Монстр лазейку найдет!
Шрифт:
Клодин охватили эмоции. Ее братья, конечно, старомодные шовинисты, и все-таки она их обожает! И, очевидно, они ее тоже… Если бы они только знали, что она планирует сбежать сразу, как только развеется дым потушенных свечек! Она почувствовала себя виноватой от одной мысли об этом.
– Папа ужасно жалеет, что не смог сегодня приехать, – сказала мама, закрывая объектив своего «Никона».
– Да ладно, ничего, – сказала Клодин. И не кривила душой: в отсутствие дотошного папы сбежать из дома будет куда проще.
– Он пытался выбраться на денек, – продолжала Гарриет, – но Пэниссы – очень требовательные
– И у них огромный Пэнисс! – фыркнул Ниньо.
Мальчишки заржали. Клодин тоже. Лялю передернуло.
Клод снял свою темно-синюю вязаную кофту и накинул ей на плечи. Ляля, похоже, удивилась. Он пожал плечами, как будто сделал бы это для кого угодно. Они, точно звезды, снимающиеся в одном фильме, обманывали себя, делая вид, будто их отношения – тайна для всех. Как будто роскошный ирокез Клода, который он так и носил с тех пор, не говорил открытым текстом о том, как он предан Ляле.
– Погоди! – улыбнулась Гарриет. – Ты ведь еще не видела своего подарка!
Кирпич полез под стол и вручил Клодин крутейшую профессиональную машинку «Зингер» – «Singer XL-150».
– Это караоке! – торжественно объявил он.
– Ни фига подобного! – возразил Войу, шлепнув Кирпича салфеткой по затылку. – Это швейная машинка.
– Ага, как же! – Кирпич закатил глаза. – Там же написано – «Singer» [24] , что я, не вижу?
Все засмеялись.
Клодин заглянула в карамельно-золотистые глаза матери, удивляясь, как это семья позволила себе такой дорогой подарок.
24
«Singer» значит певец, хотя в данном случае это название фирмы и фамилия ее основателя. – Прим. перев.
– Это была идея Ниньо, хотя мы все в нее вложились, – сказала Гарриет, поняв, чем озабочена дочь. – В девятом номере все равно придется менять драпировки, и я надеялась, что ты поможешь мне пошить новые…
Сердце Клодин испуганно стукнулось о ребра.
– Ниньо!
Он загородился салфеткой.
– Извини, – пробубнил он. – Мне просто не хотелось стоять и снимать, пока ты будешь шить все это вручную. Это ж сколько часов бы ушло!
– Ну да, разве что мистера Штейна привлечь – вот кто шить умеет! – сострил Дон.
Все расхохотались, кроме Клодин. Ох уж этот Ниньо! Из-за ее предательства она теперь чувствовала себя, как колумбийский кофе, – перемолотой под эспрессо.
– Мам, ты не волнуйся! Я все сделаю, как было, честное слово!
– Да нет, зачем же? – улыбнулась Гарриет. – Тебе уже шестнадцать, тебе нужна отдельная ванная, так что можешь переселиться туда.
Клодин запрыгала и дважды обняла маму: один раз – за то, что та дала ей жизнь, а второй – за то, что не мешает ей украшать жизнь по своему вкусу. Сегодня – право на творчество, завтра – водительские права! Она наконец-то вкусила первый ломтик свободы. Однако совершенно не насытилась. Ей хотелось еще и еще! Это было так вкусно…
После того как все до отвала наелись неприлично роскошного семислойного шоколадного торта, который испекла Гарриет, мальчишки убежали смотреть футбол. Ляля
планировала после матча встретиться с Клодом у камина и «надрать его лохматый зад, обыграв его в шахматы». Но Клодин попросила отложить партию на другой день. В конце концов, сегодня ее день рождения, и ей нужна девичья компания! Ей хочется побыть наедине с подругой. Ляля усмехнулась над собой – какая же я недотепа! – и охотно согласилась.– Может, займемся занавесками для нашей новой комнаты? – спросила Клодин. Она старалась говорить о пустяках, пока их могут слышать. У Гарриет, которая как раз запирала ресторан, был самый острый слух во всей семье. Так что с ней всегда было лучше перестраховаться.
– А что, твой папа действительно привез все эти манекены со стройки? – спросила Ляля.
– Угу. Он сносил старый универсам и манекены оставил себе. Ты бы видела, что он иногда приносит с работы! У меня дома – целый сарай всякого старья. Покрышки, ткани, гвозди, аккумуляторы для сотовых…
– Да ну? – Ляля зевнула. – Ужасно интересно.
– Еще бы! Видела бы ты, какие замечательные вещи там попадаются!
Дойдя до конца коридора, Клодин схватила холодную руку Ляли и потащила подругу через холл.
– Куда ты?..
– Тсс-с!
– Ох! – Ляля наконец сообразила, что к чему.
Прижав палец к губам, Клодин завела Лялю в женский туалет и открыла воду, заглушая какую-то заезженную джазовую мелодию. Тихая гавань на две кабинки была уставлена, увешана и устелена мешочками с ароматическими смесями, розовыми лампочками, пушистыми туалетными сиденьями, домоткаными ковриками, персиковыми занавесками и двуслойной туалетной бумагой, являя собой яркий контраст с суровой обстановкой отеля.
Клодин сунула руку под розовую занавеску с оборками, скрывавшую пространство под раковиной. И достала оттуда два одинаковых пакета «L. L. Beans», чехол для платья и ключи от грузовичка.
– Все, поехали праздновать!
Ляля схватилась за живот.
– Слушай, давай отложим уроки вождения до завтра, а? – попросила она. – Я съела тонну всего, и…
– За рулем будешь ты, а не я! – пояснила Клодин, вылезая из джинсов.
– И куда же мы едем? – осведомилась Ляля, наматывая на палец свой длинный хвост.
– На мою вечеринку! – сказала Клодин так, будто это было очевидно. – Все состоится!
– Как?!
– Клео помогла с оформлением, а Мелоди взяла на себя гостей. Народу будет полно!
– Упырственно! – просияла Ляля, а потом спросила: – Постой, а почему Мелоди знала, а я – нет?
– Потому что родители не в курсе. Мы сбежим из дома!
Клодин расстегнула зеленую шерстяную толстовку и бросила ее на коврик.
– Я тебе платье сшила, но ты и так смотришься идеально. В сливовом ты выглядишь как персик!
Ляля отвернулась и подкрасила губы розовым блеском.
– До сих пор не верится, что ты научилась краситься, не пачкая себе все лицо! – Клодин улыбнулась. Она была в таком приподнятом настроении, что сейчас роман Ляли с Клодом ее ничуть не огорчал. К тому же для подобных мелких чувств есть свое время и место. Сейчас это казалось таким вчерашним – детский сад, вторая четверть! Девушка, у которой есть своя комната и крутая машинка «Зингер», уже слишком взрослая, чтобы дуться на подругу из-за таких пустяков.