одобряет ли тот его поэтическую речь? Нарихира одобрительно кивал.

– Хозяев и слуг там не было уже много лет, один только старый привратник... по-моему, не в своем уме, потому что поздравлял нас всех подряд с праздником Звезд, а был, как на смех, первый день Свиньи... Старый привратник отвел нас в один из павильонов, где еще уцелела крыша, - переждать положенное время. Пока мои кэраи играли в сугороку и в го, я отправился побродить по усадьбе. И погляди, что я нашел!

Юкинари вынул из-за пазухи сверток, размотал бледно-зеленый шелк и достал лист бумаги. Нарихира взял этот лист, прочитал написанные на нем строки и с подозрением взглянул на Юкинари.

– Странная же попалась тебе находка!
– сказал он.
– Бумага замечательная, такую розовую бумагу делают в Митиноку из коры бересклета. Почерк... знаешь, как называют такой почерк в Китае?

– Знаю! "Поющая кисть и танцующая тушь"!

– Если судить по замечательному почерку, это натура незаурядная. Жаль только, что она, как и все женщины, обречена писать только японскими знаками. А подлинное совершенство почерка и натуры проявляется только в китайских иероглифах. Возможно, она и рисует неплохо. Хотел бы я посмотреть на женщину, которая написала эти знаки!

– А я - так лишь об этом и мечтаю!
– пылко признался Юкинари.
– Жаль, что танка без последних строчек...

– Скажи лучше - только две первых!

– Да, но ты вслушайся в эти строчки!

"Приди - на твою любовь

отвечу такой любовью,

что звезды..."

– Кстати, это, возможно, особая хитрость - оставить такие стихи как бы недописанными, - заметил Нарихира.
– Очень утонченный ход! Надо будет попробовать в переписке с моей новой подругой - знаешь, кто это? Дама из свиты самой государыни! Она уже дважды приглашала меня в свои покои! Ей это наверняка очень понравится. "...отвечу такой любовью, что звезды..." Слушай, в самом деле - это очень изысканно! Представляю, как она будет показывать мое письмо подругам!.. Возможно, даже самой государыне!.. Знаешь, Юкинари-сама, если эта блистательная мысль принесет такие плоды, то я уж о тебе позабочусь! Скоро день Весеннего назначения - если ты хочешь получить хорошую должность в провинции, считай, что она - твоя!

– Да я только что из провинции! Дай мне хоть год пожить при дворе! воскликнул Юкинари.
– А если я действительно удостоюсь твоей благодарности, то помоги мне в другом!

– Отец настоятель зашевелился!
– предупредил Нарихира.

Молодые люди замерли.

Настоятель, очевидно, и впрямь заснул. Он сполз вдоль стены и свернулся клубочком за полированным столиком. Нарихира подвинулся к нему поближе и вгляделся в морщинистое загорелое лицо.

– В такую погоду горячий обильный ужин и подогретое вино кого угодно уложат спать, - объяснил он.
– Да мы еще обсуждали всякие заковыристые вопросы. После такой беседы я буду при дворе блистать знаниями! Ну, какой же помощи ты ждешь от меня?

– Помоги мне найти эту женщину!
– и Юкинари указал глазами на лист розовой бумаги из Митиноку.

Нарихира уставился на него как на безумца.

– Где же, по-твоему, я буду ее искать?
– изумленно спросил он.
– Мы же ничего не знаем о ней! Скажи мне хоть, из какого она дома!

– Если бы я знал!.. Но я должен найти ее, Нарихира-сама. Она самой судьбой предназначена именно мне! То, что я нашел ее стихи, знак нашей связи. И я уверен, что в Хэйане обязательно встречу ее.

– Логика в твоих словах есть, - подумав, решил Нарихира.
– Государь собирает при своем дворе самых талантливых поэтесс. В свите у каждой из его супруг или наложниц есть одаренные дамы, с которыми приятно переписываться. Но, Юкинари-сама, подумай - что, если написавшая эти стихи дама дурна собой, как бог Кацураги? А ты будешь страстно добиваться встречи в ней и, пожалуй, добьешься! Вообрази себе только, что ночью за створками ситоми тебя встречает косоглазое чудище с набеленным лицом, шершавой кожей и порыжевшими накладными волосами! И не смотри на меня так - можно подумать, ты не знал, что у половины наших придворных дам волосы накладные! Юкинари-сама, уж мы-то, придворные, сколько раз на этом обжигались! Узнаешь - привезли новенькую, все только и говорят про ее талант, про ее вкус! Посылаешь ей письмо, она отвечает. Еще письмо - еще ответ. Понемногу дело близится к свиданию. А ведь ты до решающей минуты не имеешь возможности посмотреть ей в лицо. Ты можешь разве что понюхать ее рукава, когда они высунутся из-за церемониального занавеса, и оценить ее вкус по части ароматов!

– Погоди, погоди, Нарихира-сама!
– еле остановил Юкинари разбушевавшегося приятеля.
– Знаешь, что сказал один мудрый человек? Пусть у дамы будут косые глаза, брови шириной во весь лоб и приплюснутый нос - лишь бы ротик был приятный, подбородок - круглый, и голос ушей не оскорблял! Но шутки шутками, а ты ведь не понял в этих стихах главного. Так что написала их действительно редкостная красавица.

– С чего ты взял?
– недовольно спросил Нарихира.

– Да ведь только женщина, уверенная в своей красоте, будет так звать возлюбленного!

– Значит, по-твоему...

– У нее длинные черные волосы, сверкающая челка до самых бровей, белая без всяких притираний и нежная, как лепесток, кожа!

– И округлый подбородок?

– И округлый подбородок!

– О три сокровища святого Будды! Интересные вещи вычитал ты в этих неоконченных стихах!
– сердито сказал не привыкший, чтобы ему перечили, Нарихира. Его замечательные черные брови сошлись над переносицей.

Минамото Юкинари тоже недовольно сдвинул брови.

– Я буду искать и найду эту женщину даже без твоей помощи!
– отрубил он. Она зовет возлюбленного - ну так я и буду ее возлюбленным! Я готов ответить на ее призыв! Когда я встречу ее в Хэйане и покажу ей эти стихи, мы вместе посмеемся над теми, кто не сумел их понять.

– Впервые слышу такое нелепое объяснение в любви, - съязвил Нарихира. Ладно бы еще в стихах! Стихи и не то стерпят. К тому же если танка получится удачной, ее можно записать и прочитать потом в приличном обществе.

– Вот ты и пиши стихи для приличного общества!
– воскликнул выведенный из себя Юкинари.

Старенький настоятель зашевелился и забормотал что-то себе под нос. Оба молодых человека, мгновенно присмирев, склонились над ним, пытаясь понять, спит он еще или они ненароком его разбудили.

– Мужчина не должен отдавать женщине свою силу...
– с закрытыми глазами сообщил им настоятель.
– Он должен взять ее силу... и с этой целью иметь как можно больше женщин... не менее десяти...

Юкинари и Нарихира озадаченно переглянулись.

– Услышал сквозь сон твои крики и признания, - укоризненно сказал Нарихира.

– Может быть, ему снится женщина?
– предположил Юкинари.

Нарихира пожал плечами и встал.

– Отец настоятель, если вдуматься, прав, - сказал он.
– Этому даже наставники мальчиков учат. В сношении с женщиной считай себя золотым слитком, а ее - глиняным черепком, возьми ее силу, но не делись с ней своей! Ты слишком много сейчас пообещал этой невероятной женщине.