Монстрячий взвод

— Да, конечно, и я…

— Вы хотите испытать ее верность? Делайте свою картинку, сэр, и потом мои люди сопроводят вас обратно к дороге.

Отто Шрик встал и поклонился Блузу. Он снял с шеи иконограф.

— Этто взять лишь одна минут, — сказал он.

Но так никогда не получается. Полли с ужасающим очарованием смотрела, как Отто делает картинки одну за другой, а лейтенант демонстрировал всевозможные, как он полагал, героические позы. Было ужасно наблюдать, как человек пытается выпятить подбородок, которого у него фактически нет.

— Очень впечатляюще, — произнес де Слов. — Я только надеюсь, вы еще будете живы, чтобы увидеть их в моей газете, сэр.

— Я буду ждать этого с великим нетерпением, — ответил Блуз. — Теперь, Перкс, прошу тебя, вместе с сержантом верните этих джентльменов на дорогу.

Отто приблизился к Полли, когда они шли обратно к фургону.

— Я должен сказать вам кое-что о ваш вампир, — произнес он.

— Да?

— Ви его друг? — спросил Отто.

— Да, — кивнула она. — Что-то случилось?

— Есть проблем.

— Он немного нервничает из-за того, что нет кофе?

— Уви, если би все бить так просто. — Отто выглядел неуверенно. — Понимаете, кагда вампир отказивается от к-сл’ова, ми назвать это перенесением. Ми заставлять себ’я желать чего-то другого. Для мен’я это не бил сложно. Я наслаждаться совершенством света и тени. Иконография — моя жизнь! Но ваш друг вибрал… кофе. А теперь его нетъ.

— О. Понимаю.

— Над’еюсь. Ему, должно бить, казалось это разумним. Это по-людски, и никто не будет возражать, если ви говорить «До смерти хочу чашку кофе» или «Убил би за чашку кофе». Но без кофе, я боюсь, он… вернуться. Понимаете, мне сложно об этом говорить.

— Под «вернуться» вы подразумеваете…?

— Думаю, сначала бить легкие заблуждения. Психика очень чувствительна к любим воздействиям, а галлюцинаций вампира так сильно, что могут бить заразний. Думаю, сейчас именно это и происходить. Он стать… неуправляем. Так будет несколько дней. А потом его подготовка ломаться и он снова стать настоящий вампир. Не будет мистера Я Пью Только Кофе.

— Я могу чем-нибудь помочь ему?

Отто осторожно положил свой иконограф в фургон и повернулся к ней.

— Можете найти кофе или… приготовить деревянний кол и большой нож. Ви сделать ему одолжение, поверьте.

— Я не могу!

Отто пожал плечами.

— Тогда найдите кого-нибудь, кто смочь.

— Он поразителен! — произнес де Слов, когда повозка загремела между деревьев. — Я знаю, башни запрещены вашей религией, но он говорил о них так, будто все понимает в них.

— Как я и говорил, сэр, он оценивает ситуацию, — просиял Джекрам. — Разум точно бритва.

— Он говорил об алгоритмах, а компании только начали их разработку, — не унимался де Слов. — А то ведомство, что он говорил…

— А, я вижу, от вас ничто не укроется, сэр. Но — шшш. Не могу говорить об этом.

— Честно говоря, сержант, я всегда полагал, что Борогравия несколько, ну… отстала.

Джекрам одарил его застывшей улыбкой.

— Если кажется, что мы далеко позади, сэр, то это лишь для того, чтобы мы смогли хорошенько разбежаться.

— Знаете, сержант, очень жаль, что подобный человек впустую потеряет жизнь, — добавил де Слов, когда фургон подбросило на колее. — Сейчас уже не век героизма и вызовов в духе «смерть-или-слава». Сделайте ему одолжение, постарайтесь отговорить его, прошу.

— Не смею и мечтать, сэр, — ответил Джекрам. — Вот ваша дорога, сэр. Куда вы направитесь теперь?

— В долину Нек, сержант. Это великолепная история, сержант. Благодарю вас. Позвольте пожать вашу руку.

— Очень рад, что вы так считаете, сэр. — Джекрам протянул руку. Полли услышала слабый звон монет, перешедших из ладони в ладонь. Де Слов взял вожжи.

— Но должен предупредить вас, сержант, что примерно через час мы, возможно, отправим все это с голубем, — произнес он. — Придется сказать, что у вас есть пленные.

— Не волнуйтесь об этом, сэр, — ответил Джекрам. — К тому времени, как их дружки прибегут сюда, мы уже будем на полпути к горам. Нашим горам.

Они расстались. Джекрам смотрел им вслед, пока они не скрылись, а потом повернулся к Полли.

— Все эти его мотивы да милости, — проговорил он. — Ты видел это? Да он оскорбил меня, дав мне взятку! — Он взглянул на свою ладонь. — Хмм, пять морпоркских долларов? Ну, по крайней мере, он знает, как щедро оскорблять, — добавил он, и монеты тотчас исчезли в кармане куртки.

— Мне кажется, он старается помочь нам, сержант, — произнесла Полли.

Джекрам этого не заметил.

— Я ненавижу этот чертов Анк-Морпорк, — продолжал он. — Да кто они такие, чтобы указывать нам, что делать? Кому какая разница, что они думают?

— Вы, правда, думаете, что мы можем собрать дезертиров, сержант?

— Нет. Однажды они уже сбежали, что помешает им во второй раз? Они плюнули на герцогиню, когда дезертировали, они не могут снова поцеловать ее. Поцелуй может быть только один.

— Но лейтенант Блуз…

— Руперт должен иметь дело с цифрами. Он думает, что он солдат. Ни разу не был на поле битвы. Все, что он наговорил твоему приятелю, всего лишь чушь вроде «смерть-или-слава». И вот что я тебе скажу, Перкс, я видел Смерть чаще, чем могу припомнить, но я никогда не встречался со Славой. И я целиком и полностью за то, чтобы эти придурки искали нас там, где нас нет.

— Он мне не приятель, сержант, — отрезала Полли.

— Да, ну, ты ведь разбираешься в чтении и письме, — проворчал Джекрам. — Нельзя доверять подобным людям. Они носятся вокруг, и вдруг оказывается, что все, что ты знал, не верно.

Они вернулись в овраг. Остальные уже выбрались из своих укрытий, и теперь рассматривали одну из газет. В первый раз Полли увидела Картинку.

Было довольно похоже, особенно Шафти и Уоззи. Она была почти не видна в тени Джекрама. Но за ними виднелись угрюмые кавалеристы, а их лица сами по себе были целыми картинами.

— Очень даже похоже на Тонка, — произнесла Игорина, которая не так сильно шепелявила, когда рядом не было офицеров.

— Как вы думаете, подобная картинка может быть Отвержением в глазах Нуггана? — нервно спросила Шафти.