Монстр
Шрифт:
– МАСКИ ДОЛОЙ!
(и над всем воцарилась Красная Смерть!)
В нем поднялся жалобный пронзительный вопль, Джек бросился прочь от часов, вытянув вперед руки, спотыкаясь; ноги, как деревянные цеплялись друг за дружку. Он умолял остановить это - забрать его, Дэнни, Венди, забрать весь мир, если им так хочется, - только остановиться, не погружать его в полное безумие, оставить хоть крошечный огонек.
Бальный зал был пуст.
Стулья, растопырив ножки, покоились вверх дном на столах, закрытых от пыли кусками пластика. Красный с золотым узором ковер вернулся на танцевальную площадку, защищая полированный паркет. Эстрада пустовала, если не считать отсоединенной микрофонной
У Джека по-прежнему кружилась голова, он все ещё чувствовал опьянение, но, обернувшись назад к камину, мгновенно протрезвел. Там стояли только слоники... и часы.
Спотыкаясь, Джек пересек холодный, полный теней вестибюль и столовую. Нога зацепилась за ножку стола, тот с треском перевернулся, а Джек растянулся во весь рост, до крови разбив нос об пол. Он поднялся, шмыгая и промокая нос тылом руки. Добравшись до бара "Колорадо", Джек ввалился туда сквозь качающуюся дверь так, что створки отлетели назад и ударились о стены.
Пусто... но, слава Богу, бар был полон! В темноте тепло поблескивало стекло и серебряные каемки этикеток.
Однажды, вспомнил Джек, давным-давно он рассердился, что за полками нет зеркала. Сейчас он был этому рад. Поглядев в него, он увидел бы просто очередного пьяницу, который только что нарушил зарок не пить: расквашенный нос, расстегнутая рубаха, взъерошенные волосы, заросшие щеки.
(вот каково, если сунуть в гнездо всю руку.)
Джека вдруг пронзило чувство полного одиночества. Он расплакался, чувствуя себя неожиданно несчастным, и от души желая умереть. Наверху от него заперлись жена и сын. Вечеринка закончилась.
Он снова потянулся вперед, к стойке.
– Ллойд, мать твою так, где ты?
– заорал он.
Ответа не было. В этой прекрасно обитой (камере)
комнате не было даже эха, которое вернуло бы его же слова и создало ей видимость компании.
– Грейди!
Никакого ответа. Только бутылки, стоящие по стойке смирно, все внимание.
(кувырнись, умри, апорт, служи, умри)
– Наплевать, сделаю сам, черт вас дери.
Обойдя стойку наполовину, он потерял равновесие и упал вперед, глухо стукнувшись головой об пол. Он поднялся на четвереньки, вращая глазами (причем каждый глаз делал это независимо от второго), и что-то невнятно забормотал. Потом рухнул, повернув голову набок, и захрапел.
Снаружи ветер, который гнал перед собой сгущающийся снег, завыл громче. Было 8.30 утра.
45. АЭРОПОРТ СТЭПЛТОН, ДЕНВЕР
В 8.31 по горному времени летевшая рейсом N 196 авиакомпании ТВА женщина разрыдалась и принялась выплескивать свое личное мнение, которое, возможно, разделяла часть пассажиров (а коли на то пошло, даже экипаж), что самолет сейчас разобьется.
Женщина с резкими чертами лица подняла глаза от книги и выдала краткий анализ характера: "Дура", после чего вернулась к чтению. За время полета она прикончила две порции водки с апельсиновым соком, но, похоже, не смягчилась.
– Мы разобьемся!
– пронзительно причитала женщина.
– Я знаю, знаю!
К пассажирке поспешила стюардесса, присела рядом с ней на корточки. Холлоранн подумал, что только стюардессы и очень молоденькие домохозяйки умеют присесть на корточки изящно в полном смысле этого слова. Редкий и чудесный дар.
Так он размышлял, а стюардесса тем временем тихонько уговаривала женщину и мало-помалу успокаивала её.
