Морель и госпожа Смерть
Шрифт:
— Сэр Вильям! Как я рад видеть вас в нашем доме! — непринужденно поклонился Ришар. Он принял гостя в малой гостиной, приведенной домом в привычный для сэра Вильяма вид. Если не выглядывать в окно, можно было подумать, что они находятся в доме елизаветинского вельможи.
Ришар, более расположенный к строгой готике, не одобрял более позднего стиля, повсеместно распространившегося в богатых домах Англии в период славного правления королевы девственницы.
«Они так и не смогли понять и усвоить пять ордеров, как архитектурную систему, — поморщился Морель. — Возможно, это
Впрочем, вкусы отражали настроения и дух той эпохи. В политике королева сама сочетала английские цели с итальянскими идеями и методами, и популярный в то время стишок «An Englishman Italianate is a Devil incarnate»(«Итальянизированный англичанин — воплощение дьявола»), хотя и подразумевал политический курс, мог быть с равным успехом отнесен и к мебели.
— Ришар Морель, граф Вуайон к вашим услугам. Надеюсь мы приятно проведем время за дружеской беседой, — транслируя в улыбке максимальную степень любезности произнес Ришар.
— Надеюсь, что нет, — ответный поклон был подчеркнуто официален, а взгляд гостя сердит. — Может быть, вы объясните мне, наконец — что происходит? Почему семья Гамлета покинула Эльсинор? Я еще понял бы, если бы украли рукопись, но сманить героев…
— Вы отстали от времени, милорд. Сейчас такое происходит повсеместно. Это называется неприличным словом фанфик.
— Фак… простите, что?
— Не «fuck», а «fan fic» — fan fiction. Я сейчас вам все объясню. Мой брат Лоран, вы кажется с ним знакомы?
— Да немного.
— Он попал в стесненные обстоятельства и был вынужден… Лоран — ученый, он проводит некоторые эксперименты. С вашими героями что-то пошло не так. Уверяю, сэр Вильям, мой брат не собирался тащить их в наш дом! Мы теперь и сами не рады. Но вместе, я думаю, мы сможем все это уладить и вернуть в исходное состояние. А для начала предлагаю сходить куда-нибудь пообедать. Обстановка дома, наполненного призраками и разупокоенными сущностями угнетает меня свыше всякой меры!
Мессир Ришар научил Офелию некоторым знакам. Так он говорил с Йориком. И когда девушка пришла в библиотеку на первый урок, она уже не опасалась, что Йорик не поймет ее. Ей даже понравился этот язык жестов. Он включал в себя гораздо больше тех трех, которые она хорошо знала — «да», «нет». Это можно было сказать глазами или кивком, но Ришар показал ей еще «не знаю», «прошу повторить», «подожди», «продолжай».
Йорик ждал в библиотеке. Он так же сидел на диване и теперь был обложен толстыми фолиантами, а еще к дивану был придвинут стол с кипой листов бумаги и перо с чернильницей были на нем. Йорик встал и поклонился. Офелия улыбнулась ему.
— Здравствуй, Йорик. Я так рада видеть тебя! Спасибо, что согласился помочь мне.
Скелетон попытался сказать что-то руками, но сам отмахнулся от этой попытки и покачал головой отрицательно.
—
Не печалься. Я научусь понимать тебя, Йорик. Мессир Ришар сказал, что в этих книгах я найду ответы на многие свои вопросы. А мне сейчас это необходимо. Я не хочу выходить замуж за Гамлета. Знаешь, было время когда я так любила его. Он был для меня единственным светом в моей унылой жизни. Но вернуть это нельзя. Я останусь с ним несчастна. Мне кажется, Гамлет любит кого-то другого.Офелия не стала продолжать. Они с Йориком друг друга поняли. Ей хотелось взять его за руку, прикоснуться, но она смущалась сделать это первой. И Йорик не пытался дотронуться. А без этого они не могли «услышать» друг друга мысленно. Офелия подошла к столу, Йорик взял с дивана одну из книг, раскрыл. Там были нарисованы цветы на каждой странице. Офелия стала листать — белая роза, лилия, пионы, незабудки. Ни один из этих цветков не остановил ее руку. Но вот страница раскрылась на фиалках. Офелия вдруг вспомнила — берег реки, старый платан и под ним россыпь этих нежных цветов. Они источали аромат. Она любила фиалки. Дотронулась до картины.
— Мои любимые цветы.
Йорик кивнул, обмакнул перо в чернила и написал на бумаге крупными буквами «VIOLAS» (Лат.). Указал пальцем на цветы, а потом на свою запись. Офелия произнесла имя цветка вслух. Йорик радостно закивал.
— Ты написал это слово?
Он снова кивнул.
— В нем несколько букв, — Офелия еще раз произнесла имя цветка медленно, по слогам.
Йорик подал ей перо и указал на лист ниже своей записи.
— Ты хочешь, чтобы я повторила?
Офелия попыталась. Буквы получились кривыми и не все можно было узнать. Она засмеялась.
— Не так красиво, как у тебя. Я попробую еще раз.
Она попробовала еще и еще, и скоро ее буквы стали такими же ровными и красивыми. Она провела по ним пальцем и прочла «VIOLAS». Йорик раскрыл другую книгу. В ней были картины природы, светил и под каждой была подпись. Офелия поняла:
— «Луна», «Солнце», «Небо», «Земля», «Река».
Йорик отрицательно махнул головой.
— «Вода».
Он кивнул.
— Как хорошо, — восхищенно выдохнула Офелия. — Я поняла… Как называется… как называется ветер?
Они не нашли этой картинки, но Йорик написал, и под надписью нарисовал ветер так, как он понимал его. На его рисунке можно было распознать наклоненное дерево, чьи ветви трепал ветер, и небо, по которому неслись рваные облака.
— Как ты хорошо рисуешь! Я не знала. Давай сядем. Если ты не устал… — Йорик энергично замотал головой, — то мы продолжим еще.
Время пролетело незаметно. В комнату для гостей Офелия унесла с собой две книги и стопку изрисованных, исписанных листов. Она была счастлива.
После второй бутылки красного вина, которая Ришара лишь слегка расслабила, а сэра Вильяма разобрала не на шутку, разговор принял более открытый и дружественный характер. Однако же, Вильям своих претензий не снял. Повышая голос, он в который раз повторял:
— И все же это неслыханно, вот так просто взять и увести моих героев из склепа! Можно было хотя бы прийти, по чести спросить позволения. Я бы отпустил ради такого благого дела. К тому же, ваш брат ищет капли бессмертия не там, где должно. Ни Гертруда, ни Призрак ничего не знают о них!