Морской волк. 1-я Трилогия

— Горбачев, Аня, это тот, кто стал нашим Вождем в восемьдесят пятом. Генеральный Секретарь Коммунистической Партии Советского Союза — так ВКП(б) переименуют, еще при товарище Сталине, в пятьдесят втором. Был у Горбачева язык хорошо подвешенный, говорил много и обещал много. Все ему и поверили — «перестройка, гласность, демократия», «Партии стать лицом к народу».

— Странно вы говорите, Михаил Петрович! — удивилась Анечка — а как это наша, коммунистическая партия, и к народу не лицом? А если вопрос какой, или несправедливость, так всегда можно в райком прийти, там непременно помогут. Отец у меня так обращался, когда бюрократы, у него в цеху… Гласность — а что, у нас какие-то тайны от народа есть, ну кроме военных и прочих, чтобы враги не узнали? Демократия — а что, в ваше время товарищи ответственные не по выбору на посты? Перестройка — она плохому нужна, а доброе зачем ломать?

Да-а, а ведь сам я точно так же думал! Лет в пятнадцать, начитавшись книжек про Корчагиных и прочих героев-большевиков и комсомольцев! После уже циником стал, правде жизни обучась, тьфу! Слава богу, хоть «лишним человеком», болтуном интеллигентствующим, не стал — поскольку был при деле.

А ведь не в Горбачеве причина! У кого-то из классиков, Энгельса кажется, в «Восемнадцатом брюмера» фраза есть — что не бывает, когда один проходимец тянет в пропасть многомиллионный народ, значит в массах уже склонность была. Застал еще в училище экзамены по марксизму-ленинизму, до сих пор что-то помню…

— Да вот так вышло. Мы к войне готовились, как бы не… Эту войну выиграли, ценой двадцати шести миллионов жизней. Вот только «союзники» наши теперешние станут нам новой войной угрожать. И мнение мое — точно, напали бы, если почувствовали бы слабину. А мы помнили сорок первый. Все на армию, на оружие — слышал, что один выход в море подводного крейсера, как «Воронеж», это по деньгам, весь СССР можно было колбасой накормить досыта.

— Что за ерунда! — фыркнула Анечка — зачем колбаса, если нас после завоюют, и всех в концлагеря? Конечно, армия важнее — кому-то было непонятно?

— А вот с идеей, с воспитанием, упустили. Хотели сначала материально-техническую базу, а уж потом… А потом и не было. Цель ушла, вопрос «а зачем?». Как-то так стало, что коммунизм это конечно хорошо — но, вот пока надо самому обустроиться, здесь и сейчас.

— А Партия куда смотрела?

Ясно куда… Партийные, это такие же люди. Добрым человеком был Брежнев, вот только поводья отпустил, не трогал никого. После репрессий — народ на нем, просто отдохнул. Жизнь — раем казалась. Вот только возможности для обустройства были разные. Рабочий с завода детали тащил, хозяйственник себе дачу строил за казенный счет — ну а Партия стала по сути, бюрократией и дворянством. Когда не то что простому человеку — но, и начальнику из низовых по своей воле до секретаря райкома не дойти. А посты тех же райкомовских и повыше, буквально по наследству передаются — куда секретарям детей своих пристроить? Народ же в общем был доволен — ведь жить стало лучше, что ни говори, из бараков в квартиры отдельные, дачи и автомобили свои появились, правда не у всех, в Крым можно было в отпуск слетать, учеба и медицина бесплатные. И как-то выходило, что к тому, что есть, привыкаешь, и не ценишь — а еще чего-то хочется.

Но, этого я комсомолочке нашей не скажу. Хотя — все ж кажется мне, не фанатичка она, а человек разумный. «Папе дядя Саша предлагал в ГПУ работать — так папа ответил, нет, кому-то шпионов и оппозицию ловить, а кому-то и корабли строить». Да и не стала бы фанатичная и упертая задание срывать, ради каких-то детей — а, «стиснув зубы, вперед к победе, после сквитаемся за все». И все равно — не стоит, так сразу. Кириллов, Берия, да и сам Иосиф Виссарионович — люди совсем другого склада. Ни в коей мере не идеалисты, готовые жизнь отдать за счастье народное — а реалисты до мозга костей, прагматики и циники даже. Ради цели своей — ни себя, ни других не пожалеют. Вот только цель у них, ни в коей мере не личный карман набить — а построить социализм в отдельно взятой стране; оттого я и с ними. А движение к цели предполагает «реалполитик», отсутствие шор, трезвый учет обстановки — то есть реакцию на мой рассказ адекватную, деловую.