Насчет прочих пассажиров рейса N 196 Холлоранн был не в курсе, но сам он перепугался так, что чуть не наложил в штаны. За окошком виднелась только налетающая волнами белая пелена. Резкие порывы
ветра, налетавшие словно бы со всех сторон, бросали самолет с боку на бок, вызывая тошноту.Чтобы частично компенсировать это, завели моторы, и в результате пол под ногами затрясся. Несколько человек за их спиной стонало над "туристами", одна из стюардесс вернулась с охапкой чистых пакетов, а мужчина, сидевший на три ряда впереди Холлоранна, сделал "у-у-уп" в свой номер "Нэшнл Обсервер" и, извиняясь улыбнулся девушке, которая подошла помочь ему почиститься.
– Все нормально, - успокоила она его, - я себя так чувствую, когда читаю "Ридерз дайджест".
У Холлоранна был достаточный летный опыт, чтоб предположить, что же произошло. Они почти все время летели против сильного ветра, над Денвером неожиданно ухудшилась погода, но теперь уже поздновато было заворачивать куда-то, где погода поприличнее. Ну, выноси, родимый!
(дружок, это же не баба, а сигнал к кавалерийской атаке, мать ее!)
Стюардесса, кажется, успешно обуздала истерику пассажирки. Та хлюпала и сморкалась в шелковый носовой платок, но перестала беспрепятственно сообщать пилотской кабине свои мысли насчет вероятного завершения полета. Стюардесса в последний раз похлопала её по плечу и встала, но тут боинг накренился совсем сильно, она попятилась, споткнулась и приземлилась на колени мужчине, которого недавно стошнило в газету. Обнаружилось прелестное, длинное, затянутое в нейлон бедро. Мужчина заморгал, а потом добродушно похлопал девушку по плечу. Она вернула улыбку, но Холлоранн подумал, что напряжение заметно. Нынче утром лететь было черт знает как трудно.
Раздался легкий щелчок и вновь появилось предупреждение НЕ КУРИТЬ.
– Говорит командир экипажа, - сообщил негромкий голос с легким южным выговором.
– Мы готовы начать снижение в Международный аэропорт Стэплтон. Прошу извинить за трудный рейс. Посадка тоже может оказаться не слишком простой, но никаких серьезных затруднений мы не ожидаем. Пожалуйста, обратите внимание на предупреждающие надписи: ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ и НЕ КУРИТЬ. Мы надеемся, что вам понравится пребывание в Денверской зоне... Еще мы надеемся...
От очередного сильного толчка самолет подбросило, а потом швырнуло вниз, подобно несущемуся с головокружительной скоростью лифту. Желудок Холлоранна проплясал вызывающий тошноту "хорнпайп". Несколько человек явно не только женского пола - завизжали.
– ...что очень скоро встретимся с вами на одном из рейсов авиакомпании ТВА.
– Нанося выкуси, - сказал кто-то позади Холлоранна.
– Как глупо, - заметила остролицая соседка Холлоранна, закладывая книгу оберткой от спичек и захлопывая её, когда самолет начал снижение. Когда человек видел ужасы, грязной войны... как вы... или ощутил унизительную аморальность вторжения дипломатии доллара ЦРУ... как я... сложное приземление просто блекнет в своей незначительности. Я права, мистер Холлоранн?
– Как пить дать, мэм, - сказал он и затуманенным взором уставился в иллюминатор на бешено несущийся снег.
– Можно узнать, как на все это реагирует ваша стальная пластинка?
– О, голова у меня в полном порядке, - сказал Холлоранн.
– Просто немного растрясло желудок.
– Стыдно.
– Она снова раскрыла книгу.
Пока они снижались в непроницаемых снежных тучах, Холлоранн подумал про крушение, случившееся несколько лет тому назад в бостонском аэропорту Логан. Условия были похожими, только вместо снега - туман, снизивший видимость до нуля. Самолет врезался брюхом в подпорную стойку в конце посадочной полосы. То, что осталось от восьмидесяти девяти пассажиров, не слишком отличалось от рагу "Гамбургер Хелпер".