Морской волк. 1-я Трилогия

Рейхсфюрер машинально кивнул и лишь только мысленно, где-то на краю сознания, поморщился от правоты собеседника по поводу ЕГО образовательного ценза.

— И вот тут у меня сложилась гипотеза — продолжил его собеседник — единственная относительно непротиворечивая, единственная, под которую подходят все факты. Абсолютно безумная, но,… страшная. Отчего русские начали не со Сталинграда или там Ржева, а почему-то с Севера и исключительно морских просторов, и только потом стали расширять географию своих успехов?

— Да говори же, наконец! Хватит пугать чертями и привидениями!

— Русские, это и есть истинные арийцы, Хайно! Это не пропаганда, это факт, подтверждённый самими немцами. На наших антропологических картах прошлого века Европейская Россия и север — арийская территория. Ну а кто тогда мы? Жалкие полукровки, бастарды, плод любви воинов не самого сильного арийского племени и рабынь, пойманных ими в германских лесах! Ты знаешь, Хайно, что весь фронт завален русскими листовками — полюбуйся!

Группенфюрер раскрыл папку и выложил на стол листок, на котором было три рисунка, сделанных грубо, но, узнаваемо. Заголовок наверху: «Истинный ариец должен быть..» — и подписи под изображениями. Высок — и маленький Геббельс. Строен — и толстый Геринг. Белокур — и сам Гитлер. И текст ниже:

Вам сказали что вы потомки ариев, высшая раса. Вам сказали «Освобождаю от химеры под названием совесть» и пообещали рабов и поместья.

Вам лгали!

Высшая раса — это миф, морковка перед мордой осла. Есть люди, которые живут и работают. И есть нелюди которые убивают детей, расстреливают мирных жителей и жгут деревни вместе с жителями. И надеются избежать правосудия.

Вам лгали!

Вам говорил ваш фюрер: мы победим, а кто будет судить победителей? Вам говорили — что вам не придется отвечать за самые гнусные преступления против русского народа — мирного населения и безоружных военнопленных?

Вам лгали!

Сегодня мы вас остановили. Завтра ударим. Послезавтра — возьмем Берлин. И мы все помним, ничего не забудем, и не простим.

Каждый из вас, кто совершил военные преступления — ответит за все. И не только он, но, и его семья — при одобрении ею этих деяний, использования подневольного труда наших граждан, присвоения украденного имущества.

Отвечать придется — за все!

Рейхсфюрер брезгливо отодвинул листок.

— Это всего лишь пропаганда, Руди. Но, даже если это и так, то абсолютно ничего не меняется. Пусть все решится по праву силы, «меч рассудит» — кто более достоин наследия.

— Решится. Вот только в чью пользу? «Право силы», древний европейский обычай — если у меня достаточно силы, взять и удержать то, что считаю своим. По которому и бастард может вступить в права, убив законного наследника. Еще это право называют «божий суд». Вот только бастарду-полукровке никогда нельзя при этом призывать духи предков. Потому что они, при равных условиях, всегда поддержат наследника. И у бастарда есть шанс, лишь если законный наследник — совсем никчемный. А русские — не такие. Они считают, что не в силе Бог, а в правде. Вспомни прошлый год, как они сражались в абсолютно безнадёжных ситуациях, когда сила была на нашей стороне. Они боролись, даже потеряв полстраны, и конце концов остановили нас, продемонстрировав истинно арийскую волю к победе, которой позавидовал бы сам фюрер. А ведь французы сломались, когда у них еще оставалось гораздо больше!

— И что? Мы все равно сильнее! Несмотря на несколько досадных последних неудач…

— Фронт уже рушился, мы отступали. Пешком через леса, потому что русские перерезали железную дорогу. Страшный и бескрайний русский лес — рядом с которым наш Шварцвальд, это общественный сад для воскресного гуляния. Цивилизация кажется безмерно далекой, поневоле веришь в сверхъестественное. Майор Кнаббе уходил вместе со мной. Наш разговор зашел о необъясним прорыве русских у Мги. В моей папке ты найдешь опрос свидетелей — лейтенанта, и фельдфебеля, которым повезло выбраться живыми из того ада. На фронте никого не удивить хождением «за языком» в чужую траншею — но, не в этом случае. Широкая и незамерзшая река, и наши дозоры, парные, по уставу, и не один, не два, а десяток — но, никто не поднял тревогу, когда целый батальон русских каким-то образом оказался на этой стороне! Лодки бы заметили, ну а плыть с оружием в ледяной воде… Все говорят, что это невозможно, не в человеческих силах! И русские атаковали с такой яростью, как даже они никогда в атаку не ходят — это говорили не новобранцы, а бывалые солдаты Остфронта — в эту ночь за русских сражались берсеркеры, словно исчадия ада, они буквально рвали наших на куски!

— У страха глаза велики, Руди. Что еще может сказать, бежавший с поля боя трус?

— И я так подумал, Хайно, когда еще в Петсамо слышал рассказы о русских ночных оборотнях с волчьими глазами. Которые возникают ниоткуда, убивают, и пропадают в никуда — и наши солдаты, посланные их ловить, не возвращаются. Каково же было мое удивление, когда я услышал то же самое от бывших подо Мгой! Не только те двое, спасшихся с берега Невы — но, и солдаты Девяносто Шестой пехотной. Они рассказывали странные и страшные вещи, при этом четко различая простых русских партизан, диверсантов, Осназ — и «этих», которые приходят ночью, и их нельзя увидеть, оставшись живым. Причем место и время этих слухов четко ограничено — уже на участке у Кириш, меньше ста километров, такие же наши солдаты или не знают ничего, или же отсылают к Мге. Это тоже, пустые слухи?

