Монарх от Бога

–  Святейший, он призывал твоих братьев покинуть вместе с ним монастырь и поднять восстание против императора Багрянородного. Братья отказались вступить в союз с дьяволом и прогнали его из своей кельи. На исповеди они во всём покаялись игумену, и он отправил нас к тебе, чтобы ты, святитель, и государь уберегли себя от жестоких лап дьявола.

Полиевкт в тот же день встретился с сестрой Еленой, рассказал ей о вестях, принесённых монахами, и добавил своё:

–  Этот дьявол в образе Феоктиста может принести нам многие беды. Ты, сестра, послала бы верных людей найти Феоктиста, схватить его и заточить в каземат.

–  Спасибо, брат, я это сделаю. Об одном думаю, где его искать в такой огромной державе.

–  Пошли для начала людей на Принцевы острова. На главном из них в городке у Феоктиста есть большой дом, там же магазин и мастерская ювелирных изделий. Я помню это с той поры, когда был Павлом и дружил с Феоктистом. Пути господни неисповедимы, - печально улыбнулся Полиевкт.

Однако, пока служители в секрете Диодор и Сфенкел плавали на Принцевы острова в поисках Феоктиста, в это же самое время в феме Опсикий появился некий Василий из Македонии. Он был здоров, как бык, с чёрной бородой, и вскоре нашлись люда, которые признали в нём пирата Фармурия. Это и впрямь был он. Но, прибыв в Никею, он не занимался разбоями, а возникал на торжищах, собирал нищих и убогих, кормил-поил их в тавернах. Угощая их, он говорил: «Помните Константина Дуку, самого доброго государя? Он скоро появится в Никее. Собирайтесь все под его знамя, и он поведет вас к сытой жизни».

И вскоре «Константин Дука» появился в Никее. Фармурий привёл его на луг за торжищем, где собрались сотни бедняков, и представил:

–  Братья, помните, я говорил вам про Константина Дуку? Так он перед вами.

Перед бедняками стоял Феоктист, но он уверенно поднял руку:

Да, это я, Константин Дука. Тогда мне помешали привести всех бедняков к сытой жизни. Теперь я с вашей помощью сделаю это. Нам нужно только собраться со всей земли, и мы вместе отнимем у богатых все, что по праву принадлежит вам.

Голодным, нищим людям, которых ограбили динаты, было безразлично, кто поведет их к сытой жизни, лишь бы он исполнил своё обещание. И пока Феоктист не жалел своих денег на то, чтобы накормить сотню-другую голодных. Но слух о нём покатился по всей Малой Азии, и в Никею стали стекаться обездоленные из всех ближних к Никее городов и фем. В «Константине Дуке» бедняки видели доброго и заботливого вождя, который всех накормит и напоит. Особенно большим потоком хлынули бедняки из густонаселённой фемы Кивирреотов. О том феме Константин Багрянородный говорил: «Эта земля получила своё название не в похвалу, а за надменность, за постоянные своевольные поступки и неповиновение императорским указам». При этом Багрянородный упустил один факт. Его слова надо было отнести к военной и гражданской аристократии земли Кивирреотов. Она породила возмущение бедноты.

У епарха Никеи Кастора, как и по всей империи, были свои служители в секрете, и вскоре они доложили ему о странном вожаке убогих, который бесплатно кормил и поил их. Кастор не кинулся сломя голову хватать благодетеля убогих, потому как не было на то причин, но он запустил в его «отару» своих «баранов» и наказал им следить за каждым шагом Дуки.

–  Слушайте, узнавайте, чего «Константин Дука» ищет в жизни, чего добивается. Может, это блаженный, изображающий апостола, стоявшего близ Христи. Ведомо мне, что Константин Дука убит.

