Морана и Тень. Плетущая

Ену тошнило от страха, она повисла на руках двух дружинников, обмякла, не способная сопротивляться. Княгиню увели подальше, чтобы не кричала и не выла, а Ену передали няням. Как и приказал князь, её уложили на скамью и начали лупить розгами по ногам и ягодицам. Ена ахнула от первых болезненных ударов, знала, что няни сдерживаются, жалеют, понимая, что впервые её так наказывают, и всё равно каждое новое прикосновение прута было больнее предыдущего.

Спустя время в комнату тихо зашёл Зоран и замер у выхода. Ена молчаливо рыдала, стиснув зубы. Не смела орать, плакать и причитать. Она вообще была тихой, а её молчаливая боль заставляла нянек чувствовать себя неуютно, удары становились всё неувереннее.

Зоран не останавливал наказание, но глядел на Ену со смесью незнакомого смятения. И впервые она ответила ему, гневно сведя брови. Он ведь поверил ей тогда. Прошлой осенью.

Ена всем телом дёрнулась от удара розгой по икре, которая стала влажной от крови.

Менее года назад, в разгар цветения вереска Ена тоже плела, кружево схоже резало пальцы, а узор складывался в уродливое подобие цветка. Она прибежала к Зорану в спальню, сорвала с него одеяло, разбудила, выслушав недовольную ругань от мальчишки. Он кричал на неё, пытаясь вытолкать из комнаты, но Ена отчаянно цеплялась за его рубаху, оставляя царапины ногтями на его руках, и тащила в коридор.

Зоран вздрогнул и растерянно заморгал, когда Ена всхлипнула от очередного удара. Она с укором смотрела на княжича, зная, что он помнил тот день. Тогда же он ей поверил. Почему не верил сейчас?

Ена сама не знала, что видит в узорах. Не понимала причин и не предвидела будущего, поэтому и не могла объяснить. Однако она доверяла предчувствию, а далее действовала по ощущениям, потому что в тот раз, когда Ена не вняла предупреждению, погибли её настоящие родители.

Прошлой осенью в глазах Зорана стояли слёзы. Теперь же плакала Ена, с разочарованием глядя на княжича. За время их безмолвного противостояния девочка успела получить розгой ещё пять раз.

– Хватит, – тихо приказал княжич, няни со вздохами облегчения отодвинулись.

Он хотел что-то добавить, но Ена сама сползла со скамьи, хлюпая носом, и, покачиваясь, рванула к выходу. Зоран попытался её остановить, но она оттолкнула мальчика плечом и выскочила в коридор. Ноги дрожали, босые ступни оставляли кровавые следы, но Ена добралась до своей спальни и там спряталась в знакомом углу.

Хоть няни и лечец [5] наведались, чтобы обработать ссадины, но оставленные раны нестерпимо жгло, а синяки ныли. Только спустя сутки Ена начала ходить, и той же ночью, пока никто не видел, она выбралась во двор, чтобы проверить, куда упал кубок. Сама она не знала, какие подсказки искала, но надеялась понять, правильно ли поступила, испортив князю вечер. Ена не нашла даже осколков разбитой слюды, зато, глянув на юг, увидела знакомый высокий дуб за палисадом. Нечто странное в нём было, и девочка забралась по лестнице повыше. Лунного света ей хватило, чтобы различить на толстых ветвях три тела, свисающих в петлях. С трудом, но в их посиневших лицах Ена узнала кое-кого из приезжих гостей и ту женщину, что держала поднос.

5

Лечец – лекарь, врач.

Глава 2. Настоящее

Ена могла бы притвориться, что не узнала Морану. Могла бы попытаться убежать или начать молить за свою судьбу, но не стала. Когда вопль оборвался хрипом, девушка согнулась, уперев руки в колени. Длинные, перепачканные в засохшей крови волосы свесились вперёд.

Морана терпеливо молчала, лишь жемчужные рясны на её невысоком кокошнике звякнули, стоило богине повернуть голову. Прекрасная ликом, с горделивой осанкой, молочной кожей и чёрными волосами. Такой её представляли. Говорили, что в руках у неё серп, а под ногами снег да черепа.

