Морская Дама, Узор из лунного света

– Как может он это сделать?

– Да, не может. Вы считаете, что воображение увело его от вас и заставило гнаться за несбыточным. Что он необдуманно, бессмысленно и без всякой пользы губит себя, совершает колоссальную глупость и что теперь нужно просто снова поставить все на свои места

Он замолчал. Она ничего не ответила, но продолжала внимательно слушать.

– Вы не понимаете одного, - продолжал он.
– И кажется, никто этого не понимает. Ведь она пришла...

– Из моря.

– Из другого мира. Она пришла и нашептывает нам, что вся наша жизнь призрачна и нереальна, убога и ограниченна, она разрушает своими чарами все иллюзии...

– Так что он...

– Да, и тут она шепчет ему: "Бывают сны лучше!"

Она смотрела на него с нескрываемым недоумением.

– Она намекает на эти неясные лучшие сны, она шепчет, что есть путь...

– Какой же путь?

– Не знаю какой. Но это нечто такое... что подрывает сами основы этой нашей жизни.

– Вы хотите сказать...

– Она русалка, существо, сотканное из грез и желаний, сирена, шепот, соблазн. Она завлечет его своими...

Он умолк.

– Куда?
– прошептала она

– В пучину.

– В пучину?

Наступила долгая пауза. Охваченный бесконечным сочувствием, Мелвил пытался подобрать как можно более туманные выражения, но не мог ничего придумать. Наконец он выпалил:

– Вы прекрасно знаете, что может существовать только один путь из того сна, в который мы все погружены.

– И этот путь?

– Этот путь...
– начал Мелвил и не решился продолжать.

– Вы хотите сказать, - сказала она, побледнев, - что этот путь...

Мелвил не нашел в себе сил произнести это слово. Он только посмотрел ей прямо в глаза и едва заметно кивнул.

– Но как?...
– спросила она.

– Во всяком случае...
– поспешно сказал он, стараясь выразиться как-нибудь помягче, - во всяком случае, если она его заполучит, этот ваш крохотный мирок... Понимаете, ему в него уже не вернуться.

– Не вернуться, - повторила она.

– Не вернуться, - подтвердил Мелвил.

– А вы уверены?
– усомнилась она.

– В чем уверен?

– Что это так.

– Что влечение есть влечение, а пучина есть пучина? Да.

– Я никогда не думала...
– начала она и остановилась.
– Мистер Мелвил, - сказала она через некоторое время, - знаете, я не понимаю. Я думала... Сама не знаю, что я думала. Я думала, с его стороны это обычная тривиальная глупость - так потерять голову. Я согласна - я поняла, что вы хотели сказать, - согласна, что мы по-разному на него действуем. Но это... это ваше предположение, что она может толкнуть его на какой-то решительный и бесповоротный шаг... В конце концов она...

– Она - ничто, - сказал Мелвил.
– Она - рука, которая схватила его и не выпускает, она всего лишь символ чего-то неведомого.

– Неведомого? Чего же?

Мой троюродный брат пожал плечами:

– Того, чего мы не можем найти в этой жизни. Того, что мы постоянно ищем.

– Но что это?
– спросила она.

Мелвил не ответил. Она пристально посмотрела на него, потом снова повернулась к окну, за которым ярко светило солнце.

– Вы хотите, чтобы он вернулся?
– спросил он.

– Не знаю.

– Вы хотите, чтобы он вернулся?

– Мне кажется, до сих пор он мне не был так нужен.

– А теперь?

– Да... Но... если он не вернется?

– Ради работы, - сказал Мелвил, - он не вернется.

– Я знаю.

– И ради собственного самоуважения и всего прочего в этом роде тоже не вернется.

– Да.

– Ведь все это, знаете, тоже сны, только не такие увлекательные. Тот дворец, который вы для него приготовили, - тоже сон. Но...

– Да?

– Он мог бы вернуться...
– начал Мелвил, но, взглянув на нее, умолк. Потом он говорил мне, что у него было смутное намерение расшевелить ее, пробудить, вызвать у нее некую вспышку романтической силы, прилив страсти, которая только еще и могла бы вернуть Чанериса. Но в этот момент его как громом ударило - он понял, какая это была нелепая фантазия. Она стояла перед ним - незыблемо верная себе, умная, доброжелательная, но ограниченная, ненастоящая и бессильная. Ее поза, ее лицо говорили лишь об одном - что она от всей души протестует против всего, что с ней произошло, что она сознательно и решительно против этого, что она не намерена с этим смириться.

И тут, к его изумлению, в ней произошла какая-то перемена. Подняв голову, она вдруг протянула к нему обе руки, и в глазах ее появилось что-то такое, чего он никогда раньше не видел.

Он машинально взял ее за руки, и несколько секунд они стояли так, глядя друг другу в глаза с каким-то новым пониманием.

– Скажите ему, - произнесла она с изумившей его прямотой, - чтобы он вернулся. Нет ничего другого, кроме меня. Скажите ему, чтобы он вернулся!

– И...

– Скажите ему это.

– Что вы его прощаете?

– Нет! Скажите ему, что я хочу его. Если он не вернется ради этого, он не вернется вообще.

Если он не вернется ради этого...
– она на мгновение умолкла, - я его не хочу. Нет! Я его не хочу. Он не мой и может идти куда угодно.

Мелвил почувствовал, что ее руки, до сих пор бессильно лежавшие в его ладонях, крепко их сжали и отпустили.

– Очень любезно с вашей стороны, что вы взялись нам помочь, - сказала она, когда он повернулся к двери.

Он взглянул на нее.

– Это очень любезно с вашей стороны, - повторила она и тут же воскликнула: - Скажите ему, что хотите, лишь бы он вернулся ко мне!.. Хотя нет. Скажите ему то, что я сказала.

Он увидел, что она хочет что-то еще добавить, и остановился.

– Знаете, мистер Мелвил, для меня все это как будто новая книга, которая только что передо мной открылась. Вы уверены...

– Уверен?

– Уверены в том, что вы говорили? В том, что она для него значит... Что если так будет продолжаться дальше, то он...