— Ну и что ты хочешь сказать?

— Майор Кнаббе был материалист. Мы шли по лесу — а он рассказывал, смеясь, о диких русских суевериях. Что места древних капищ до сих пор пользуются у тамошних жителей особой славой, не то чтобы страхом, но, боязливым почтением, туда не ходят и о них не говорят — оттого они и оставались так долго неизвестны науке. А вот истинные арийцы, участники той экспедиции, ходили ногами по тем древним камням, чистили на них рыбу, и даже лили кровь, разделывая тушки дичи. Тогда я спросил его, а что он знает о судьбе тех своих спутников? Он, подумав минуту, ответил — все, о ком я знаю, погибли, но, ведь это же война! И тут словно кто-то толкнул меня, я поскользнулся и упал, на ровном месте. А бедного Кнаббе буквально разорвало. Солдаты, бывшие с нами, залегли и стали стрелять в сторону леса. А их в ответ разбрызгивало кровавыми клочьями, я не знаю, чем русские стреляли в нас, да и русские ли это были? В несколько минут все было кончено, и воцарилась тишина. А я лежал, боясь пошевелиться — среди крови и расчлененных тел. И понимал, что если шевельнусь, то смерть. Было холодно, еще подумал, что получу воспаление легких — но, это все же лучше, умереть позже, на госпитальной койке, чем вот так. Так и лежал — до темноты. И честно скажу, молился богу, в которого прежде не верил. Говорил ему, что это не моя война, и в отличие от майора Кнаббе и его людей, я русских не убивал! Странно, но, это дало мне силы — ведь даже бывалые фронтовики подо Мгой боялись ночного леса, как малые дети. А я встал и пошел, и всю дорогу произносил, как заклинание — я не трогал русских, мне нет дела до этой войны. Убеждён, меня просто отпустили, как единственного, на ком не было крови, чтобы я мог это рассказать. Да и, подозреваю, споткнулся я не спроста.

— Так какой же твой вывод?

— Ты так и не понял, Хайно? А это ведь ТЫ курируешь направление «Наследие предков»! И потому, должен разбираться во всей этой чертовщине лучше меня. Спроси у этих, из Аненербе. Объявляя войну русским, НЕЛЬЗЯ было делать это именем арийской идеи, называть русских недочеловеками, и проливать кровь на ЭТОЙ земле. По «праву силы» бастард может вызвать на поединок законного наследника — но, нельзя делать это именем предков! Если я прав, то мы влезли в такое дерьмо, что выхода нет. Мы, жалкие полукровки, бросили вызов истинным арийцам, поминая всуе великих Ариев, пришли с войной на землю, которая была в древности их домом. А ведь святилища тех богов не умерли, даже атеист Кнаббе рассказывал случаи, со слов местных, когда там исчезали люди!

— Вывод, Руди? Что ты хочешь всем этим сказать?

— Все началось с очень большой русской подлодки. Однако же, никто ее не видел, никто ничего не знает точно. Вроде, под водой двигалось что-то, и топило наши корабли. Что это было, точно неизвестно. Ты хочешь услышать вывод, Хайно? Мы разбудили арийского Бога Войны — который решил вмешаться, прийти на помощь своим законным детям.

— Что за бред, Руди? Замолчи!

— Я-то замолчу. Но, вот уймется ли Он? Все сходится, Хайно — ведь не думаешь ли ты, что Он явится смешной фигурой в сияющих доспехах? Нет, для него гораздо эффективнее будет, войти в разум своих детей, и подсказывать им верные ходы — пусть даже им самим кажущиеся гениальным озарением. Впрочем, можно предположить, что материальные формы тоже ему доступны — чего-то водоплавающего, да хоть змеи Емургард — если его алтарь сейчас лежит на дне океана, а в первые дни сил его еще не хватало, чтобы дотянуться до суши. Но, сила его растет с пролитием крови — первыми его жертвами стали наши моряки. Затем Он подчинил себе русских в Заполярье, кровь наших солдат армии Дитля была следующим его шагом. И самое страшное, что теперь его не остановить — чем больше его сила, тем больше нашей крови, и он становится еще сильней! И еще, Хайно, если я прав — выходит, что русское руководство, их Вождь, и кто-то еще, знают, с кем имеют дело! Если его самые обычные корабли успешно взаимодействовали с этой якобы «подлодкой», как и его солдаты с волкоглазыми порождениями ночи, это ведь должно быть как-то оформлено организационно, каким-то приказом, чтобы хотя бы своих не пугать? Вариант для нас еще хуже — что те, кого касается сила бога, становятся подлинными сверхлюдьми. В то время как наш безмозглый ефрейтор…

— Замолчи, Руди! Прошу тебя — замолчи!

— Безмозглый ефрейтор. Что еще сказать — слушая ту его речь? Великое испытание для Германии, грязные русские орды, встанем все как один, и все тому подобное? Это все равно, что тушить костер бензином — Тот, о ком я говорю, наверное смеется сейчас, предвкушая новую кровь! Когда бастард-полукровка кричит законному наследнику глупые оскорбления — он добивается лишь, что пощады не будет. Догадайся, кому, Хайно! И самое прискорбное, что мы сами вызвали себе на головы эту грозу. И ведь мне страшно представить эту силу, когда она проглотит Германию, сотрет ее с карты — Он ведь даже не будет нас слушать, войдя во вкус! А после Он пойдет дальше — смешно, если на всей планете не найдется, кому его остановить, и он уснет, лишь осуществив нашу мечту, о всемирном господстве арийской расы — вот только это будем не мы! Нас вообще уже не будет — ведь призвал же наш ефрейтор, «истребить русских как туземцев Мадагаскара», а что говорится в древних законах, око за око, зуб за зуб?