Monster

“Ты меняешь меня, Бонни…”

Девушка вздрогнула, чувствуя, как по плечам и спине, прошёл непрятный озноб. Голос Кая, так неожиданно, и слишком громко, буквально из ниоткуда раздался у неё в голове. И то, что он сказал – Беннет была готова поклясться, что парень никогда не произносил этого вслух. Она никогда не слышала от него эти слов. Но тогда что это был? Желаемое, выдаваемое за действительное? Нет, абсурд, ведь девушка никогда не стремилась стать той самой, кто пытается “вылечить” неизлечимо больного. Она не хотела быть той, кто действительно бы менял Малакая, ведь такие девушки, в итоге, имеют лишь две развилки судьбы: их либо убивают, либо в них влюбляются. И ведьма даже не знала, что их этого было бы хуже – умереть, или стать жертвой безумной любви психопата.

Бонни невесело усмехнулась, вновь переводя взгляд на Кая. А его слова, как бы она не пыталась их заглушить, продолжали эхом отдаваться у неё голове. Кажется, их “игра без правил”, зашла уже слишком далеко, и это было пора останавливать, пока не стало слишком поздно.

Кай же, заметив, что ведьма за ним наблюдает, широко улыбнулся, вмиг стирая со своего лица – даже намёк на недавнюю задумчивость. Теперь, он вновь был тем самым Малакаем, что и всегда. Беззаботным парнем, со слишком детским озорством во взгляде.

– Не можешь налюбоваться моей красотой? – он издал короткий смешок, в то время как Бонни, недовольно поджала губы, моля всех богов о том, чтобы парень не заметил её смущения.

– Ты слишком высокого о себе мнения, – буркнула она, отворачиваясь к окну, за которым, то и дело, промелькивали только бескрайние поля.

Какого чёрта, уже второй раз за день, Паркер заставляет её чувствовать себя полнейшей идиоткой?

Кай же довольно хмыкнул, зеркально девушке, возвращая взгляд к дороге. А перед глазами, совсем некстати, вспыхнула их недавняя сцена в мотеле. Парень поджал губы. Как же низко он пал, раз уже второй раз подряд, в тайне от самой ведьмы, урывал её поцелуи. Словно робкий мальчишка, на своём первом свидании. Ещё совсем неопытный, но, в тоже время, уже слишком желающий впиться в эти приветливо приоткрытые губы – страстным поцелуем. Стоило признать, Беннет была чертовски собой хороша. И слишком неправильная волна возбуждения, то и дело захлёстывала Кая, стоило ему только на миг представить, какова она, когда отвечает на его ласки. Еретик ставил на то, что ведьма была крайне горячей, и её взрывной темперамент, ни на секунду не позволял в этом даже усомниться.

Паркер медленно выдохнул, стараясь избавиться от наваждения. Какого чёрта, он вообще так часто думал о Беннет? В последние дни, она буквально заполонила собой всё его сознание. Ведь даже закрывая глаза, Кай продолжал видеть эту заносчивую ведьму, что каждый раз, буквально сводила его с ума. Рядом с ней, его обычно блестящий контроль, то и дело давал сбои. И Паркер не знал, сколько ещё он вытерпит перед тем, как, наконец, сорвётся, окончательно слетая с катушек. Ведь после этого срыва – его уже никто не сумеет остановить.

Кай чертыхнулся. Этому было пора положить конец, иначе, он свихнётся окончательно. Нельзя позволять слабостям, затуманивать свой разум. Парень вновь сосредоточился на дороге. Им предстояла долгая поездка, и едва ли они прибудут в Портленд к полуночи. Впрочем, главное застать Лауру врасплох.

Мысли о матери, заставила Паркера отвлечься. В последнее время, он был готов думать даже о ней, лишь бы избавиться от образа Беннет. Удивительно, ведь ещё месяц назад, Кай даже не допускал в своей голове и мысли о собственной семье, а сейчас, старался думать только о них, лишь бы на время затмить в сознании лицо чёртовой ведьмы. Чтож, возвращая мысли к своим ближайшим родственникам, Паркер мог отметить только то, что ненавидел всю свою семью так же сильно, как и они ненавидели его – с самого детства. Презирали и боялись одновременно, зная, что может они и могут колдовать, но он способен отобрать у них всю их магию, обратив её против законных хозяев. И Кай это делал. Всегда. Причинял боль своим братьям и сёстрам, чтобы они, хоть на миг, смогли поняли, насколько больно было ему самому. Но в итоге, день за днём, в ответ, парень получал лишь сильные удары отца, что буквально выбивали из ещё совсем мальчишки весь дух. Кажется, на его спине, всё ещё сохранилось несколько, напоминающих об этом шрамов.

