Московский лабиринт Минотавра

–  Конечно. Хочешь послушать?

–  Не мешало бы. Я сейчас забегу в магазин, оттуда заеду на наше условленное место. Пусть кто-то из твоих ребят передаст кассету.

Нагрузившись продуктами, захватив по пути кассету с записью угрожающего звонка, Всеслав отправился домой.

За поздним ужином они с Евой обменялись новостями, подвели итоги минувшего дня.

–  Эдику действительно кто-то звонил, - сказал сыщик.
– Вот кассета.

–  Подстроено! Плати деньги - и заказывай любые звонки на дом!
– горячо возразила Ева.
– Проскуров твердит, что Олег и Нана не были знакомы, тогда как они знали друг друга еще два года тому назад. Неизвестно, когда сам Эдуард познакомился с будущей женой. Ты веришь ему на слово? Может, Нана с Олегом тайно встречались, потом Эдик влюбился в девушку брата, отбил ее и женился. А старая любовь так и не прошла! Олег решает взять реванш; Эдуард, вне себя от ревности, расправляется с любовниками и представляет два убийства как не связанные между собой. Супруга, дескать, пропала, а брат погиб при аварии.

–  Складно получается, - согласился Смирнов.
– Осталось найти труп Наны и уличить Проскурова. Так?

Ева промолчала.

–  Есть сомнения?
– усмехнулся он.
– Загадочный Корнеев, план подземелий, египетские сокровища в московских канализационных тоннелях! Звучит куда привлекательнее, чем рядовое дело об убийстве из ревности. Угадал?

–  Почти. Если убийца - Проскуров, странно, что он обратился к тебе. Зачем ему лишние волны поднимать? Милиция взялась бы за поиски пропавшей женщины, они тянулись бы и тянулись, как сотни других подобных дел. Гибель Олега Хованина тоже не вызвала бы пристального интереса у правоохранительных органов. Либо твой бывший сослуживец тебя недооценивает, либо он наше внимание нарочно отвлекает.

–  Наконец-то я слышу здравые речи!
– обрадовался Славка.

–  План подземелий всплыл неспроста, я чувствую. Около двух лет тому назад Хованин покупал спецкостюмы для путешествий под землю, большой и маленький. Маленький, возможно, для Наны, большой - для неизвестного высокого мужчины. Проскуров высокого роста, это мог быть он.

–  Туркин высказал такое же предположение, - кивнул сыщик.
– Думаешь, они вместе занялись поисками клада, который якобы спрятан в закоулках так называемого Египетского лабиринта… что-то нашли, и один избавился от двух свидетелей, чтобы завладеть сокровищами безраздельно?

–  А попасть в лабиринт можно через галереи, ведущие от Симонова монастыря, - поддержала его идею Ева.
– Потому-то Хованин и уцепился за чертеж.

–  План подземелий, судя по всему, принадлежал Петру Даниловичу Корнееву, значит, именно с ним и должен был встречаться Олег, чтобы получить чертеж! Телефон Корнеева покойный инженер записал с той же целью. Секундочку!
– остановил себя Смирнов.
– Костюмы приобретались больше двух лет тому назад, тогда же Вятичу приносили план подземелий, приблизительно в то же время Хованин записал номер телефона Корнеева в клубную книгу. А запись о встрече у Симонова монастыря датирована сентябрем прошлого года. Не стыкуется!

Ева разочарованно вздохнула. Славка прав, а такая заманчивая была версия! Впрочем…

–  Олег с каким-то чертежом приходил к Алексею Мальцеву на завод, наверное, с тем самым. Выходит, он встречался с Корнеевым и получил план. А потом, возможно, рассказал все брату. Денег у него не было, а Эдик располагал крупными суммами, мог подкинуть на снаряжение. Пришлось поделиться с ним информацией. Поскольку сами подземелья Проскурова не интересовали, соблазниться он мог только сокровищами!

–  С чего ты взяла, будто тогда у проходной Туркин видел Нану именно с Проскуровым? Кепка закрывала лицо того человека, и…

–  Больше не с кем!
– перебила Ева.
– Корнееву шестьдесят лет, лазать по вонючим городским катакомбам ему не с руки, да и вопрос денег для него неактуален. А Эдуард развивает бизнес, ему средства не помешают. Хованин в «Геопроекте» зарабатывал гроши, его привлекала возможность раздобыть деньги на изучение подземелий и вообще, прославиться. Открыть местонахождение Египетского лабиринта - нешуточное дело!