Правдоподобность картины ужасала, особенно трупы, покрывшие все видимые поля вокруг. Куда ни глянь – обезображенные тела. Запах подступающей зимы и крови в воздухе.

Ена несколько раз протяжно вдохнула и выдохнула, успокаиваясь. Ощупала свой бок, вспомнив боль от когтей ожившего чудовища. Её кафтан был перепачкан и порван, но на коже не осталось и следа рваных ран.

Солнце проглядывало плоским бледным кругом на небе, затянутым дымом многочисленных погребальных костров по всем княжествам. Стелющийся по земле туман медленно рассеивался, являя молчаливо глядящих в небо мертвецов.

– Что произошло? – дрожащим голосом спросила Ена.

– Трагедия, – бросила Морана, в её свободной руке из ниоткуда появился второй серп, который она протянула Ене. – Мне нужна помощь.

Девушка не посмела отказаться и с благоговейным страхом приняла оружие.

– Что мне делать?

– Повторять за мной, – бросила Морана и потянулась к ближайшему трупу мужчины.

Богиня коснулась его шеи, Ене показалось, что её пальцы стали бесплотными и исчезли под сизой кожей, но спустя мгновение Морана вытянула наружу золотую нить. Ена задержала дыхание, воочию увидев Нить Жизни. Сжав губы в тонкую линию, Морана серпом перерезала её, и та потухла, исчезая.

– Ты их убиваешь? – ахнула Ена.

Морана одарила девушку вымученной улыбкой.

– Они уже мертвы, – напомнила она, кивнув на ближайшего обезображенного юношу.

Ена тяжело сглотнула. Живыми они точно не были, но нить…

– В живом теле их три, – словно прочитав её мысли, ответила Морана. – Если после смерти остаётся хоть одна, то покойники становятся упырями, духами или ещё какими тварями.

Серп в руке богини взметнулся в сторону запада. Ена прищурилась, не сразу заметив вдалеке две сгорбленные, одиночные фигуры. Двигались они странно, неестественно и неуклюже, один припал к земле что-то вынюхивая, а потом остервенело заработал руками, принявшись что-то копать. Ену замутило, когда эхом донёсся хруст ломающихся костей.

Ожившие мертвецы.

Ена помнила.

Стоял изок [6] , кузнечики стрекотали. Всё началось тогда. Мертвецы перестали умирать. Привычный мир погрузился в хаос, и в итоге Ена оказалась здесь.

– Не бойся. Эти слишком далеко и нас не заметят, – успокоила Морана, когда серп в руке Ены задрожал. – Но проблема не в них.

– А в ком?

– В этих, – мрачно ответила богиня, взмахнув обеими руками.

Ена проследила за движением, оглядев поля. Тревога дрожью поползла по рукам, страх сковал лёгкие, не позволяя Ене вобрать воздуха.

6

Изок – древнерусское название июня.

Она поняла.

Проблема – все мертвецы вокруг.

Сотни, если не тысячи.

– Они… в-все м-могут встать?

– Могут, – кивнула Морана. – Поэтому приступай, дитя, у нас много работы. Находи нити и режь. Не думай, не сомневайся и не гадай. Просто режь.

Ена подчинилась.

Несмотря на наставления, сперва она боялась прикасаться к трупам, затем тряслась всем телом и бормотала молитвы богам, но тянула сохранившиеся нити. Рука дрожала, пока она резала первые.

Однако разобравшись с десятком мертвецов, Ена прекратила смотреть в лица.

После третьего десятка смолкли её молитвы.

После пятого рука перестала дрожать.

После первой сотни заныла поясница от необходимости наклоняться.

Замогильная тишина угнетала, дневной свет тускло пробивался сквозь посеревшие облака, стало немного теплее, силы возвращались в тело Ены, но голова опустела от вида такого количества покойников. Мужчины в дорогих доспехах и женщины в мужских нарядах. Кто был с мечом, кто с вилами. На поле лежали юноши и даже мальчики. Ена переступала через растерзанные тела стариков и юных девушек.