Mondengel: Легенда о Ночном Хищнике

Этого и добивался Наунд. Как только молодой Охотник поддался хаотичному гневу, перестав контролировать себя, Старший Кровавый выбил из его рук комбо-шест и нанёс удар кулаком в живот. Окроплённый согнулся, хватая пастью воздух. Больно. Вожак учил преодолевать боль. Состояние зазин – ключ ко всем замкам. Вспомнив свою первую драку с Насид-Меамом, Фатор, стиснув клыки, выпрямился.

«Сосредоточиться. Не дать загнать себя в угол».

Через секунду соперник уже летел на него, намереваясь нанести рубящий удар под углом, но Молодая Кровь ускользнул, подобрав по пути своё копьё. Горец предупреждающе завертел нагинатой. Несмотря на попытку сделать вид, что всё под контролем, Кровавый выдавал себя лёгкой дрожью в руках. Виной тому был ноющий порез, оставленный лезвием оружия Вождей. Для умения вести бой при помощи двуклинковой рукояти нужны были специальные тренировки. Даже профессионалы в области владения копьём и другим колюще-рубящим оружием изучали технику владения “двулезвийным шестом” далеко не один год. Она требовала максимальной сосредоточенности, выдержки и чёткости при выполнении даже простейших элементов. Одно неверное движение могло лишить Охотника конечности. Поэтому в совершенстве её осваивали в основном Вожди, за чьими плечами имелся многолетний опыт. Нагината считалась ритуальным оружием.

«Да ты её в руках, поди, первый раз держишь. Что ж, это упрощает ситуацию».

Резким рывком Фатор бросился в наступление. Он быстро закрутил копьё, не позволяя противнику сосредоточиться. Применяя ложные выпады, Янг’а окончательно сбил с толку Наунда, заставив его пятиться до самой колонны. Как только спина Горца коснулась каменной поверхности, Ветер нанёс удар, повредив плечо соклановца. Кровавый истошно взвыл, но, вместо того, чтобы признать поражение и прекратить эту бессмысленную драку, резко пнул подростка в живот. Добавив ещё один пинок, Горец смог отбросить соперника, завалив его на спину. Наунд отшвырнул ногой копьё противника за пределы боевого круга. С резким шипением он кинулся на лежачего, целясь остриём в уязвимый живот.

Фатор резво откатился. Нагината вошла в пол, да так, что с первого раза её было не вырвать. Молодой Охотник успел подняться на ноги. В ту же секунду перед его грудью со свистом пролетело лезвие, следующий удар рассёк нательную сеть и кожу. Окроплённый прижался к главной колонне. Отбив очередную атаку, он пустил в ход кулаки. Со второго раза Ветер смог оттолкнуть выбивающегося из сил Наунда. Воспользовавшись образовавшейся паузой, Молодая Кровь метнулся к другой стороне главной колонны. Открыв её, он выхватил со стойки первый попавшийся кнут и, не дав противнику опомниться, выскочил на него, замахиваясь орудием наказания. Било кнута обвилось вокруг рукояти нагинаты. Отрывисто рявкнув, Фатор вырвал её из рук обезумевшего собрата.

То ли без оружия Вождей Наунд потерял присутствие духа или же сейчас его гордыня попросту была втоптана в грязь, в любом случае, после потери нагинаты движения яута стали неуверенными и вялыми. Он всё больше защищался, отступая, очевидно, пытаясь понять, что же всё-таки пошло не так. Фатор когтями порвал кожу на животе Горца. Завалив Кровавого на пол, он содрал с него маску, оставив след на его лице в виде четырёх кровавых полос. Болезненно выдрав передний валар проигравшего, Ветер сказал:

– И запомни, с’йюит-де, я ближе к Кар’клейю, чем ты, потому что я это заслужил. И мне плевать, какой у тебя ранг. Уверен, что после этой Охоты я стану Кровавым, и тогда посмотрим, кто из нас достоин быть ближе к Вождю и обучаться у него лично!

Встав, Фатор подобрал нагинату, взял копьё и аккуратно повесил их на стену. Забрав золотой унтар, он подошёл к выходу, на пороге обернувшись:

– Да, и не смей приближаться к уманке. Она принадлежит Гуан-Тант’еру.

Закрылась дверь.