А в партизанке этой идеализм с романтикой так и проглядывает. Так и должно быть — в ее годы. Вот только реакция будет непредсказуемая, если она узнает сразу и все. Думай, значит, Михаил Петрович, как не соврать — но, и правды не сказать всей.

— Вы, Аня, тридцать седьмой год помните? Когда народные комиссары оказывались предателями и шпионами? А теперь представьте, как у нас, в восемьдесят пятом, таким предателем оказался сам Вождь! И часть руководителей Партии — его поддержала.

Даже дернулась вся, и глаза расширились. Представила такую картину!

— А вся Партия куда смотрела? Ее здоровая часть, и пролетарские массы?

Как по учебнику заговорила. Ну так я тоже, «Краткий курс» успел здесь прочесть.

— А скажите, Аня, когда тут, у вас, недавно совсем, были оппозиции — троцкисты, зиновьевцы, бухаринцы, и прочие. Партия и массы сами во всем разбирались — или выступали, как им ответственные товарищи укажут, и товарищ Сталин? А кто-то ведь и просто — я тут работаю, план даю, мое дело корабли строить а не оппозицию разоблачать? Вот и у нас — так вышло.

— Оппозиция, а не белогвардейщина! Одно дело, когда свои товарищи спорят, как лучше — и совсем другое, сознательные враги социализма! Как же вы с погонами были, и под двуглавым орлом?

Рассказали ей, значит, в каком виде мы показались, в самый первый раз. Ну так я тоже не лыком шит, и разговаривать умею.

— Положим, погоны в нашей истории товарищ Сталин ввел, в следующем, сорок третьем… А скажите, Аня, по вашему, Ленин врагом социализма был, когда принял нэп? Причем большинство в Партии тогда были против? А ведь у нас там, с этого же и началось. И на то Ленина решение ссылались — как на прецедент.

У нас очень много строили, индустрия была большая — но, все в Тяжмаш шло, в ту же оборонку, а потребительские товары, что останется! А сфера обслуживания, это вообще было отстой, туда руководящие кадры спихивали, кто прочие дела заваливал — и головотяпство, бюрократизм, хамство, прочие «прелести» там всех уже просто достали. И вот, стали говорить, на самом верху, как хорошо было бы, если б был частный хозяин, все эти кафе, ресторанчики, мастерские, да и вообще, капитализм это не так плохо, он бы качество товара обеспечил, и уровень сервиса…

— Да вы что, Михаил Петрович! — искренне удивилась Аня — как это народ мог быть за капитализм? Не видели, что хозяевами станут лишь немногие?

— Не видели — соглашаюсь я — вот интересно, верили как-то, что будет, товары как при капитализме, а все остальное останется социалистическим, жилье, цены, образование с медициной! Настолько уже привыкли, в умы вбилось — что не верили, что может быть иначе! Потому, Горбачеву и поверили, за ним пошли. Тем более что при нем не было еще явного грабежа — тогда это «кооперацией» называлось. Ну вот знали все, что дядя Вася из двора соседнего радиоприемники чинит хорошо, лучше чем ателье — теперь ему можно вывеску повесить, и работать исключительно законно и на себя.

— Так ведь и у нас такие есть — кустари-единоличники. По закону, и никто их не запрещает!

Тьфу, а ведь верно! При «кровавом тиране» Сталине — такое было, обычным делом. Это кажется Хрущев, всерьез решив коммунизм построить при жизни одного поколения, ретиво взялся пережитки искоренять?

— А у нас не было тогда… И Горбачев еще другим отметился. С Западом капиталистическим у нас и раньше отношения были — но, на равных. А при Горбачеве пошло — «мир-дружба», какая война, не будет ее, никто нам не угрожает! Причем те нам поначалу охотно поддакивали, силу нашу уважая. Вот Вождь и предложил — давай вместо танков, самолетов, кораблей, делать потребительские товары, жизненный уровень народа поднимать! Народ и с этим соглашался — видя, как за границей простые люди живут. Вам наверное знакомо такое понятие, как «рабочая аристократия», самые квалифицированные? Ну вот в Европе такие и остались — а по-черному вкалывали всякие там индусы.