– Моя семья всегда пыталась сломить меня, – Кай невесело усмехнулся, ловя на себе удивлённый взгляд Бонни, – только вот у них ничего не вышло.

Беннет медленно кивнула. Признаться, она не ожидала, что парень решится с ней об этом заговорить. Раньше, он приходил в ярость только об одном упоминании о своей семье, а сейчас… что ж, складывающиеся обстоятельства, меняют многих. И как оказалось, за эти две недели, изменилась не только она. Как бы Кай не продолжал это отрицать, он тоже становился другим. Более… человечным?

– Но ведь твоя мать любила тебя, – опасливо произнесла ведьма, не зная, какую реакцию вызовут её слова, – я видела это по тому, как она смотрит на тебя.

Кай глухо рассмеялся, хотя, вряд ли ему вообще было сейчас смешно. Эти чёртовы эмоции, раз за разом окатывали его волной.

Виной всему эта чёртова связь…

– Она любила того, кем я никогда не был. Того, кем она хотела, чтобы я стал. Не дефективного близнеца. Не меня. Настоящего. Не такого, – он скривился, – монстра.

Бонни поджала губы, с жалостью взглянув на парня, хотя, навряд ли он хоть на йоту в ней нуждался. Почему она его жалела? Убийцу? Социапата? Того, кто причинил ей и её близким столько страданий? Едва ли ведьма сама знала ответ на этот вопрос. Наверное, она просто была… такая. Всё время думающая, что даже самое великое зло можно исправить. Деймон, Стефан, даже Энзо – они все были убийцами. Они вырезали целые деревни, убивали чьих-то матерей и детей, так чем же и Кай был хуже их? Впрочем, ответ напрашивался сам собой: Малакай безжалостно убил всю свою семью.

– Мы не выбираем собственную судьбу, – наконец, сухо бросила Бонни, ведь жалеть детоубийц было нельзя, а в особенности тех, кто до последнего не раскаялся в своих грехах.

Кай усмехнулся, чувствуя, как слишком непривычно, сердце гулко застучало в груди. Бонни до сих пор его ненавидела… да и вряд ли парень вообще мог надеяться на её прощение и понимание. Это ведь всё та же ведьма, что и в 1994, которая была готова пожертвовать собственной свободой и жизнью, только бы не выпустить из тюремного мира – разъярённого монстра, с величайшими планами о том, как он разорвёт на куски весь свой ковен Близнецов.

Чёртова связь, как и чёртов Люк, превращала его в чёртову тряпку!

Паркер крепко стиснул челюсти. Ему действительно было пора искать способ, как избавится от связи, вот только, кажется, выход был один: убить того, с кем ты связан. А убийство Бонни, было равносильно самоубийству. Интересно, если он пробьёт колом её сердце, и после этого отправится в ад на скоростном поезде, каковы шансы, что он успеет выскочить из него до того, как поезд сойдёт с рельс, объявляя пассажирам, что ад закрыт, и их следующая остановка пустота?

Но слишком неожиданно, невесёлый поток мыслей Малакая, нарушила резкая вспышка света перед глазами, после которой, последовала невыносимая боль.

Кай крепко стиснул зубы, а из его груди раздался утробный рык. Парень не понимал, что с ним происходит, но перед взором, словно диафильм, начали проскальзывать образы знакомых ему людей. Его семьи.

Джозетт, Лукас, Оливия, отец…

Один за другим, и каждый из них, смотрел ему прямо в глаза. Прожигал своим взглядом, и, кажется, повторял одну и тут же фразу: конец настал…

– Кай!… Кай!…

Будто откуда-то издали, Паркер слышал до ужаса перепуганный девичий голос, но эти яркие вспышки света перед глазами, и невыносимая головная боль, просто не позволяли ему сориентироваться в пространстве. Еретик слишком отчётливо слышал панику в словах, слетающих с уст Бонни, и, кажется, он даже чувствовал её тёплые прикосновения к собственной ладони. Паркеру так отчаянно хотелось откликнуться на девичий зов, сказать, что “всё хорошо”, но ему просто не удавалось этого сделать. Боль оказалась сильнее, чем он. Да и на самом деле – всё было чертовски плохо.