Монстрячий взвод

— Взад-и-Вперед! Становись! Марш!

И они ушли в сумерки, на войну.

Они шли так же, как и прошлой ночью, впереди был Маледикт. Лунный свет изредка пробивался сквозь облака. Ночной лес не был проблемой для Полли, а этот лес даже не был дремучим. Да и маршем их занятие нельзя было назвать. Это больше походило на быстрое переползание на счет «раз-два».

Между ремнями ее рюкзака теперь были закреплены два седельных арбалета. Это было ужасное оружие, больше похожее на гибрид арбалета и часов. Древко толстое, а сам лук едва ли был шести дюймов длиной; как-то, надавив на него всем телом, можно было придать ему достаточно мощи, чтобы маленькая металлическая стрела пробила дюймовую доску. Стальное оружие, ужасное и блестящее. Но существует одна военная поговорка: лучше я выстрелю из него в тебя, чем ты — в меня, скотина.

Полли пробралась вдоль линии, пока не оказалась рядом с Игорем. Он уныло кивнул ей, и все внимание вернул к ходьбе. Так было необходимо, ведь его рюкзак был в два раза больше, чем у остальных. Никто не осмеливался спросить, что в нем; иногда даже казалось, будто внутри что-то плещется.

Игори иногда появлялись в Мюнцзе, хотя они были Отвержением в глазах Нуггана. Полли казалось, что использовать органы мертвых, чтобы трое или четверо других людей могли жить дальше, довольно здраво. Но на проповеди отец Жюп вещал, что Нугган хочет, не чтобы люди жили, а чтобы жили правильно. Прихожане согласно кивали, но Полли знала, что среди них есть и те, у кого рука или нога была менее смуглой или более волосатой. В горах жили лесорубы. Всякое могло случиться, быстро, неожиданно. И, поскольку однорукий лесоруб нигде не был нужен, они уезжали и находили Игоря для того, чего не могла бы сделать ни одна молитва.

У Игорей есть девиз: Что придет, то уйдет. Им не нужно было платить после. Им платишь вперед, и именно это, честно говоря, беспокоило людей. Когда вы умирали, на пороге внезапно появлялся Игорь и просил дозволить ему взять любой орган, в котором очень нуждаются другие из его «маленького шпишка». Он дождется, когда уйдет священник, и, когда придет время, проделает все очень аккуратно. Но, довольно часто возможный донор при появлении Игоря обращался в веру в Нуггана, который любил целых людей. Тогда Игорь тихо и вежливо откланивался и никогда не возвращался. Он больше вообще не приходил в эту деревню или в поселение лесорубов. Другие Игори тоже не появлялись там. Что придет, то уйдет — либо пресечется.

Насколько понимала Полли, Игори думали, что тело — всего лишь сложная одежка. Как ни странно, то же самое думали и нугганисты.

— Ты рад, что завербовался, Игорь? — спросила она.

— Да, Озз.

— Ты не мог бы осмотреть руку руперта на следующем привале, пожалуйста? Он ее очень сильно порезал.

— Да, Озз.

— Можно я спрошу кое-что?

— Да, Озз.

— А как зовут женщин-Игорей, Игорь?

Игорь споткнулся и пошел дальше. Некоторое время он молчал, а потом последовал вопрос:

— Ну, ладно, где я ошиблась?

— Иногда ты забываешь шепелявить, — ответила Полли. — Но в основном… просто ощущение. Маленькие детали, вроде походки.

— Это слово — «Игорина», — ответила Игорина. — И мы не шепелявим так щильно, как парни.

Дальше они шли в тишине, пока Полли не произнесла:

— Я думала, что обстричь собственные волосы просто ужасно…

— Ты про швы? — прервала ее Игорина. — Я могу снять их в пять минут. Это прошто на показ.

Полли сомневалась. Но, ведь всем Игорям можно доверять, так?

— Ты не стригла свои волосы?

— Ну, я их просто убрала, — ответила Игорина.

— Я сложила свои в рюкзак, — продолжила Полли, стараясь не смотреть на швы вокруг головы Игорины.

— Я тоже, — кивнула она. — В банку. Они вще еще растут.

Полли сглотнула. Нужно обладать очень скудным воображением, чтобы обсуждать подобные вопросы с Игорем.

— Мои украли еще в бараке. Я уверена, это был Страппи.

— О боже.

— Я даже думать об этом не могу!

— Почему ты вжяла их с собой?

Этого она сама не знала. Она все спланировала, и очень хорошо. Ей удалось одурачить всех их. Она была спокойной и рассудительной, и она не чувствовала ничего, кроме небольшой жалости, обстригая волосы…

… и она принесла их с собой. Почему? Она могла выбросить их. Это ведь не что-то волшебное. Просто волосы. Она могла выбросить их, и все. Просто. Но… но… а, да, служанки могли найти их. Вот. Нужно было вынести их из дома. Так. А потом она могла бы похоронить их где-нибудь подальше. Так.

Но она этого не сделала…

Она была очень занята. Ну да, поддакнул вероломный внутренний голосок. Она была занята, надувая всех, кроме себя, так?

— Жачем они Страппи? — спросила Игорина. — Джекрам прибьет его, как только увидит. Он дезертир и вор!

— Да, но он может рассказать кому-нибудь, — откликнулась Полли.

— Ладно, тогда можно ведь сказать, что это локон твоей вожлюбленной. У многих солдат есть подобное. Знаешь, «Локон ее жолотых волош», как в песне поется.

— Это были все мои волосы! Локон? Да их нельзя даже в шляпу сложить!

— А, — кивнула Игорина. — Тогда, можно шкажать, что ты любишь ее очень сильно?

Несмотря ни на что, Полли засмеялась и никак не могла остановиться. Она укусила рукав и пыталась идти дальше, плечи ее тряслись.

Что-то, похожее на маленькое деревце, уткнулось в нее; в спину.

— Вам лушше быть потише, — прогудела Нефрития.

— Прости. Прости, — шепнула Полли.

Игорина принялась что-то напевать. Полли знала эту песню.

Я одинок теперь, как покинул холмы и пустошь, и долину… [10]

10

Строчка из песни «Девчонка, что осталась позади» (с) Аннотации

Она мысленно ругнулась: только не это. Одной песни достаточно. И я хочу оставить девчонку позади, но, кажется, я привела ее с собой… И тут они вышли из-за деревьев и увидели красное зарево.

Остальные уже собрались вокруг и смотрели на него. На горизонте в разных местах вспыхивал и гас свет.

— Это ад? — спросила Уоззи.

— Нет, но, боюсь, люди сотворили его здесь, — отозвался лейтенант. — Это равнина Нек.

— Она горит, сэр? — обратилась Полли.

— Разумеется, нет. Это свет костров, отраженный от облаков, — ответил Джекрам. — Ночью поле брани всегда ужасает. Волноваться не о чем, парни!

— Они что, слонов готовят? — не удержался Маледикт.

— А это что? — Полли указала на ближайший холм. На его вершине очень быстро мигал огонек.

Раздался глухой свист и металлическое «чпок», когда Блуз достал маленький телескоп и открыл его.

— Это световые сигналы, черт! — произнес он.

— Вон там исчо один, — пророкотала Нефрития, указывая на далекий холм. — Мерцает.

Полли посмотрела на красное небо, а потом на холодный мигающий свет. Тихий, мягкий свет. Совершенно безвредный. На фоне горящего неба…