Морской сундучок

Подарки боцман искал не в первый раз. Он уже покупал их раньше. Но все они один за другим исчезали. Купил в японском городке бумажного змея – и там же запустил на радость мальчишкам выше старого вулкана.

Пришли на Кубу – и всю леску, купленную в Иокогаме, размотал ребятам на удочки. Зато какая рыба ловилась с причала! Мальчишки азартно кричали: «Боцман, боцман! Гранд пескадо!» И боцман соглашался: «Рыба что надо!»

А в Калькутте привёл на судно двух ребятишек, брата и сестру, отмыл, накормил и на прощание нарядил в новые белые рубашки.

– Ты же сыну купил! – говорил наш повар Вася.

– У меня сын молодчина, – отвечал боцман, – он и сам бы поделился. – И Годунов поворачивался к стоявшей на полке среди книг фотокарточке сына: – Правда?

Теперь боцман шагал, упираясь головой в бомбейское небо, и отмахивался от шумных продавцов мангустов, черепах, засушенных кобр и заводных мартышек.

– Боцман, смотри – крокодил! – кричал кто-то из наших, подбрасывая в руках коричневого лакированного крокодила.

Годунов отстранялся ладонью: хорош! Но не надо.

– Боцман, джинсы! В самый раз на Петьку! – звал запыхавшийся Вася и прикладывал мальчишечьи джинсы к своему солидному животу.

Но боцман разводил руками:

– Тоже мне, удивил!

Вдруг боцман наткнулся на потрескавшуюся дверку одной лавочки. Постоял секунду-другую, протиснулся в неё, и, последовав за ним, мы очутились словно на прохладном дне океана: в тускловатом голубом подвальчике на полках розовели раковины, стояли громадные морские звёзды, топорщили иглы морские ежи… Но главное, над ними, развернув паруса, покачивался под вентилятором великолепный трёхмачтовый фрегат. Сквозь прорези в бортах смотрели точёные пушечки, по бокам от бушприта темнели лакированные якорьки.

Боцман, протянув руку, спросил:

– Сколько?

Смуглый хозяин-малаец назвал цену, и Вася охнул:

– Ого, вся зарплата! А на часы?

Однако боцман взял в руки корабль. Любуясь, подержал его, подул в паруса. И, выложив деньги, с парусником на плече шагнул на улицу.

Он шагал по набережной, как Гулливер. Встречные мальчишки с восторгом кричали что-то, может быть: «Попутного ветра!» А Вася, стараясь не отстать от боцмана, говорил:

– Ну уж этот-то подарочек при попутном ветре доплывёт до Владивостока! Правда, если боцман его где-нибудь не оставит…

– Дудки! – смеялся боцман. – Этот парусник только Петькин.

Но ветер выпал нам совсем не попутный. Вышли мы в океан, налетел шторм, волны сошлись зелёными глыбами, подняли наш теплоход к небу и швырнули ко дну. Тяжёлый груз накренился, брёвна на палубе заёрзали, двинулись к борту, кто-то охнул: «Ну всё!» Но боцман, удерживая брёвна ломом, изо всех сил крикнул:

– Крепи тросы!

Мы работали по колено в бурлящей воде, стягивали узлы, набивали крепче тросы, а мимо нас, то где-то высоко вверху, то в глубокой зелёной бездне, проносились другие застигнутые бурей суда. Всё ревело, ухало, громыхало…

Наконец мы вышли из шторма на чистую воду, и боцман, отираясь рукавом, сказал:

– Ну, кажется, порядок!

Но в каюте боцмана всё было вверх дном. Подушка – в раковине умывальника, туфли и костюм, будто собирались бежать, – у порога… А фрегат, прекрасный фрегат, лежал на полу, развалившись пополам, и бамбуковые шпангоуты торчали сквозь его обшивку.

– Вот тебе и доплыли, – огорчился Вася. – Тут без мастера не обойтись.

Боцман помолчал и согласился:

– Без мастера не обойтись, это точно!

А через несколько дней, разыскав у плотника куски бамбука и клей, Годунов устроился с фрегатом на палубе, под окнами камбуза. Всё свободное время, пока шли мы через Индийский океан, боцман резал бамбук на планки, наждачил их, клеил. И мы радовались: фрегат не только оживал – он становился больше, выше, стройней…

В окошко камбуза, посмотреть на работу друга, выглядывал Вася, и тогда по палубе расплывался дух поджаристых сухарей. Сухари он сушил, точно зная, что охотники похрустеть ими найдутся не только на палубе, но и в любом порту.

Однажды, когда Вася появился в окне, боцман сказал:

– Смотришь? А лучше бы сухариками угостил. За работу!

Он встал во весь рост, поднял над собой фрегат, и Вася вскрикнул:

– Гляди-ка, живёт! Честное слово, живёт! Этот точно доберётся до Петьки.

– Вот подсохнет, – сказал боцман, прилаживая корабль на подсушку возле спасательного бота, – и доберётся.

Годунов посмотрел вдаль, будто представил, как они с Петькой пойдут берегом залива и поведут за собой фрегат по синей зеркальной воде.

Теперь что ни день мы драили палубу. Боцман обдавал её из брандспойта сверкающей водяной радугой. А сверху на радугу, на игры дельфинов, на полёт летучих рыб смотрел красавец фрегат, набираясь запахов океанского ветра.

Шли мы к Сингапуру, но по дороге должны были забежать на один тропический остров, пополнить запас воды. Танки – металлические баки для воды – были подготовлены, и, отдыхая, мы смотрели, как появляются из-за горизонта крохотные верхушки пальм.

– Маленькие. Наш боцман повыше! – шутил Вася.

Но остров приближался, пальмы становились всё выше, а боцман – словно бы ниже. Вода за бортом помутнела. Из тёмных джунглей к нам по реке поплыли кокосовые орехи, черепахи, вынырнула и скрылась чья-то бугристая и сильная спина.

И только мы стали на якорь, к одному борту подошла баржа с водой, а к другому от берега, из маленькой свайной деревушки, полетела лёгкая лодчонка, в ней единственным веслом гребли по очереди три мальчугана.

Следом, догоняя лодку, подпрыгивал на воде красивый катер. На его носу, по-хозяйски выставив ногу, стоял чиновник в шортах, с портфелем под мышкой, и махал рукой.

– Ко мне, – улыбнулся Вася.

– За сухариками? – спросил боцман.

– Точно. И детвора и мужик. Хороший мужик, весёлый! Я ему в прошлый раз полный портфель сухарей насыпал. Им сухари что нам бананы. Деликатес!

– У тебя все хорошие! – засмеялся боцман и вдруг резко оборвал смех.

Обгоняя лодку, катер зачем-то повернул так, что лодка подпрыгнула, опрокинулась, выбросив ребят в воду. А катер лихо подрулил к нашему трапу.

Мальчишки барахтались в воде, хватались за борт лодчонки, а улыбающийся чиновник бежал уже к нам по ступенькам трапа, на ходу распахивал огромный портфель.