Монгол
Шрифт:
Почему всё так? Почему я стыжусь себя и того, что со мной произошло? Ведь это не я виновата во всём! Не я! Это они, ублюдочные твари, испоганили мне жизнь! Так почему я чувствовала себя дерьмом?!
Бежала по лестнице вниз и ревела уже во весь голос. Снова истерика поглотила меня с головой, и я больше не ощущала себя прежней. Будто что-то вынули из меня.
— Стой! — кто-то схватил за руку, прижал к большому, мягкому телу, и я заткнулась, вдохнув запах Фатимы. Сладкий ванильный аромат, исходящий от её одежды, мгновенно успокаивал, окутывал теплом и уютом. — Что
Затолкав в какую-то каморку, зло хлопнула дверью.
— Не делай так больше! — повернулась ко мне, пригрозила пальцем. — Не плачь, не истери, не кричи и не бегай по дому, как сумасшедшая! Ты должна научиться управлять своими эмоциями! И не только эмоциями, — добавила уже тише. — Или ты всю жизнь хочешь прожить жертвой?
— Что? Я… Нет, не хочу, — буркнула, шмыгнув носом, а Фатима подтолкнула меня к узкому топчану, отдалённо напоминающем постель.
Это что, её комната? Малюсенькая комнатушка, где даже одной мне будет тесно. И это я ещё тощая и мелкая…
— Послушай меня, девочка. Ты не можешь уйти, не можешь бросить Архана. Он не отпустит тебя. И прошлого тебе, малышка, не изменить. А значит, нужно учиться жить в этом мире. Он жесток и страшен, но если ты станешь хитрее и проворнее, сможешь выжить в нём. Сейчас ты пойдёшь к Архану и продолжишь то, что начала. Я принесла тебе аптечку, и ты должна выполнить то, что пообещала Аслану. Поверь мне, тебе не помешает друг в его лице. Послушай Фатиму, принцесса.
Я растерянно кивнула и снова огляделась вокруг.
— Ты здесь живёшь?
Она пожала плечами.
— Я прислуга. На большее у меня нет прав. Я благодарна хозяину за то, что имею.
О, да. Как не быть благодарной за такие роскошные апартаменты. Одна кровать чего стоит. А кроме кровати, обычной табуретки и старого шкафа тут больше ничего и нет. Такое ощущение, что во дворце императора для Фатимы специально выделили самый поганый угол.
— Неужели в этом доме не нашлось нормальной комнаты?
Фатима раздражённо цыкнула, отвела взгляд.
— Я не заслужила и того, что есть. Всё, уходи! Архан разгневается на меня, если увидит тебя здесь.
Он был в комнате. Лежал на кровати, закрыв глаза локтём. Футболка пропиталась кровью, а мне стало дурно от одного взгляда на жуткое пятно. Нужно и правда промыть, а то ещё окочурится, а я останусь виноватой.
Осторожно взяла аптечку, тихо подошла к кровати и, присев рядом с Монголом, открыла ящик. Нашла всё необходимое, разложила на тумбочке и… Застыла без движения.
Мне не хотелось прикасаться к нему. Сразу вспоминала, как меня насиловали, словно дешевую шлюху, и на глаза навернулись слёзы. Монгол тоже трахал меня против воли. Он такой же ублюдок, как и тот, второй мудак. И я не должна помогать ему. Это, блядь, неправильно!
Подняв взгляд на ту часть его лица, которую было видно, вздохнула. Ещё немного и ему конец. Весь серый, потасканный. Отросшая длинная щетина придавала ещё больше черноты, а губы бледные, почти синие. Возможно, у него уже
жар.Дрожащей рукой коснулась лба. Так и есть. Горит. Вполне вероятно, что у него уже началось заражение. Тогда моя повязка едва ли чем поможет. И мне вряд ли кто поможет. Папаша-император будет в ярости, а на ком он сорвёт своё зло? Правильно. На Алине. Несчастной жертве.
— Я не жертва. Не жертва. Не буду больше жертвой, — повторила упрямо и потянулась к футболке Монгола.
Старая повязка едва держалась и, как только я её отлепила, к горлу подступил ком. На меня смотрела зияющая дыра — пули прошили плоть рядом, друг с другом. Вокруг ран всё посинело, где-то покраснело и припухло. Старые швы разошлись, и в некоторых местах просто оторвалась кожа. Такой жути мне ещё не доводилось наблюдать.
— Охренеть, — прошептала, закрыв глаза. — Ну и как, спрашивается, я достану эти грёбаные пули?
— Их уже достали. Просто промой эту ебучую рану. Болит зверски, — заговорил негромко, убрал с лица руку.
— Знаешь… Лучше будет, если тебя врач осмотрит. По-моему, повязки будет мало. Мне кажется…
— Давай, — прохрипел зло, застонал, запрокинув голову. — Либо выживу, либо подохну от твоей руки, волчонок. Давай, реши мою судьбу.
Прикусив язык до крови, я выдохнула через нос, собралась с духом.
— Ну ладно, сволочь. Надеюсь, тебе будет очень больно.
Монголу было больно. Но стоило отдать ему должное, старался не орать. Лишь рычал, как бешеная собака, и сжимал свои кулачищи.
Отключив эмоции, я делала всё, чему меня научил его отец и Фатима. Получалось, конечно, так себе, и я искренне не понимала, почему этого дурака просто не вырубят и не отправят в больницу. Ну, какой из меня врач? Я никогда в жизни подобным не занималась.
Когда с промыванием было покончено, взялась за иглу, а Монгол вопросительно вздёрнул бровь.
— Да ну нахуй.
— Что?
— Шить будешь?
Я кивнула и, не дожидаясь, пока подействует обезболивающее, проткнула кожу иглой. Кровь в который раз полилась мне на перчатки, и закружилась голова. Император дорого за это заплатит.
Стоило мне вспомнить Аслана Шамилевича, как тот тут же возник в коридоре. Прошёл мимо комнаты, бросив на нас лишь короткий, безучастный взгляд. Но я успела заметить улыбку, проскользнувшую на его лице.
Ага, очень весело! Особенно мне. Вскочив с кровати, подошла к двери и, толкнув её ногой, захлопнула.
Вернулась к Монголу, что внимательно наблюдал за каждым моим движением.
— Продолжим.
Он усмехнулся потрескавшимися губами.
— Ты не волчонок, Алина. Ты волчица. Позови Фатиму, пусть принесёт водки. А то запытаешь.
Пил прямо из горла, пока я заканчивала шить рану, при этом не сводил с меня странного взгляда. А когда я наложила повязку, закрыл глаза и мгновенно отрубился.