Московские страсти

Наташа ничего не говорила, а, приблизив ко мне свое лицо, подставила губы. Мы поцеловались. Я высунул язык. Наташа осторожно дотронулась до него мягкими теплыми губами и втянула в себя. Невозможно доверять женщине больше, чем доверяю я.

– Теперь ты знаешь, чего я хочу, - сказала она.

– Знаю ли?

Она словно боялась прикоснуться ко мне. Я почувствовал себя увереннее .

Я чувствовал ее губы у своего уха. Она сказала теплым выдохом:

– Да, сейчас. Ты очень напряжен. Я чувствую. Не нервничай. Всему свое время. У меня нежные пальчики.

Я был так возбужден, что почти не слышал ее. Ощутил прикосновение пальцев Наташи. Наши руки вдруг стали липкими от пота.

Она вздрогнула, прильнула ко мне, как маленькая. Поцеловал ее в плечо. От шеи исходил тонкий запах духов. Я очень чувствительный на запахи. Я удивился – какая она маленькая в моих объятиях. Это было моим заблуждением, впрочем, не первым и не последним.

– Что ты во мне нашел? – спросила Наташа.

– Я нахожу в тебе все, что только могу пожелать.

Глаза у Наташи были огромные и еще как бы расширялись с каждым словом. Мне казалось, она понимала меня. Каждая женщина стремится упростить чувства мужчины.

Наташа рассматривала меня с ног до головы и делала это очень непринужденно.

– Тебе так нравится? – спросила она.
– Я рада. Сюда, миленький. Не скрывай от меня свои желания. Позабавься. Меня сложно смутить.

Я не понимал того, что делал. Невозможно вести себя более глупо.

– Ты мне смущающийся не нужен, - Наташа делала со мной, что хотела.

Я не мог говорить. Закрыл глаза. Не хотел ничего видеть. Мне казалось достаточным, что я чувствовал. Я должен был захотеть сказать о любви. Слова всегда необходимы. Но мне не нужно было ничего говорить. Вообще перестал думать.

– Не спеши, - проговорила Наташа. – Мне не нравится, как ведут себя мужчины, когда они опаздывают.

У меня не богатое воображение. Помню себя только жадным.

– Быстрее, - попросила она. – Ах, еще быстрее.

Больше я не двигался, как будто и не замечал, что она делала.

– Теперь ты успокоился? – спросила Наташа.

– Да, я теперь успокоился. Ты довольна?

– Ну, конечно. Конечно, я довольна. Не хочется даже шевелиться. Я жадная. Во мне плохого больше, чем хорошего. – Она взяла мою нижнюю губу большим пальцем и указательным и слегка ущипнула ее. – Ах, ты, лакомка. У тебя красивый рот.

 Я ощутил, что могу дышать, могу думать, могу говорить.

– Никогда не оставляй меня, - попросила Наташа.

– Не оставлю. Никогда тебя не оставлю.

– Желаемое выдаешь за действительное. Ты не шутишь? Это серьезно?

– Я никогда не был серьезнее, чем сейчас.

– Не смейся.

Смеяться? Никогда в жизни у меня не было меньшего желания смеяться. Я смотрел на Наташу, не понимая ее слов да и не интересуясь ими.

– Тебе хорошо? – я позволял себе быть нежным.

– А ты сомневаешься?

– Я думаю, нам нравится одно и то же.

– Кажется, да. Ты очень хороший. Я хочу сказать – хорошо себя ведешь.

– Тебе правда нравится? Правда?

Она посмотрела на меня, чуть улыбнулась и кивнула.

– Наверное, ты чувствуешь себя настоящим мужчиной?

– Это ирония? – я не поверил искренности ее удивления.

– Легко доставить удовольствие, а?

– Кому? Мне?

– Мужчинам. Пришлось обо всем позаботиться самой. Как, по-твоему, не плохо? Не надо ничего объяснять. Я знаю правду.

Наташа смотрела на меня. Без улыбки. Даже влюбленной женщине нравится злить любимого мужчину.

Наташа оперлась о локоть и водила пальцем по моему лицу, очерчивая его профиль. Она казалась задумчивой. И задумчивым был ее голос, когда она сказала:

– Женщина, которой удалось убедить себя, что она любима часто бывает более счастлива, чем женщина, которую действительно любят. Чему ты улыбаешься?

– Тебе.

– Доволен сам собою, да? В следующий раз тебе больше понравится.

– Теперь я здесь главный, - сомнения были не нужны нам обоим.

– Я знала, что этим кончится. Но это на тебя не похоже.

– Я сам не знаю, что на меня похоже, а что – нет.

– Ты даже себе не представляешь, кто ты. Обними меня. Ничего не делай. Только обними.

– Ты счастлива? – странно, что я спросил об этом. Не все ли теперь стало равно. Я почувствовал себя обманщиком, произнося эти слова.

– Абсолютно. Ты сладкий мальчик. Поговори со мной еще немножко, - чуть слышно попросила она.

– Открой глаза.

Наташа только пожала плечами, как будто хотела сказать, что это не имеет значения.

Наташа прижалась ко мне, обвила мою шею руками и уткнулась в плечо, впервые выражая покорность, женскую покорность. Мне хотелось, чтобы она почувствовала мою силу. Меня привлекает возможность стать сильным.

За любовь надо платить. Все расплачиваются за любовь. Любить – значит отдавать. Так и случилось – а, может быть, и нет. Я не всегда такой, каким хочу казаться.

Каждый человек может почувствовать желание любви. Глупо мечтать о другом.

7

Не следует быть искренним больше, чем необходимо. Чувствую, что хочу изобразить себя не таким, какой есть. Ни один человек не может быть совершенен.

Наташа смотрела на меня. Я ей улыбался. Мне было легко с ней.

– Как поживаешь? – спросила она.

– Прекрасно. Но я тут не при чем.

– Нет, - подтвердила, глядя на меня.

– Ты меня в этом упрекаешь?

– Нет, завидую. Ты не притворяешься, что любишь меня?

– Ты думаешь, все можно превратить в шутку?

– Мне не нравится, как ты это произнес. Не будь таким самодовольным.

Я посмотрел на себя, как бы со стороны и увидел, что стал совсем другим, почти незнакомым мне человеком. «Прекрати», сказал я себе. «Не может она подразумевать то, что мне показалось». Выдумывал себя для нее. Я очень нравился себе.

Я ощущал ее хрупкость и уязвимость. Ей требовались слова. Впрочем, как и мне. Я был тем, кем Наташа хотела меня видеть. Обманывая, я никогда не чувствовал себя обманщиком.