Моника 2 часть
Шрифт:
– Я научу их, я все еще приказываю в конюшне!
– Ана… Ана…! Дядя Баутиста! – крикнула Янина, бежавшая во весь дух. – Посмотри на нее… Она как мертвая… Ты ударил ее по голове так, что она аж свалилась!
– Пусть окочурится! Меня это не волнует… Она притворяется! Проклятая сучка! Я ухожу, но не потому что пнул ее и не покончил с ней на самом деле.
Баутиста повернулся к повозке… В темноте повозка удалялась по дороге. Янина нервно потрогала холодное и пепельное лицо Аны, трясла ее, настойчиво зовя:
– Ана… Ана…! Ничего…! Она не притворяется… Открой глаза…
Дрожа от страха увидеть Ренато или кого-нибудь, способного ему сообщить об этом, не решаясь позвать кого-нибудь, Янина опустила голову Аны, и начала искать что-нибудь, что может помочь ей… Наконец, она расстегнула ее корсаж, оголяя грудь, ища биение сердца, которое билось слабо… Случайно она натолкнулась на белый конверт… Слабый свет фонаря конюшен осветил его на миг, и быстрым движением она спрятала его у себя в одежде, пока вставала на ноги. Чувство было такое сильное, что казалось, она задыхалась, а шаги и знакомый голос приближался и спрашивал:
– Что случилось? Чьи это были голоса? – Янина спряталась в тени, пятясь спиной, и убежала от фигуры, показавшейся в освещенном коридоре, которая прошла в конюшню и, не получив ответа, упорно звала: – Кто там? Кто это? Ана…!
Изумленная сеньора Д`Отремон склонилась над обморочным телом Аны. Быстро и тихо удалилась Янина, пока голос Софии настойчиво звал:
– Янина… Янина… Эстебан… Эстебан…!
– Донья София, – воскликнула Айме, испуганно приблизившись. Вскоре с ужасом узнала неподвижную фигуру, обнаруженную на земле и закричала: – О, Ана! Что случилось? Что произошло?
– Мне бы тоже хотелось это узнать… Я слышала голоса, повозку… Звала, но не дождалась ответа; я вышла взглянуть, что происходит и… Не знаю, что здесь делала эта женщина…
– Она кажется в обмороке, но…
Айме посмотрела с тревогой на открытый корсаж; с лихорадочным беспокойством ощупала ее грудь, руки, проверила карманы и со страхом повернулась к даме, которая стояла и объясняла:
– Могу поклясться, что кто-то напал на нее… Когда почувствовали мое приближение, убежали… Меня удивило, что никто не появился!
– О! Я должна поехать на завод… – пробормотала Ана жалобно, постепенно приходя в себя.
– Что она сказала? – хотела знать София.
– Ничего… Ерунду… Кажется, она бредит… – ответила Айме, сильно нервничая. – Ана, это я, и здесь донья София также! Понимаешь? Здесь донья София!
– Донья София, да… – пробормотала Ана с усилием. – Ай, моя голова…! – пожаловалась она. И вскоре, с внезапным испугом воскликнула: – Письмо! Меня обокрали!
– Что за письмо? – оживилась Софии.
– Ты бредишь, Ана! – ногти Айме вонзились в запястье метиски.
Чувства вернулись к Ане. Она посмотрела в гневное лицо Айме, а затем на другое бледное, серьезное и внимательное, склонившееся над ней, чей голос был законом на земле Д`Отремон:
– Что случилось, Ана?
– Ай, сеньора! Не знаю… не знаю… не знаю… – пыталась заплакать Ана с видимым беспокойством.
– Не плачь, а отвечай! – упрекнула София. – Ты скажешь, что за письмо?
– Она, должно быть, поскользнулась и упала. – вмешалась Айме, примирительно
пытаясь отвести в сторону расследование свекрови.– Но с тобой был кто-то, Ана. Кто это был? – настаивала сеньора Д`Отремон.
– Не знаю… не знаю…! – пыталась уклониться служанка.
– Она ничего не знает, донья София, – снова вмешалась Айме. – Вы знаете, кто она… У нее слабо с головой… Не беспокойтесь сильно… Она пойдет на кухню, я о ней позабочусь… Не беспокойтесь…
– Да, дочка, иди с ней… Я ужасно испугалась… Не знаю, где слуги, которых никогда нет, когда нужно. – И, повысив голос, снова позвала: – Янина…!
С другой стороны конюшни появилась безупречная и правильная Янина, с совершенным выражением заботливости, с которым она приблизилась к сеньоре, и слащаво предложила:
– Я здесь, крестная, вы меня звали?
– Я давно тебя зову… Ана ударилась, она была в обмороке… Не знаю, что это на самом деле… Мы не знаем… Нужно позаботиться о ней, Янина…
– Нет, ради Бога… Вы уже позаботились, – быстро предупредила Айме. – Так что Янина проводит вас, донья София… Сеньора напугана, Янина. Думаю, нужна чашка липового чая немедленно… Пойдем, Ана!
– Какой странный случай! – проговорила София.
– Все теперь странно в этом доме, сеньора. Но единственная печать – ваш испуг. Я пойду на кухню, сделаю вам липовый чай…
– Нет, Янина, оставь… Дай руку и отведи меня в комнату. Мы там поговорим…
– Кто забрал письмо? Кто? – нервно возбужденная, торопила Айме.
– Ай, сеньора… не знаю…! – плакала Ана.
– Проклятая дура! Что же произошло? Что случилось?
– Я думаю, Баутиста… Я залезла в повозку, Эстебан собрался ехать на завод… Появился Баутиста, словно демон, и рывком меня снял с нее. Затем я начала кричать Эстебану, чтобы ехал, а Баутиста сам погнал лошадей… Я хотела заскочить в повозку, но Баутиста меня толкнул… Да, он толкнул меня и дал еще пинка. Потом я уже не помню… Я лежу возле камня… Я больше ничего не знаю, хозяйка, больше ничего…
– Ты была вся расстегнутая. Кто-то тебя осматривал, кто-то забрал письмо… Кто это был? Кто мог быть? Баутиста случаем? Кто еще там был?
– Никто… я никого не видела… Я была одна, а Эстебан уехал… Баутиста прибежал… Уверена, что Баутиста, сеньора!
– Да, Баутиста взял письмо, но он не понесет его Ренато, не посмеет принести его прямо ему, он предпочтет принести его мне за хорошую цену. Я должна найти его, поговорить… – Удар часов на стене прервал ее, и со страхом она воскликнула: – О…! Уже время… Я должна вернуть письмо во что бы то ни стало.
Айме снова выглянула из окна. Никого не было в прихожих, галереях, на широких участках, разделяющих центральное строение парка. На другой стороне дома также не было никакого шума. Взволнованно она повернулась к ближайшему шкафу, взяла оттуда плотную шелковую накидку и набросила ее на голову и плечи, пока Ана смотрела удивленно, приоткрыв толстые губы, и спросила:
– Куда вы идете, сеньора Айме?
– Искать Баутисту. Уверена, он в конюшнях. Не выглядывай, когда позовет донья София!