Mondengel: Легенда о Ночном Хищнике

– КИ’КТЕ! – грозно рявкнул Сид’минд, понимая, что этим обвинениям не будет конца и края. – В пользу Одам-ан’де могу сказать, что, благодаря ему, мы теперь в курсе ситуации касательно «Секвеллы» и Уман-эмпа.

– Касательно Уман-эмпа мы узнали бы в ближайшее время от Блер’гиоринда, – съязвил Калан.

– Блер’гиоринд мёртв, – холодным, железным голосом объявил Вожак.

Он, не отрываясь, смотрел куда-то в пол, сдерживая клокочущую в груди ярость. Дыхание заметно участилось, но альбинос обязан был держать себя в руках.

Двадцать секунд тишины прервались вынесением приговора:

– Гуан-Тант’ер, по вышеназванным аргументам, ты обвиняешься в многократном нарушении Кодекса, но, учитывая факты твоей неоценимой помощи и преданности Охоте, клану и Кетану, я не позволю понизить тебя в ранге. Твой дар, как Учителя, когда-то оценил сам Волве, поэтому... Ты изгоняешься из клана «Древних» и покидаешь Совет, но за тобой остаются все права, как Вождя клана «Чёрного Зверя». С этого момента ты не имеешь права влиять на решения Совета и становишься стандартным Вожаком. Приговор тебе понятен?

Ночной Воин поднял золотые глаза и, прожигая ими Благородного, твёрдо ответил:

– Да.

– Всех устраивает такой расклад? – уже буквально срываясь на рёв, грозно спросил Сид’минд.

Старейшины переглянулись. Битт уже что-то хотел возразить, но Рот’ам’олинд резко прервал его:

– Всех.

– Хорошо. В таком случае Гуан-Тант’ер, покинь Сендар, вопрос насчёт Уман-эмпа будет решаться уже без тебя, – стараясь скрыть нотку сожаления, сказал Благородный.

Одам-ан’де встал, одаривая бывших коллег злобным взглядом и удалился из зала, оставляя в атмосфере едкий осадок презрения. Шествуя мимо колонн по огромному коридору с высочайшим потолком, он ненавистно сорвал с себя красную мантию и швырнул в тёмный угол.

– Ненавижу эту планету, – чуть слышно прошипел альбинос, подходя к долгожданному выходу.

На улице его ждали помощник и ученик. Увидев Фатора, Вожак немного удивился.

– Как прошло? – спокойным голосом спросил Бессмертный.

– Рйет! – выругался в ответ Вожак, не сводя глаз с ученика. – Что ты тут делаешь?!

– Жду своего Кар’клейя, – невозмутимо ответил Фатор.

– Откуда такая собачья преданность?! – раздражённо вопросил Гуан-Тант’ер.

Молодой яут некоторое время не знал, что ответить. Со стороны, он действительно странно себя вёл: собратья уже давно использовали драгоценное короткое время отдыха по назначению, тогда как Ветер пребывал в ожидании своего Вожака, чувствуя, что за стенами Сендара решается его судьба. Он ждал вместе с опытным Воином Чести, который в любой момент имел право сесть в свой личный корабль и улететь на Охоту куда ему вздумается, но почему-то никогда, по крайней мере при Фаторе, этим правом не пользовался.

– Просто... уважение. Что они сказали тебе?

Странное поведение ученика улыбнуло Ночного Воина. Он вспомнил себя, вечно сопровождающего Волве, куда бы тот ни шёл. Альбиносу была интересна любая информация, а Вожак без устали рассказывал ему о нравах уманов, пока, наконец, не гаркал, обзывая “привязчивым хвостом”.

– Ничего хорошего, Фатор. Иди лучше, отдохни. Сегодня мы отбываем.

– Куда? – не меняющимся ровным тоном поинтересовался Бессмертный.

– Куда угодно, лишь бы подальше отсюда, – буркнул в ответ альбинос.

Фрадиор-Гоаринд понял, что всё совсем плохо. Вывести Вожака из равновесия могли лишь очень дурные события. Неожиданно в дверях Сендара показался Великий Сид’минд. На его правой руке, согнутой в локте и прижатой к телу, висела мантия Ночного Воина.

– Гуан-Тант’ер, мне нужно с тобой поговорить.

