Московские страсти

Совсем не обязательно верить, что говоришь правду о себе. Не знаю людей, которые не выдумывали бы себя. Я спешил ответить на все возникающие вопросы. Наташа лишила меня спокойствия. Она сердилась на меня. Я догадался об этом. В женщине нет ни одного достоинства, которое было бы нельзя признать недостатком. Я узнавал Наташу. Это оказалось очень мучительно. Для женщины окружающие предметы важнее окружающих чувств. К безразличию невозможно привыкнуть. Успокоиться не получается.

Она посмотрела на свои руки. На ее лице появилось хитрое выражение, она словно раздумывала, говорить ей правду или нет. Я испугался. Это было неожиданно. Никогда прежде я не считал себя трусом.

Она вела себя как-то странно.

– Наташа, в чем дело?

– Золотой мой, я должна тебе кое-что сказать.

– По-моему, лучше не надо.

Наташа с минуту молчала. Потом сказала:

– А мне кажется, я должна. Думаю, в этом есть смысл. Сейчас было бы слишком ужасно молчать.

Ласковая улыбка неожиданно исчезла, а лоб рассекла вертикальная морщинка – она о чем-то думала.

– Что случилось? – спросил я.

– Скоро ты перестанешь меня любить. Я должна быть к этому готова.

– Не думай обо мне плохо.

– О чем же я должна думать?

– О нас. Думай о нас, - я сказал не то, что она хотела услышать.

– Похоже, что я не слишком-то тебя огорчаю

– Ко всему можно привыкнуть.

– Ни одной женщине никогда не удастся избежать разочарования в мужчинах.

Я не знал слов, которые могли бы переубедить ее.

Не пойму, как только не вскочил я тогда и не заорал. Только как можно спокойнее попросил:

– Продолжай.

– Как тебе кажется, правильно мы думаем? Я начинаю чувствовать себя счастливее, когда перестаю ожидать от мужчины многого.

– Не издевайся, - мне никогда не нравились мои разочарования. – Ты не смеешься надо мной?

– Почему я должна смеяться?

Разве я ошибался? Об этом невозможно спросить самого себя. Мне было не нужно ее признание своей вины.

Наши отношения перестали быть простыми. Я ждал, когда Наташа потребует что-нибудь за любовь. Наверное, у меня был растерянный вид, потому что она рассмеялась. Я совсем не хотел, чтобы мне удалось разочаровать ее в себе.

– Разочарование в чувствах к мужчине неизбежно, - объясняла Наташа.

– Как просто ты сказала. Перечеркнула мою любовь.

– Я умею быть снисходительной к твоим слабостям.

– Я не могу поверить тому, что ты говоришь. Ты же любишь меня.

– Люблю? Это ведь, знаешь ли, не обязательно может длиться вечно.

– Я хочу быть с тобой.

– Все не так просто.

Я не спросил ее – почему. Рядом с Наташей меня не унижала собственная глупость.

Она смотрела мне прямо в глаза и вроде говорила правду. Просто не припомню, чтобы она когда-нибудь так долго старалась объяснить мне что-то.

Я не сомневаюсь, что выгляжу глупым. Никогда не найду объяснение происходящему только в себе.

Разве я мог хотеть отомстить ей? Бессмысленно злиться на Наташу за то, в чем виноват я сам. Не хочу видеть себя злым. Мне кажется, Наташа довела меня до состояния, когда я уже перестал различать добро и зло. Любовь изменила меня. Нужно признаться, что я не стремился к этому.

– Каждый мужчина старается притвориться искренним, - сказала она.

– Ты не сможешь меня обидеть.

– Женщина верит мужчине, только когда хочет верить, - чтобы проговорить эти слова, она приблизилась ко мне и уткнулась лицом в плечо. Я поднял ее голову и посмотрел на нее.

– Ты меня любишь?

– Не знаю.

Вопросом ничего нельзя объяснить. Я оказался вне ответа. Мне очень сложно сопротивляться Наташе. Я слабее. Невозможно быть уверенным в правильности всего, что делаешь. Но я не нахожу противоречий в своих чувствах.

– Есть слова, которые я тебе еще не сказала, - желание обмануть делало Наташу неестественной. – Ты хочешь узнать их?

– Нет, не хочу, - я не люблю ложь в других людях и не ищу обман в себе.

– Мне нравится причинять мужчинам боль. Иногда для этого достаточно сказать человеку правду о нем. Я вижу перед собой клоуна, - она знала обо мне что-то такое, чего я еще не знал.

Я потряс головой, словно не понял, словно ее слова были для меня слишком сложны. Только любимая женщина может сделать меня несчастным.

Я засмеялся. Смешного было мало, но я смеялся. Мне очень хотелось убедить себя, что я смеюсь над собой. Исправлять собственные недостатки бесполезно. Влюбившись, я мог признать умной даже самую глупую женщину.

– Клоун. Я никогда не смогу относиться к тебе иначе. Ни одна женщина не может избавиться от ощущения необходимости унижать мужчину, - она казалась очаровательной только самой себе. – Ты очень смешон. Ты даже не понимаешь, как смешна твоя любовь.

Наташа рассмеялась, но ее смех звучал неубедительно. Я чувствовал, что она почему-то нервничает. Не понимал, зачем ей был нужен весь этот разговор. Она знала, что обидит меня.

Слушая ее, я не мог разобраться, в чем она права, а в чем – нет. Но я чувствовал ее разочарование.

Когда Наташа оказывалась в таком настроении, угодить ей становилось вообще невозможно. Она сердилась и раздражалась, если я во всем послушно соглашался с ней. Но возражения или молчание злили ее не меньше. Уверенность в любви женщины может быть только выдуманной.

Я не говорил Наташе то, что хотел сказать. Мне мешал страх. Я бы унизил свою любовь оправданиями. Зачем признаваться женщине в том, в чем я не признавался себе? Я чувствовал, что Наташа старалась убедить не только меня, но и саму себя. Я объяснил ее поступок. Любовь делает человека непредсказуемым и непонятным. Нет смысла сомневаться в очевидном.

Поцеловал ее и сказал, что никогда не боялся выглядеть смешно. Никогда не боялся, что люди станут смеяться надо мной.

Я делал, что мог. Мне не в чем оправдываться.

– Быть уверенной в искренности мужчины можно лишь обманывая себя, - Наташа пыталась разглядеть фальшь в моих словах.

– Иногда мне кажется, что я лишь воображаю себя любимым.

– Ты никогда не умел шутить.

– Ты хочешь сказать, что я плохо использую свои возможности?

– Я не понимаю, для кого ты бережешь свои силы.

– Ты у меня одна.

– А что бы ты сделал, если бы я тебя действительно разлюбила? – Наташа злилась. И ей нравилось злить.

Я знал, что она обманывает. Слушал ее, как слушал бы правду, потому что ведь неудобно обвинять любимую женщину во лжи. У меня был странный вид. Как будто ничего не случилось.