Монарх IV

— Справедливо. — кивнул я императору.

— А также, господа, я буду круглым дураком, если упущу выгоду от международной торговли вашими артефактами. — усмехнулся Годунов. — Я введу налог на единицу товара. Скажем, десяти процентов от стоимости продукта будет достаточно.

Мой дед на этих словах поперхнулся, нахмурился и покраснел, как варёный рак. И всё за какие-то секунды!

Император взглянул на родственника и снисходительно улыбнулся:

— А как ты хотел? Все товары на экспорт подлежат налогообложению. Так что тут все по закону. Ты ведь чтишь законы в моей империи, брат?

— Да! — процедил сквозь зубы Орловский.

— Вот и славно!

Мысленно я аплодировал Годунову. В этой сделке он стал главным выгодоприобретателем. Но я не унывал. Все мои цели по этому вопросу были достигнуты: храмы построят, очки веры будут расти бешеными темпами, доходы увеличатся, а контроль над святилищами останется за мной.

Но стоило обсудить совместные дела. Николай попросил Всеволода удалиться, и мы начали разговор о том, ради чего я и явился во дворец.

— Готов? — кратко спросил император.

— Нет. Это что-то изменит?

— Нет. — грустно ухмыльнулся император.

— Тогда я слушаю. И сейчас мне нужны подробности.

— Разумеется. Общий расклад такой: мы совместно с несколькими странами контролируем проход в Глубины на территории Арктики. Пройдя определенный контрольный пункт, все оказываются в Пограничье.

— Это что еще такое?

— Так мы назвали зону перед спуском. На ее территории запрещены любые физические конфликты. Нарушивших данное правило мгновенно изгоняют с территории без права повторного входа. — без тени улыбки произнес Годунов.

— С этим все понятно. Никто не хочет терять своих лучших людей перед таким важным делом.

— Никто не хочет потерять свою страну, не выплатив дань. — ненадолго замолчав после не лучших слов, государь отпил воды и продолжил. — Но правила распространяются лишь на территории Приграничья. В самих Глубинах каждый оказывается сам за себя.

— Случались прецеденты?

— Постоянно. Разумеется, мы ввели правила перерыва между заходами разных групп в два часа, но сам понимаешь, как оно бывает.

— Это все усложняет. Получается мало собрать саму энергию, ее еще и нужно как-то донести до нейтральной территории. — задумчиво произнес я.

— Все так. Поэтому обычно от каждой страны идет три отряда. Количество людей в них каждый выбирает сам, но обычно не больше пяти человек. Обитатели Глубин мгновенно чуют большое скопление людей. Больше брать слишком опасно. Хотя, казалось бы, куда опасней…

— И сколько будет у нас?

— Три. Ты направишься с Марком Георгиевичем. И почему-то этот старый дурак отказался брать еще людей в свой отряд, так и не объяснив свое решение. Может у тебя есть идеи? — внимательно посмотрел на меня император.

— Ни малейшей. — честно ответил я.

— Справитесь?

— Да.

— Хорошо. Остальные отряды уже не ваша головная боль. Для успеха операции достаточно одного успешного похода.

— А что делается с энергией, если ее добыло несколько отрядов? — не без интереса спросил я.

— Ничего. Наши ученые изучили ее вдоль и поперек, но не смогли найти ни малейшего применения. Потому мы просто перевозим ее на временное хранение на специальный склад. Это дает нам возможность выплачивать свою часть, если ни одному из отрядов не удается вернуться.

— Уж не на Алтае ли он находится, случайно? — внезапно вспомнил я невероятно мощную энергию, что перевозилась в самолете ордена зверя.

— Ничего от тебя не утаишь. — улыбнулся государь. — Да, именно там.

Сделав для себя очередную отметку, я стал слушать дальше.

— На территории пограничья вам выдадут набор специальных артефактов. Ни один из них нельзя будет вынести за территорию приграничья. Первый — лингвистический. Все-таки на территории собираются представители многих стран. Второй — переносной. В нем необходимо будет перемещать собранную энергию. Все-таки территория там невероятно опасная, и с сумками ходить не получится. В общем на месте разберешься, только не удивляйся.

— Заинтриговали.

— На этом все. — вставая, сказал Николай. — Сегодня отдыхай. Ближе к вечеру приедет Мидлер, и не позднее завтрашнего утра вы отправитесь в путь. А теперь пошли обедать. — внезапно перевел он тему. — Анастасия, небось, уже вся извелась.

* * *

Быть принцессой не так уж и просто… Особенно — помолвленной… Особенно, когда твой суженый — важный государственный деятель и крайне занятой человек. Особенно, когда его уважаешь и любишь…

Одиночество, хандра и апатия при таких переменных становятся обыденным делом. Весь мир за окном блекнет, становится серым и скучным. К сердцу подвешивают гирю тоски и переживаний.

Но досада, что селится в душе, напротив, приобретает яркие краски. И почему-то они всегда в агрессивных тонах, — красные, бардовые, ярко-оранжевые… Эта палитра служит кузницей для темных чувств: обиды и злобы на несправедливую судьбу.

Многие вещи перестают радовать: сладости становятся пресными, вода не утоляет жажду, деликатесы, полюбившиеся в детстве, на языке отдают тленном, а шикарные платья с туфельками и сумочками напоминают силой вырванные перья из павлина! Безвкусица и пустота заполняют собой все пространство, пропитывают саму жизнь…

Твои сообщения, вырванные из сердца, сочащиеся кровью и болью разлуки, всегда улетают в пустоту. Ты пишешь по сто раз на день, сенсерный экран в телефоне нагревается от твоих прикосновений, ты удаляешь особо корявые предложения, особо ретивые реплики, стараешься держать лицо, набивая нарощенными коготками более деликатные фразы. Они не способны вместить всю ту мощь, весь тот пожар, что полыхает в груди, но так тебе хотя бы становится легче. Ненамного… Но легче.

Многие сообщения так и не улетают по паутине к дорогому человеку. Многое остается невысказанным, неозвученным, неживым. Хочется казаться мудрой. Хочется соответствовать статусу. Хочется кричать!

Но изредка тебе приходит ответ от любимого адресата. От героя, от десницы, от великого князя, от не менее великого мага, но не от любящего сердца… Его строчки сухие, как палая листва под солнцем. Его «думаю о тебе», как утешительный приз на соревновании мирового масштаба… Такой же жалкий, как потертая открытка на день рождения.

Комок негативных эмоций полнится, растет, как снежный шар под одинокого снеговика, участь которого предрешат подростки, в силу возраста склонные больше к разрушению, нежели к созиданию.