И пришло время, когда один из служителей Кастора, Автий, сумел приблизиться к «Константину Дуке», который к этому времени снял в аренду пустующее имение у какого-то землевладельца из бывших военных. Автий даже подружился с Фармурием. Однажды «Константин Дука» послал Фармурия закупать еду и питье на всю свою братию, обитавшую в имении, и Автий увязался вторым возничим к Фармурию. Они приехали в Никею на торг, накупили всего и, ощутив голод, зашли в таверну. Там они хорошо поели и выпили, и Автий принялся нахваливать своего нового господина:

–  Ты видишь, какой я худой? А всё потому, что мой прежний динат морил меня голодом и всех нас, почти сто стратиотов, держал в чёрном теле. Мы от него сбежали. О, твой Дука настоящий благодетель бедняков! С ним можно жить, как у Христа за пазухой.

–  Он всегда был благодетелем, мой Феоктист. Он и меня спас от государевых псов. Ему бы власти побольше, он всех бедняков пригрел бы, - повёл беседу Фармурий.
– Сам он намучился в жизни и нас понимает. Его отец был великим доместиком, но пострадал за справедливость и закончил свою жизнь в монастыре. Сказывал сын, что зимой печь в келье топили и отец угорел от дыма. На самом же деле злодейство над ним учинили. И моего благодетеля, который взял имя отца, тоже хотели сжить со света, да я помог ему скрыться из монастыря.
– И вдруг Фармурий насупился, грозно посмотрел на Автия и гневно произнёс:

–  Слушаешь не в меру внимательно! Да ты, я вижу, из фискалов!
– И Фармурий занёс кулачище, но Автий выставил под кулак руку.

–  Полно, полно, брат! Ты говоришь то, что согревает душу.

Рассчитавшись с хозяином, они покинули таверну. Фармурий шёл впереди, Автий - позади. На пути к своим возам они вошли в толчею торга. Автий в мгновение ока сообразил, что ему лучше не появляться в стане Феоктиста. Он юркнул в сторону и скрылся от Фармурия. Выбравшись с торга, Автий поспешил в городскую управу. К Кастору он вошёл без помех и рассказал всё о «благодетеле» стратиотов.

Выходит, что это сын Константина Дуки, Феоктист, - сделал вывод Кастор.
– Но это опасный человек. Он был приговорён к казни, и только милость Багрянородного спасла его.

–  Всё точно, славный епарх Кастор. И что ты предпримешь?

–  Немедленно пошлю в имение полицейских и воинов, чтобы арестовали Феоктиста.

–  И Фармурия, его подручного, надо арестовать. Он его пособник.

–  Так и сделаем. Но тебе туда нельзя ехать.

Кастор действовал решительно и быстро. И вот уже отряд полицейских и воинов помчался к имению дината. Пирата Фарфмурия перехватили в пути. Их погнали в город вместе с повозками. Но когда два воина, сопровождавшие Фармурия, въехали в город, то толпы бедняков перекрыли дорогу, и, пока воины пробивали путь, Фармурий соскочил с повозки, скрылся среди горожан и исчез между домами.

Феоктист был арестован без помех. Ему связали руки и посадили на коня, приторочили к седлу. В этот же день Кастор повёз Феоктиста в Константинополь. Через день после ночёвки в Никомидии Кастор добрался с арестованным до дворца Магнавр. После полученной трапезы епарх Никеи был принят императором и императрицей. С ними был логофет дрома Василий Фока.

–  Божественный, мы поймали сына Константина Дуки, Феоктиста, - доложил Кастор.
– Он с неизвестной нам целью собирал в Никее бедняков со многих восточных фем.

–  Честь и хвала тебе, славный Кастор. Каком ущерб нанёс Феоктист древней Никее?

Кастор не сразу ответил на этот вопрос. То, что Феоктист пригрел и кормил сотни нищих, не назовёшь ущербом для города и империи. Это даже во благо. И Кастор честно ответил:

–  Божественный, я не вижу урона державе в его поведении. Мы арестовали его только потому, что он убежал от прежнего наказания. Божественный, тебе его судить.

–  Ты верно рассудил, славный Кастор. Он не смыл покаянием свою вину, и ему держать ответ за прежние злодеяния вдвойне.