–  Так и не так. Ревность, жадность… не примитивно?

–  Ты же сам утверждал, что эти пороки стары, как мир!
– возмутилась Ева.
– И служат мотивом для большинства преступлений.

–  Я с Эдиком воевал, понимаешь? Он меня не раз прикрывал, выручал, делился последним. Неужели он выжил в том пекле, чтобы стать заурядным убийцей?

–  Разве мало таких примеров?

Смирнов сердито засопел, отвернулся. Возразить было нечего, но и соглашаться не хотелось.

–  Послушай, - задумчиво произнесла Ева.
– Олег Хованин приносил Мальцеву какие-то старинные кирпичи, выяснял их возраст. Оказалось, кирпичам лет триста, не меньше. Нет, убийство из ревности - это слишком обыденно. Тут пахнет многовековой тайной!

Они проговорили до часу ночи. Уже засыпая, Смирнов подумал о кирпичах. Где Олег их взял? В каком-нибудь подземелье? Но не в Симоновом монастыре, иначе Мальцев был бы в курсе событий. А не скрывает ли что-то этот патриот памятников старины? Надо бы еще раз встретиться с Уваровой.

Глава 17

Рябинки. Пять месяцев тому назад

Феодора и Владимир жили как любовники, которые то охладевали друг к другу, то пылали от страсти. Последнее случалось все реже и реже. Царившая в доме атмосфера затаенного страха обостряла или притупляла любовное влечение, в зависимости от обстоятельств. Жена Корнеева подозревала, что Матильда подмешивает ей снотворное в кофе и чай.

–  Пустое, - укоряла она себя в беспочвенной неприязни к домработнице.
– Зачем этой глухонемой женщине нужно заниматься столь сомнительными вещами?

Загорался прежней страстью в основном Владимир - но периоды пауз между сексуальными приливами становились длиннее. Феодора тщетно искала в своем сердце отголоски интереса к мужу, ее либидо угасало стремительнее, чем таял от лучей солнца последний снег. Прошлогодняя листва тлела за заборами деревенских усадеб, и так же уныло тлели надежды Феодоры на продолжение любовной игры. Ставки были сделаны, а что дальше?

Она так и не почувствовала себя полноправной хозяйкой поместья, а Владимир старательно избегал людей. Корнеевы перестали выезжать из Рябинок, даже редкие посещения столичных театров, концертных залов и званых вечеринок прекратились. Странно, что Феодора совершенно не сожалела об этом.

С каждым днем отношения молодых Корнеевых становились все больше похожими на совместное проживание мужчины и женщины, не связанных никакими узами, кроме денежных обязательств и общего пространства обитания. Феодора ни на шаг не приблизилась к корнеевским миллионам, зато свекор сумел вызвать в ней искреннюю симпатию. Владимир явно уступал своему отцу по всем статьям. Петр Данилович оказался человеком по-настоящему умным, благородным, проницательным и смелым; в нем прослеживались истинно мужская сила, недюжинный талант игрока и авантюрная жилка, милые Феодоре. Сын же представлял собой жалкую искривленную тень сего могучего дерева. Даже возраст не составлял его преимущества. В шестьдесят лет Петр Данилович при желании мог горы свернуть, тогда как его красавец сын влачил существование полумонаха или полузатворника, в которое он привносил порой дикие, невообразимые причуды.

Чего стоили, например, его круглосуточные бдения за закрытыми дверями кабинета или «лунные прогулки», как он называл сидение на скамейке в саду и созерцание лунного диска. От его глаз, блестевших в лунном свете, у Феодоры мороз шел по коже. Ее тянуло прочь из Рябинок, в суету и многолюдье Москвы, в такие понятные ей типовые квартиры, торговые залы магазинов, салоны троллейбусов и вагоны метро. Ей нравились встречи с Петром Даниловичем, которые заставляли сильнее биться ее холодноватое сердце. Их неторопливые, степенные беседы - с изюминкой, незаметно и эффектно преподнесенной господином Корнеевым, его подчеркнутая любезность и скрытое восхищение, которого он не показывал, но которое Феодора ощущала всеми фибрами своей пробуждающейся души, волновали ее.