Альбинос нахмурился, отправившись навстречу Старейшине. Пророк жестом указал в сторону покоящихся на посадочной площадке кораблей, и они молча двинулись туда.

Фрадиор-Гоаринд с Фатором переглянулись.

– Что происходит? – спросил молодой яут.

– Думаю, наш Кар’клей как всегда серьёзно вляпался, – задумчиво протянул Бессмертный.

– И часто он так?

– Всегда, не будь он Великим Гуан-Тант’ером, – с торжественной серьёзностью ответил Воин Чести.

Элдер и Вожак встали между двух крупных ман’дака.

– Я надеюсь, ты не в обиде на меня, Одам-ан’де? Я не могу влиять на ситуацию полностью, решения Совета принимаются обоюдно. Сейчас не те времена...

– Никогда я не буду держать на тебя зла или обиды, Великий Сид’минд. Ты всегда был образцом чести и подражания, это заслужено тобою в кровавых сражениях, как на других планетах, так и здесь, на суде, – поклонившись в знак уважения, ответил Ночной Воин.

– Ты особенный, Гуан-Тант’ер. Волве всегда гордился тобою, ставя тебя в пример ученикам, – альбинос удивлённо вскинул брови. – Да, он делал это тайно, опасаясь пробудить в тебе гордыню. Лидерские качества часто сопровождаются этой неуместной чертой. В клане «Древних» должны быть равновесие и свежая мысль. Я взял тебя тогда по его рекомендации, и я ни капли не жалею об этом. Основа Совета – соблюдение чётких правил, нахождение и действие в установленных рамках Кодекса, когда все работают наподобие единого организма. Это требует жертв, в первую очередь, личных. Немаловажную роль играет опыт. Ты ещё молод, Одам-ан’де. В тебе кипят сила, амбиции, уверенность. Ты уже добился очень и очень многого, но твоя уникальность – это и дар, и проклятие. Инакомыслие помогло в решении многих вопросов, но в Совете оно приведёт к сбою, как в системе, понимаешь? – альбинос кивнул. – Ты любопытен, быстро учишься. В тебе сочетается множество качеств, которые ты можешь применить в бою, в обучении молодых, в путешествии к другим мирам. Совет – место рамок и законов. Тебе пока слишком тесно в нём, – вздохнув, Сид’минд дополнил: – Пройдёт время и ты вернешься, но пока пользуйся возможностью бесконечных Охот и борозди просторы Вселенной.

Гуан-Тант’ер молчал. Он не знал, что можно на это ответить и как выразить появившуюся вдруг из ниоткуда опустошающую тоску.

– Я хорошо знал твоего отца... – загадочно сказал Благородный.

В глазах Ночного Воина пробежал проблеск удивления и надежды. Он никогда не знал, кто его отец. Мать чуть было не отреклась от него в детстве из-за белой кожи и несносного характера. Жизнь быстро обучила его самостоятельности. Попав в клан, юный Сетг’-ин-Нихкоу’те во всех жизненных ситуациях опирался только на Вождя.

– Твой отец оставил тебе подарок. Только ты имеешь право пользоваться им.

Сид’минд подвёл ошеломлённого яута к огромному, агрессивного вида ман’дака угольно-чёрного цвета. Тёмные шипы угрожающе смотрели в грязное небо.

– Это Корабль Волве. Я узнаю его.

– Да. Это наш родной «Шауб-Де». Он хотел, чтобы его сын, завладев кланом, совершал на этом судне самые дерзкие налёты на планету уманов.

– Сын??? ВОЛВЕ?! Я?!

Сердце чуть было не выпрыгнуло из груди, отбивая бешеный ритм дьявольской чечётки. Сид’минд никогда не станет лгать!

– А как ты думаешь, почему тебе удалось столь скоро попасть в Совет и не лишиться жвал за всё, что ты натворил? Он был уважаемым Элдером, самым суровым из всех нас. В его клане выковывались только сильнейшие воины.

– Почему он не сказал мне? Почему?!

– Чтобы ты рос самостоятельным, независимым и сильным преемником его дела. И я считаю, что он добился своего.

От такого количества новостей у Ночного Воина закружилась голова. Волве – суровый Владыка Сендара, правивший даже не стальным кулаком, а длексовой кувалдой, оказался его родным отцом. Безумие? Невозможно поверить и принять так сразу. Полный бардак.