Морок Забвения
Шрифт:
Входящий звонок.
– Слушаю.
– А позвольте узнать, как к вам обращаться? Зять или Государь?
– Это кто?
– Кто, кто? Шурин в кожаном пальто!
– Какой еще шурин?
– У-у-у, как все запущено… брат невесты, знаешь такого?
– Василий?
– Ага, собственным аватаром, когда мальчишник будет?
– Какой мальчишник?
– Тебя там чем-то тяжелым приложило? Чего тормозишь?
– Да ничем, малость выбили из колеи.
– Бывает, не каждый день женишься. Кстати, сватов с пустыми руками
– Вот со сватов и спрашивай, а не с меня!
– Э-э-э… Точно чем-то зацепило по касательной. Чем занят?
– Удочкой.
– Это хорошо, как соберешься обратно после контузии, звякни, повод есть погулять с мужиками, а то заперся в своем белокаменном, голыми бабами не выгонишь. Гы-гы-гы… Лер, да это я пошутил, да… Ладно, тут конфликт местного значения нарисовался, давай, зятек, жду гостей и звонка. И смотри, выпавшее задание я тебе не позволю запортить, тут на репу награда.
– Какую репу?
– Сладкую! Ха-ха-ха.
Звонок завершен.
Мелькал конверт входящих из списка доверенных лиц, но я его не открывал, поглядывая на поплавок и постепенно приходя в себя, хотя, еще малость потряхивало и до сих пор хотелось кому-нибудь что-нибудь оторвать. Определенно надо сходить куда-нибудь повоевать, а то закисну, как капуста в кадке. А день постепенно клонился к вечеру, суета вокруг постепенно угасала, проснулись лягушки в камыше, отцепление никого не подпускало ко мне более, чем на сотню метров. И рыба клевала, как будто бы в воде засел отряд спецов аквалангистов, по очереди насаживавших рыбешек.
Вспомнил уже кажущиеся далеким прошлом моменты своей игровой жизни и принялся варить уху, благо, необходимое у меня всегда лежало в инвентаре, нисколько не отягощая. Приятно иметь возможность нагрузить себя всем, чем хочется, и нисколько не ощущать дискомфорт. Разве что, самолет бы не смог взлететь с таким пассажиром, хотя, в этом мире, может быть, и взлетел бы. Да и кажется, что я действительно стал тяжелее, а тело несколько изменилось, не считая левой руки, обретя очертания, приближающиеся к телосложению Борислава. Хотя, может быть, это чисто мое сугубо личное восприятие, сознание подстраивается и пытается приукрасить действительность, вот и кажется мне, что бицепсы на пальцах появились, а культуристы рядом дрищами должны казаться.
– Доброй ночи, - рядом на траву присел старичок, слабо освещаемый пламенем под котелком, но я его узнал.
– Добрый, - киваю, возвращая взгляд на поплавок.
– Спрашивать не буду, и так понятно, - Тихомир уселся поудобнее, также принявшись наблюдать за поплавком: - Хорошая сегодня ночка будет, тихая.
– Наверное.
– Хм, наверное, - ухмыльнулся Тихомир: - С ночевкой али нет?
– Пока не знаю, время покажет.
– Это верно, время покажет, - Тихомир взглянул на булькающую уху: - Знатно, знатно, запах, ай-ай-ай, напроситься позволишь?
– Да мне не жалко, наливай, коли хочется, у меня рыбы много.
– Ага, благодарю, - в руках старца появились плошка, ложка и черпак, и он принялся размешивать и наливать, при этом в предвкушении ахая: - Добрая, добрая уха созрела, знатно.
– Здравия вам, - из сумрака донесся
голос Анчутки: - Позволите?– Позволишь? – Тихомир глядел на меня вопрошающе.
– Да чего уж там? Кто еще там притаился, давайте все уже вылазьте!
– Ну раз Княже приказал, - донеслись бормотания, и на слабый свет от костерка вышли мои знакомцы.
Леший Любомир радостно зачерпнул в глубокую миску, за ним тут же не преминул воспользоваться возможностью банник Митрич, тут же спохватился Анчутка, доставая погнутую посудину.
– Так, - с улыбкой заключаю: - Вся банда в сборе, только вот главаря не видно.
– Да здесь я, - из темноты послышался голос Сидырыча: - Здесь.
– Не пойдет он, - пробубнил Анчутка, отправляя очередную зачерпнутую порцию ухи себе в рот: - Больно осерчал ты на него.
– Это да, - кивнул Тихомир: - Сильно, хотя не за что, ведь все по сути своей было. Порядок таков, на том и стоит мир. А ты осерчал, даже помыслы твои на время страшные были.
– Да не серчаю я уже, - дергаю удочку, и рыбешка срывается: - А черт!
– Что? – Анчутка встрепенулся: - Тут я.
– Да это я на рыбу, сорвалась, гадина.
– Она не гадина, - профессорским тоном произнес Любомир: - Гадины и полозы иные, а рыба на то и рыба, чтобы рыбой быть. А гадины не вкусные, такую вкусноту не сваришь. Княже, кстати, может, еще котелочек заваришь? Ночка вон какая, самое то для отдыха.
– Да что ж с вами поделаешь, голодранцы, несите подтопку, будем варить. И Сидырыч, иди ты уже сюда, не в обиде я, не буду ругать, хотя, мог бы.
– Можешь, вот и не иду.
– Да твою ж дивизию! Иди говорю, не стой там бедным родственником.
– Он там не один, - прошептал Анчутка.
– А с кем?
– С внучкой моей, - отозвался Любомир: - Милуются.
– А вот и не милуемся! – в мужскую беседу ворвался женский, точнее девичий голос: - Мы прощаемся до утра.
– Ага, а то мы не слышим, - ухмыльнулся Митрич: - Мои веники шелестят и то тише!
– Тебе все веники да веники, - забурчал Сидырыч: - Не мешай семью налаживать.
– Слышь, зятек! – Любомир ухмыльнулся: - Если сейчас к костру не придешь, я тебя дубовым черенком благословлять буду! Да и Княже меня за это наградит, наградишь же, Княже?
– Мужики! – меня прорвало на смех: - Вы специально или так просто?
– В смысле специально? Мы посидеть пришли вот на уху, ну и под уху принесли, - в бликах костра замелькала стеклянная бутыль с мутной жидкостью.
– Самогон?
– Какой еще самогон?
– Вино березовое, - Любомир расплылся в улыбке: - Выдержанное на еловых шишках и желудях. У-ух, силушка лесная!!!
Рука Тихомира легла мне на плечо, тот улыбнулся, одобряюще кивнув, а я ощутил, как появившаяся во мне легкость вдруг принялась разрастаться и вытеснять все пасмурное и темное, даже в левой руке спала тяжесть, будто бы и не было ее.
– А за хворостом кто-нибудь сходил?!
– Да вашу дивизию!!! – раздалось дружное, а я понял, ушла фраза в народ.
Междуглавие 6.
– Блин, вот чего они все мрут?
– Чего бурчишь?