Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

— Ты не понимаешь, — говорил Длинный Орхану Бомбе. — Идрис жмот, с каждым медяком прощается. Заявился в Стамбул, а о нас и не вспомнил. Как думаешь, почему? Потому что денежки завелись. Скажешь: а тебе что за дело? Так вот, есть мне до этого дело. Вместе пили-ели, вместе веселились. А он взял да и драпанул? Я думаю, Кудрет там времени не теряет. Клянусь, он прибрал к рукам начальника тюрьмы или какого-нибудь толстосума из заключенных! Что я вам только сейчас говорил в ресторане? Что Кудрет как сова. Жертвы сами в пасть к нему лезут. И с бабами ему чертовски везет. А тут еще счастье привалило — жена на развод подала. Ни одной бабы Кудрет не пропустит. Есть здесь одна старушонка, Ифакат-ханым. Так жена Кудрета божилась, что даже с ней он завел шашни. Никем не гнушается, дьявол!

— А дети у него есть?

— Дочь путается не то с бакалейщиком, не то с его сыном. Оба парня пошли в отца. Плюнули на учение, подцепили богатых девиц и живут на иждивении у их папочек. А жена с повитухой спуталась. Если где-нибудь в Эмиргяне [39] мы застукаем этого Идриса, клянусь, он от меня не отделается! Эх, не дали вы мне пошарить у него в карманах!

Как Длинный и предполагал, Идрис с Сэмой беседовали, уединившись в одном из чайных павильонов-садиков в Эмиргяне…

39

Эмиргян — дачный район в северной части Стамбула, на берегу Босфора.

Наливая чай из кипящего самовара, Сэма сказала:

— Ей-богу, Идрис-аби, если все дело упирается в мое заявление, то это проще простого. Я подала на него в суд, потому что меня надоумили, и теперь раскаиваюсь… Он в тюрьме?

— Да.

— Я поеду с ним повидаться. Через две недели у меня как раз кончается контракт в этом клубе, и, прежде чем перейти в другой, я могу дней десять отдохнуть.

— Значит, решила ехать?

— А по-вашему, не нужно? Я ведь люблю Кудрета. А после знакомства с его женой, кажется, стала любить его еще больше… Какой он элегантный. Любая женщина с ним будет счастлива. Не обмани он меня тогда с женитьбой, я и не подумала бы подавать в суд.

— Ладно, что было, то сплыло. Давай лучше завтра же отнесем заявление. Договорились?

— Хочешь, я лично явлюсь на суд?

— Ты пиши пока заявление, а если понадобится, я дам телеграмму.

— Кудрет там ни с кем не спутался?

— С кем в тюрьме спутаешься!

— Такой мужчина! Ему достаточно бросить взгляд на женщину! — сказала Сэма и вдруг насторожилась. — Смотрите, кто приехал!

Идрис обомлел, увидев Длинного, который вышел из такси.

— Уйдем отсюда поскорее! — сказал он Сэме.

К счастью, Длинный с товарищем зашли в соседний павильон. Идрис расплатился, и они сразу поднялись, не допив чай.

— Почему вы его избегаете? Разве он не ваш товарищ? — спросила Сэма, когда они выбрались из садика на дорогу.

— Пьяный он. Напился как сапожник…

— А вы откуда об этом знаете?

— Не допытывайся, дорогая.

Сэма покачала головой:

— Какой вы, право! Ведь только что сказали, что у друзей в конторе не были и никого не видели.

Идрис натянуто рассмеялся:

— Не всегда и не все можно сказать. Я приехал в Стамбул повидаться с тобой, только с тобой. Проходил по Бейоглу мимо «Дегустасьона», вспомнил былые времена и решил заглянуть, пропустить пару рюмочек, а потом уже, думаю, отправлюсь искать тебя. Захожу туда, а там вся компания. Ну, у меня свои дела, у них свои. Да и вижу: хватили они через край…

Заметив проезжавшую мимо свободную машину, Идрис крикнул:

— Такси!

