Морозко или тот ещё подарочек

Только вот стило увидеть её, вместо прежнего желания в крови вспыхнула ненависть, и придушить захотелось сучку, а она взяла и в Настеньку мою превратилась. Их образы смешались в один, путая итак замутнённые, затуманенные мысли, заставляя сон отступить, сменившись болезненной реальностью… и не поверить в чудесный мираж.

Не сбежала моя строптивица, вернулась! За кинжалом прилетела, птичка огненная, да не удержалась, и всё равно ко мне потянулась, а я просто не смог и дальше оставаться бревном. Схватил её, устраивая свой спектакль, сам не зная, какую правду хотел понять, слыша её стоны, но впервые так остро ощутил чужую ревность. А ревность этой крохи оказалась с примесью горечи, однако такой пряной, такой манящей, что не сумел вовремя остановиться.

Неприятно, когда тебя зовут чужим именем в постели, но по-другому я уже не мог, впитывая в себя её гнев, обиду и растерянность. А ещё силу. Сколько же в моей Снегурке оказалось силы… Это дало мне новую пищу для размышлений, и пока Настенька собиралась упорхнуть в своё волшебное зеркало, прихватив кинжал, я готовил план, ведь таких птичек стоит держать только в золотых клетках, никому не показывая! Потому-то и рванул за ней следом, совсем не ожидая, что не сумею удержать.

Место выглядело незнакомым, но мою решимость нельзя было сломить, ведь теперь я точно знал, какие эмоции испытывает ко мне моя снежная птичка с огненными крыльями…

– Слезь от меня, животное!
– опомнилась она, пока я наслаждался соприкосновением наших тел, и знатно обожгла меня.

– Не хочу, - ухмыльнулся, наверняка выглядя тем ещё извращенцем, а потом вообще схватил её тонкие запястья и снова приложил к своей груди — пусть снова ошпарит.
– Давай, снежная… Хочу снова почувствовать твоё пламя…

Мы так и лежали на полу, и мои руки не могли держаться далеко от желанного тела, снова потянувшись к оголившимся бёдрам. За что и получил.

– Мазохист несчастный!

Её взгляд буквально горел, как вспыхнувшее в камне пламя, сменившееся рыжим оттенком, хотя до этого оно было синим… Стоп! Какого хрена?

Не успел я толком решить новый ребус, как плечи опалило болью, а до меня с опозданием дошло, что я чуть не стал головёшкой.

– Убирайся к своей Василене и остальным!
– вспыхнула Настенька, вскочив на ноги, и в этот миг я разглядел раскрывшиеся за её спиной крылья из чистейшего огня, какой горел в её душе.
– Не то спалю к хренам и тебя, и всё, что эта твоя долбаная невеста натворила!

Гнев разлился по комнате, заставив вспыхнуть свечи, а меня — задыхаться от нехватки воздуха, но я, похоже, готов был стерпеть и не такое, лишь бы безразличием меня не убивала.

– Снежная…

– Не называй меня так!

Я всё равно поднялся, наплевав на то, что голый, и попытался приблизиться, но передо мной выросла стена из языков пламени.

– Неужели ты не слышишь, как больно этому миру? Неужели не чувствуешь призыв о помощи тех, кто ещё может звать? Но скоро и они не смогут…

Слёзы, которые я видел сегодня уже дважды, добили окончательно, и, наплевав на преграду, я шагнул к ней, не боясь обжечься. Выживу — хорошо, а если нет, значит, так тому и быть.

– Не подходи… - вытянув руку, как щит, предупредила Снегурка, а я ухватил за сыплющие искрами пальцы и прижал к своей груди, чтобы сама услышала, сама всё поняла.

– Чувствую, слышишь? Как тебя встретил, так оно забилось, - не отрывая своего взгляда от её глаз, сказал я, пытаясь отыскать там хоть каплю понимания.
– Давай вернёмся и всё обсудим.

Кажется, у меня получалось отвлечь Настеньку от расправы, и она медленно, но верно успокаивалась.

– С какой это стати мне с тобой идти? Я сказала, что хочу побыть от тебя подальше, - даже возражала уже вполсилы, позволив мне обхватить себя руками.

– Ты такая красивая… И платье такое… интересное.

– Не заговаривай мне зубы!

Но она не противилась, когда я опускался на колени, ведя вверх пальцами по её ногам и ловя умопомрачительный аромат страсти.

– И что, по-твоему, ты делаешь?

– Я не умею извиняться словами, малыш, - поцеловав коленку, ответил я, закидывая стройную ножку себе на плечо.

Её резкий выдох, будто всё ещё не верила в происходящие, и мои губы нашли искомое, раскрывая лепестки уже влажной плоти. Мне хотелось нырнуть в неё как можно глубже, чтобы извивалась на мне, больше не помышляя о побеге, и чувствовал шквал её эмоций, обрушившихся разом. Чувствовал и утопал в них, вбирая всё, что мог.

– Хватит… - просила пощады, но я не мог остановиться и перестать вкушать её.

– Ты кончишь на моих губах, - прижался ещё теснее, доводя до безумия — такого же, какое пылало во мне, но она и не представляла, что я ещё собрался с ней вытворить.
– Давай, огненная… Не сопротивляйся этому!

И она закричала, сжимаясь вокруг моего языка, забывая обо всём. Я переждал этот взрыв, с трудом удержав себя от того, чтобы прямо здесь её не взять, но Настенька нужна была мне дома, на моей территории.

Поднялся, протягивая ей руку и спокойно сообщил:

– А теперь вернёмся и продолжим. Я тебя всю вылижу…

Спокойствие во взгляде сменилось удивлением, и мне бы понять, да только не успел.

– А хер тебе на палочке!
– сказал кто-то знакомым голосом, и меня снёс точный удар по затылку ледяной глыбой.

Падая в бессознанку, я видел перед собой ухмыляющуюся морду того, кого точно не ожидал здесь увидеть.

25

Настя

В себя я начала возвращаться ещё в тот момент, когда Дар наглым образом постарался ослабить мою бдительность, и у него это вполне неплохо получилось, а окончательно мозг встал на место, стоило появиться Яну и вырубить нахала.

– Зачем ты это сделал?
– запоздало обеспокоилась я.

Голый и, чего уж греха таить, превосходно сложенный мужик, валяющийся на полу, определённо отвлекал от всяческих мыслей, но не настолько, чтобы я совсем потеряла разум. Хотя, пару мгновений назад даже думать было сложно…

– Прости, конечно, Настенька, но всем уже весны хочется. А если этот тебя утащит, хрен нам всем тогда, а не весна! Будет здесь в заложниках сидеть, раз сам не понимает, что творит.

Из всего сказанного я поняло лишь одно.