Море смеялось
Шрифт:
Итак, в этот предпраздничный день эта «сладкая» парочка задержалась почему-то на кафедре. Они сидели в преподавательской комнате и сначала просто весело болтали о работе и глупостях, которые совершают некоторые курсанты. Я начал приборку в лаборатории, не обращая на преподавателей никакого внимания. Почти закончив в основном зале, я решил спросить на счет приборки в преподавательской и предварительно постучав в открытую дверь, заглянул в кабинет. К этому моменту на столе Михаила Ивановича уже стояла початая бутылка грузинского коньяка, и лежали нарезанные дольками апельсины. Тем более нужно было быстрее заканчивать с приборкой,
– Давай уже заканчивай, Константин и прибери все! Тебе, кстати, сколько лет?
– Девятнадцать!
– Девятнадцать!? – Задумчиво повторил Михаил Иванович. – Вот Танечка, ровно сорок лет назад тоже в девятнадцать лет я попал на фронт, в знаменитый полк Кожедуба. В этот самый день!? Сорок четвертого года!? Самого страшного по потерям года! Мы сбивали сотнями, нас – тысячами!? Я сам в октябре дважды «горел», хотя к тому моменту уже сбил семерых "немцев"!? Если бы не «Батя» (как мы называли Ивана Кожедуба), «догорать» бы мне в бурьяне как многие мои друзья-товарищи! Давайте помянем их память вечную! Мы, " не чокаясь", выпили коньяк. Немного помолчав, Михаил Иванович продолжил свой рассказ:
– В марте сорок пятого сбил своего последнего «немца», одиннадцатого! Реактивный "мессер"!? У них уже тогда появились такие "монстры"!? Затем – Дальний Восток, война с Японией, академия… Пожалуй, что нация только дважды объединялась в едином патриотическом порыве: Великая Победа и когда Юра полетел в космос!
Он снова налил и выпил коньяк молча один – нам не предложив. О чем-то своем задумался, уставившись в "одну точку". Театральная пауза затянулась… Затем снова налил себе рюмку:
– Мой друг и «ведомый» Вася погиб в Корее (кстати, Герой Советского Союза), а меня сбили и через месяц обменяли на американцев. Теперь вот мальчишкам сопромат читаю, Танечка?! А мог бы уже дивизией или даже корпусом командовать! Да… не прощают у нас плен, не прощают!? – и он снова выпил один, "по – ходу" помянув погибшего в том роковом воздушном бою товарища.
– Какие же они… подонки!? Читать сопромат в «закрытой» "системе" мальчишкам можно, а авиаполком даже командовать нельзя! – И он жестом указал на потолок. Над нами размещался Особый отдел Училища.
– Тише, Михаил Иванович, прошу вас! – Взмолилась Татьяна Петровна и выразительно посмотрела на меня и пожилого полковника. – Не дай Бог, «они» услышат?
– Не услышат. Они уже все домой ушли. Да и что обо мне они еще не знают?
– А если? – и женщина кивнула в мою сторону.
– Он не побежит! Не побежишь «стучать» на старого летчика? – с усмешкой спросил полковник меня.
– Не бегал и не собираюсь начинать, Михаил Иванович! – честно ответил я.
– Я знаю, Танечка, что Константин не побежит. Кто туда бегает «туда», я всех их вижу и знаю.
Даже кто из их класса «туда» бегает и «стучит» на своих товарищей. Но тебе, Костя, я не скажу. Вы, молодежь, парни горячие и жестокие. Предательства вы не прощаете, я по себе знаю, ведь тоже когда-то и я был молодым и бескомпромиссным. Дров наломаете! И себе, и ему всю жизнь сломаете. Ладно, иди в роту! Но то, что тут услышал, забудь!
– Уже забыл, Михаил Иванович! – и я забыл об этом удивительном разговоре на целых тридцать лет.
Явившись в ротное помещение в прекрасном расположении духа я нос к носу столкнулся с дежурным по роте старшиной второй статьи Андрюхой Ивановым, который был курсом
старше и командиром отделения в «водолазном» классе (на третьем курсе он станет старшиной нашей роты):– А что это мы не на приборке? – поинтересовался Иванов.
– Так закончил уже. Пораньше отпустили с кафедры.
– Ну-ка, ну-ка?! – он потянулся ко мне, принюхиваясь. – Что это такое?
Дело начинало принимать дурной оборот… Даже можно сказать, весьма скверный оборот… Я невольно попятился к выходу… Иванов навис надо мной как грозовая туча… Еще мгновение, и он схватит меня "за грудки"… Я – маленький мышонок Джерри, а он – котяра Том… Так спалиться?!…
И тут неожиданно вмешался его Величество Счастливый Случай! Ах, как кстати Он всегда вмешивается в дела мирские! Буд-то ангелы так развлекаются в раю! Еще бы, ведь там без юмора и розыгрышей было бы, наверное, скучно!? Итак… Ротная дверь неожиданно распахнулась, и на пороге возник, точно добрый волшебник или святой Георгий в серебряных доспехах, блестящий и лощенный эдаким столичным блеском… контр-адмирал!
– Рота, смирно! – заорал дневальный на «тумбочке» боец. – Дежурный по роте, на выход! (Хотя тот уже находился здесь же).
– Дежурный по роте старшина второй статьи Иванов! – представился «Том», сразу же превратившись из охотника в беспомощную дичь, из свирепого котищи в жалкого котенка перед бульдогом. – Тридцать вторая «Аз» рота находится на большой приборке. Разрешите узнать цель Вашего визита?
– Да цель в общем-то простая! Сын тут у меня, Михаил П…! Можно его увидеть? – «козырнув», ответил адмирал. И буквально сразу же в ротное помещение буквально «ввалился» начальник кор. фака " дядя Миша" Подшебякин и сграбастал адмирала в свои объятия.
– Какими судьбами к нам? Ну, хорош! Ай да я тебя рассмотрю! Ну, молодец!
– Да вот был тут "по – соседству" в ЛенВМБ, дай, думаю зайду! Раз уж такой случай представился!?
– Вот и отлично! Вот и правильно! Пойдем ко мне в кабинет, поговорим!
На пороге ротного помещения появился командир роты Афанас:
– Начальник курса капитан второго ранга Афанасьев! – представился наш командир.
– Контр-адмирал П…! – козырнул столичный гость. Так вот, значит, какой главный разведчик флота?!
Начальник Первого Главного управления Главного Морского Штаба ВМФ СССР! Такое "по трезвянке" даже трудно выговорить, не то, что разбудив ночью… Красавец среди овец! Понятен и столичный лоск, и «сталь» в глазах, и «металл» в голосе. "Дядя Миша" напоминал местного помещика, давно простившимся со «светом» и вдруг волею Судьбы в своем «захолустье» узревшего "коронованную особу"?! Он как обычно много смеялся и шутил, но чувствовалась в нем какая-то нервозная растерянность и даже подобострастрастное раболепие. Несмотря на давнее знакомство и дружбу, в нынешнем положении между офицерами была… пропасть!
– Да я, Миша, сына хотел дня на три в Москву забрать! Можно?
– Отчего же нельзя! Конечно, можно! – отвечал улыбающийся от возможности лицезреть "своего лучшего друга" начальник кораблестроительного факультета. – Афанасьев! Выпишите командировочное удостоверение и «проездные» документы в Москву на три дня курсанту П… и принесете мне на подпись!
– Слушаюсь! – ответил Афанас уходящим начальникам и уже мне добавил. – Кудрев! Найди немедленно курсанта П…, чтобы пулей «летел» в роту! Одна нога там, Другая уже здесь!