Ногти Ирмолинд-Зигв’ы впились в спину Вождя. Девушка двигалась плавно, осторожно, ублажая слух самца медовым стоном. Гуан-Тант’ер сжимал её талию, регулируя глубину вхождения.

– Ну? И что ты... сказать теперь? Почему... сбежать... от меня... у водопад?

– Я... не знала... что ты такой... такой...

– Какой?

– Идеальный...

Ангел Ночи довольно заурчал. Да, надо было с самого начала быть максимально деликатным. Но что поделать, страсть удержать на цепях порой бывает тяжелее, чем ярость. Альбинос сочно облизал шею Андрейст и медленно провёл когтями по её спине, слегка надавив. Он уже достаточно изучил её тело, поняв, какую силу прикладывать, чтобы не повредить тонкую нежную кожу. Вкрапления боли в столь необычный коктейль удивительных ощущений заставили девушку протяжно застонать, в удовольствии прикусив нижнюю губу. Решив отблагодарить самца, она напрягла мышцы влагалища, плотно обхватив его член. Закатив глаза, Гуан-Тант’ер зарычал. Поймав момент уманка надавила на грудь партнёра, заставляя его лечь.

– Что ты... собираться делать со мной, мм?

– Увидишь, – тихо шепнула Эндри, поглаживая его влажное тело.

Немного ускорив свои движения, она максимально глубоко, насколько позволяло собственное тело, ввела его орган в лоно. Стало дискомфортно, даже немного больно, тем не менее ради Кар’клейя Окроплённая была готова потерпеть. В течение нескольких минут Горячая Грация повторяла процедуру сжатия мышц тазового дна, доставляя незабываемые ощущения альбиносу. Он беспорядочно скрёб когтями по холодному полу и хаотично шевелил мандибулами. За время любовного акта Андрейст успела обследовать почти всё тело Хищника на предмет эрогенных зон, но ни одна точка не откликалась на ласки.

«Может, у яутов вообще их нет, как таковых?»

Слабый скрежет когтей случайно привлёк внимание Ирмолинд-Зигв’ы. А ведь до этих сильных привлекательных рук она пока ещё не дошла. Ехидно улыбнувшись, девушка притянула тяжёлую белую длань поближе к себе. Вожак не сопротивлялся. Он вопросительно уставился на посвящённую. Погладив внешнюю сторону кисти, экс-разведчица аккуратно перевернула её ладонью вверх.

– Что ты делать? – с подозрением вопросил Одам-ан’де.

– Тссс, расслабься.

Она медленно провела пальцами от локтя, вниз. Как только тёплые подушечки коснулась ладони, тело Лунного Ангела напряглось. Его недавно восстановившееся дыхание снова сбилось. Уманка немножко помассировала чувствительную ладонь и, нагнувшись, укусила Вождя за основание большого пальца. Первый раз в жизни она услышала настоящий яутский стон. Его плоть одарила человеческую самку крепким охмеляющим запахом феромонов. Становилось по-настоящему горячо. Самец дёрнулся, глубже проскользнув в текущее лоно.

– Ай!

– Не делать... так... больше. Ради свой же... безопасность.

Белоснежный тяжело, отрывисто дышал. Похоже, Горячую Грацию лишь подстрекали его слова. Она упрямо продолжила плавные движения, возвращаясь к более удобной для себя позиции, одновременно интенсивно стимулируя найденную эрогенную зону. Самая чувствительная точка располагалась на ладони, в основании большого пальца. Девушка ласкала её языком, периодически дерзко покусывая.

Альбинос же не знал, куда себя девать. Ни в коем случае нельзя было терять зазин, иначе Окроплённая будет небоеспособна! Кар’клей то и дело двигался навстречу, пытаясь себя удержать. Его стоны усиливались, перемешиваясь с агрессивным рычанием и редкими словами:

– Остановиться... немедленно... ты не знать, что будет... это приказ!

Но уманка лишь ускоряла свой темп, превратив половой акт в какой-то безумный, огненный танец на раскалённом стержне. Постепенно их стоны смешались, обернувшись симфонией страсти. И... в какой-то особенно горячий момент Вожак не сдержался. Он резко поднялся и жёстким движением поставил человеческую самку в коленно-локтевую позу. Возбуждённый, он начал драть её, не жалея сил, тем не менее на последних остатках самообладания соблюдая глубину вхождения. Его когти впились в плечи Эндри. Перед глазами бывшей военной всё пошло искрами, плоть трясло как в лихорадке.