X

Идрис напрасно старался — Сэма так и не написала заявление в суд. Не рискнула. Она видела, что Идрис хитрил, скрывал что-то от нее, а потом совсем заврался. Но подозрительней всего была его боязнь встретиться с Длинным.

Проснулась Сэма в полдень и сразу вышла из гостиницы, предупредив дежурного администратора:

— Ко мне должен прийти мужчина, его зовут Идрис. Передай: буду ждать его сегодня в ночном клубе.

Администратор пометил ее просьбу в блокноте, а Сэма, взяв такси, отправилась на Джагалоглу. Ей повезло: Длинный как раз сидел в конторе и пил чай. Глаза у него были воспаленные, налитые кровью, как у дикого кабана. Увидев Сэму, он обрадовался:

— Вай, сестрица! Чем обязан счастью видеть тебя здесь, да еще в такую рань! — Он вскочил, пожал ей руку. — Присаживайся! Что будешь пить — чай, кофе?

— От чайку не откажусь, аби…

Сэма казалась сейчас Длинному очень привлекательной. Он выбежал на лестницу, окликнул разносчика чая:

— Эй, Рамазан!

— Да, аби! — донесся из сумрака лестничной клетки звонкий голос.

— Пару стаканчиков в тридцать шестую, да покрепче! И бубликов прихвати!

— Сию минуту, аби.

Сэма намеревалась, если не удастся выведать хитростью, спросить напрямик, почему Идрис так странно ведет себя. Скрывает что-то от нее, хитрит. Она хорошо понимала: главное для Идриса — получить от нее заявление в суд. За двадцать — двадцать пять лир Сэма могла, конечно, посоветоваться с адвокатом, но она предпочла адвокату Длинного. Идрис даже не сказал ей, что выпивал со всей компанией…

— Ну, выкладывай, как поживаешь, — прервал Длинный ее размышления.

— Лучше всех, аби. Кстати, у меня ночью был Идрис.

— Где? В клубе? — оживился Длинный.

— Да, в клубе.

— Ну и бестия! То-то он так быстро смылся из ресторана.

— Что-нибудь случилось?

Длинный прищурился, и перед ним пронеслись события прошлой ночи. Кутеж был в самом разгаре, когда этот жмот Идрис вдруг решил улизнуть. Ну а он, Длинный, набузил спьяну. Так, значит, неспроста Идрис так спешил!..

— Знаешь, — сказал Длинный, — когда наберешься, непременно что-нибудь случится. Но посмотрела бы ты, с каким форсом этот сукин сын вдруг встал из-за стола! Ну и я поднялся. Решил не отпускать его.

— Что же все-таки произошло?

— Пьяному, говорят, море по колено. Правду говорят. Вот сейчас я трезвый и ясней припоминаю, что тогда произошло. Идрис показался мне каким-то странным. Я-то его хорошо знаю. Не один год дружки. Войдя в ресторан, стал оглядываться. Мне это сразу не понравилось. А как он сдрейфил, когда я его позвал! Но чего, спрашивается, ему дрейфить и сматываться от друзей-приятелей?

— Ты прав, аби! Мне тоже так показалось…

— Вот я и подумал, что они с Кудретом провернули какое-нибудь дельце и теперь собираются порвать со старым, завязать.

— Это уж точно.

— Прижал бы я его, да друзья помешали. Смотался он. А я с досады сел прямо на тротуар и зарыдал на весь Стамбул.

Сэма расхохоталась, потом сказала:

— Ко мне надо было приехать, аби!

— Мы приезжали! Гарсоны нам сказали, что ты ушла с каким-то типом.

— Значит, опоздали. А я приметила Идриса в клубе во время выступления и сразу догадалась, что он ко мне. Словом, мы вышли. Ведь как-никак, а он дружок моего Кудрета. Идрис сказал, что он в тюрьме.