Морозко

– "Вот что значит, когда народ вкусил настоящей свободы..."

– Прошка!!!!

– Выходи ирод, убивать будем.

– Ой, не убивайте. Комнист я, вот вам крест.

– Ну, если коммунист то иди сюды не обидим. У нас и Кадила тут обретается. А он человек поважнее тебя будет.

Кадила от таких слов резко надулся.

– Иди-иди, ток быстрее, а то сами все возьмем.

– Поспешаю я...

– Комнист я не трогайте.

– Ну, если коммунист то корми народ. Давай все выноси.

– Так у меня все в погребах.

– Покажь где, поможем.

Прошка понурившись начал показывать свое хозяйство, хозяйство было крепким. Курей и гусей было немерено. Да еще говядина бегала, козы и поросятки.

– Фрост, - к моему уху наклонился Кадила, - у него больше 800 поросей. Как бы не спрятал.

Великое дело человеческая справедливость, стоило избавить Кадилу от имущества и сразу проявилась пролетарская солидарность.

– Молодец, проследи лично.

– Ну что народ накрываем на стол.

– Фрост, - передо мной остановился подпитый мужичок, - я вот за комнистичную идею все отдам. Даже жизнь свою...

Мужичок пьяно икнул и тут же избавился от своего завтрака.

– Вот. Это называется сознательный пролетариат.

– Растем товарищи.

– Эх, броневик бы мне...

Вся деревня 6 000 человек пила и ела несколько недель, славя великую идею коммунизма, Маркс и Энгельс были бы мной горды. В далеком мире прорастали ростки свободы трудового народа.

Но еще через несколько дней закончились запасы у Прошки. Горящий огнем праведного учения Прошка повел народ за собой. Огромный караван из лавок, столов, вертелов, и свернутых матрасов двинулся следом. Люди уже не возвращались домой. Все пили, ели и спали прямо недалеко от места пиршества. Благо было летнее время.

В составе партии было уже 2500 членов. Меньшевиков пока не наблюдали, но были бдительны. Раскулачивание масс шло по прогрессии, караван двигался кругами, весело горланя песни и пританцовывая. Прошло всего 2 месяца, а мы уже умудрились уравнять положение трудящихся в отдельно взятом селении.

Но броневик мне все-таки построили. Я стоял на огромном деревянном сооружении и созерцал прекрасное зрелище - тысячи откормленных и благолепных лиц взирали на меня снизу сияющими глазами, в этих чистых глазах был свет истинного учения.

– Товагищи... свет ученья дан нам не для того чтобы мы бездарно прожили свои жизни в этом богом забытом месте. Пора нести свет народам. Свет истинного учения и свободы трудового народа. Доколе подрывные элементы будут заставлять народ трудиться от зари до зари, свободу пролетариату. Пора освободить буржуев от стесняющих их цепей окорочков, колбас и свиных вырезок. Власть народу, труд буржуям, свободу и еду трудовому народу. Общих женщин вам. Пить, есть и еще раз есть, только этому нам нужно учиться, учить и еще раз учиться... я не устану повторять вам эту великую мудрость.

– Вперед во имя истинного учения.

– Вперед. На Сосновку.

– Правильно. Совсем сволочи, зажрались.

– Правильной дорогой идем товарищи.

Шесть тысяч человек двигались в сторону соседнего села огромным караваном повозок и фургонов. За спинами людей оставалась пустая и брошенная деревня. Спустя пару дней, в село заглянули фуражиры императорского войска, но им не удалось найти даже одного маленького зернышка.