Московские страсти

Я не понимал, что означают ее слезы. Не мог их объяснить. Ждал, что Наташа скажет какие-то необыкновенные слова. Мне не повезло. Не всем везет.

Наташа выдумывала меня так же старательно, как и я сам. Она притворялась, что понимает меня.

Она не плакала. Только ее голос был очень тихим, и я почти не слышал, что она говорила.

– Прости меня, - я очень ее уговаривал.

– Простить! Тебя простить! Странно.

Она больше ничего не сказала и не пыталась меня остановить. Только молча смотрела на меня. И лицо у нее было опухшее от слез, почти неузнаваемое. Необязательно стараться скрыть свою боль.

Обняв меня за шею и прижавшись щекой к моей щеке, она спросила:

– Почему ты со мной такой нехороший?

Я попытался встать, но она меня не пустила.

Не говоря ни слова, я долго-долго изо всех сил сжимал ее в объятиях. Сначала она не противилась, потом стала вырываться. Медленно отпустил ее. Стараясь угадать, когда же все-таки закончится ее игра, я заметил, что она обижена. Она казалась такой незащищенной, что у меня возникло впечатление, будто все, чего я достиг перечеркнуто и нам предстоит начать все сначала.

– Я знаю, что ты скажешь: - предположила она, - извини. Вечно ты извиняешься.

– Не говори это так.

– Я не знаю, как я это сказала. Не волнуйся из-за меня, хороший мой, я абсолютно в порядке. Правда. Действительно правда.

10

Я был убежден, что Наташа знает какие-то тайны, мне тоже хотелось их знать, и все же я отказывался узнавать их.

«Она разглядывает меня, как подарок», подумал я.

– Хочу поговорить с тобой. Хочу тебе кое-что сказать. Мужчине достаточно только воображения, чтобы убедить себя, что он влюблен, - Наташе нравилось злить меня. – Ты не сказал мне ничего нового.

Я подумал: «Она совсем не знает меня».

– Ты не слушаешь меня, - сказала она.

– Я думаю о тебе.

– И что же ты думаешь?

– Я уверен, что мы можем быть счастливы.

– Я ищу мужчину, перед которым мне бы не пришлось оправдываться. Если я буду самой собой, то ты меня разлюбишь. Ты не чувствуешь себя одиноким?

– Нет.

– Как тебе это удается?

Меня мое притворство удивляло не меньше, чем ее. Я старался скрыть от Наташи то, что хочу. Не знаю, кто из нас был более откровенен. Вдруг сказал то, что мне не следовало говорить:

– Без тебя мне просто незачем жить.

– Дурачок.

Она ответила, закурив. Разве у нее была причина говорить так? «Дурачок». Ну что можно было возразить? Я думал так же. Уже не сомневался в себе. Конечно, нет. Я не ждал иного ответа. Не от нее. Я боюсь неискренности.

– Сейчас ты мне нужен, как никогда, потому что нуждаешься во мне, - сказала Наташа. – Ты стараешься использовать меня. Иногда, чтобы мужчина понравился мне, я прилагаю к этому не меньше усилий, чем он сам.

– Я уже начинаю бояться того, что ты скажешь в следующий раз.

– Каждой женщине нравится мучить мужчин.

Посмотрел на нее и подумал: «Что все это значит?» Может быть и она спрашивала себя об этом.

Я был обидчив, боялся совершить ошибку и чувствовал, что лишен обаяния. Придумывал все, что возможно, чтобы защитить свою любовь. В ее словах, в том, как Наташа произносила их, было что-то такое, что беспокоило меня. Хотя, я не мог точно определить, что именно.

– Ты думаешь только о себе, - она улыбнулась.

– Я готов с тобой согласиться.

– Не делай ничего, что не хочешь.

– И что же получается? Мы можем быть вместе, только когда ты во мне нуждаешься? А не когда я – в тебе? – эти слова оказались очень трудными для меня.

– Не сердись на меня. Так и тебе будет лучше. И часто ты собираешься донимать меня подобными расспросами?

– Мне просто трудно сказать себе, когда надо остановиться.

– Знай, когда сказать «хватит». Слушай, не будь таким вредным. Ты мне очень нравишься, и я не хочу, чтобы ты мне надоел.

Ее беззастенчивость и спокойная уверенность смутили меня. У любви нет условий.

– Если бы я только тебя знала, - сказала Наташа.

– Ты и так все про меня знаешь.

– Если бы знать точно, что правильно, а что нет.

– Так как же нам быть?

– Не знаю. Я надеялась, что у тебя готов ответ.

– Любви нельзя научиться.

– Зачем ты так меня любишь? Это глупо. Я скорее верю человеку, когда он говорит что-то плохое, чем что-то хорошее. Может быть, ты думаешь обо мне больше, чем я думаю о себе. Тебе следует перестать выдумывать меня.

Часто я спорил с ней молча.

Я не возражал. Не искал для себя оправдания. Не знал, много сказано или мало. Мне никогда не надоедают разговоры о любви. Наташа позволяла мне вообразить себя счастливым. Я верил, что могу любить.

Наташа смотрела на меня так, словно впервые увидела.

Просто такой уж, видно, я человек. Выдавить из себя несколько слов оказывалось совершенно невыполнимым подвигом. Не хочу думать об искренности, как о своей ошибке.

– Не интересно обманывать мужчину, который готов верить каждому моему признанию, - сказала она.

– Не понимаю, что ты хочешь от меня.

– Хочу почувствовать себя несвободной рядом с тобой. Что еще можно ответить человеку, который спрашивает, как произвести на меня впечатление. Не умея унижать женщину, мужчина не может подтвердить ей свою любовь.

Я испугался. Иногда Наташа не понимает, что она страшна. Чувствовал себя голым. Спорить с ней было невозможно.

– Приятно провел время? – спросила она.

– Я, знаешь, чувствую себя не очень уютно после твоих слов.

– Ничего. Когда-нибудь привыкнешь.

Мне казалось, я говорил об очень важном не только для себя. Рядом с любимой женщиной невозможно врать. Разглядывал Наташу, хотел увидеть перемены. Она не замечала меня. Я вытер лоб. Даже пот выступил – положение было серьезным.

Сидел, наблюдая за ней. Перемены в Наташе всегда застигали меня врасплох – стоило ей несколько дней быть одинаковой, как я уже не мог вообразить, что она может быть другой.

– Мне не хочется, - сказала она.