Московский полет

– Все, Сема, не надо… – остановила она его. – Этот дурак никогда не женится на мне. Даже если я ради него перецелую всех милиционеров страны! Пожалуйста, проводи меня до такси.

Семен смотрел на меня, а я смотрел на батарею пустых бутылок «Твиши» в углу его кухни. Потом поднял глаза на Семена, и он понял меня, вздохнул и сказал по-еврейски:

– Горбатого могила исправит…

Не знаю, кого он имел в виду – меня? Аню?

И они ушли вдвоем – Семен и Аня. А я вышел на балкон и смотрел сверху, с десятого этажа, как он остановил на Бескудниковском бульваре такси и как Аня, сев в машину, помахала ему рукой из окна.

Через месяц я получил разрешение снимать фильм «Зима бесконечна».

Миновав Бескудниковский бульвар, Семен выехал на Дмитровское шоссе, а с него – на одну из боковых улиц в районе Савеловского вокзала.

– Какой номер дома? – спросил он.

– Что? – очнулся я.

– Какой вам нужен номер дома?

– О да! – спохватился я. И сказал Роберту: – What is the home number [Какой номер дома]?

Роберт протянул мне бумажку, на которой было написано по-английски:

«Mr. Aksutchits, Leader of the Russian Christian Renaissance movement. And many others. Meeting adress: Voropaevsky Street, 187, apt 28. Please, keep this meeting a secret. Barry W.» [ «Мистер Аксючиц, лидер русского христианского возрождения. И многие другие. Место встречи: Воропаевская улица, 187, кв. 38. Пожалуйста, держите эту встречу в секрете. Барри В.»].

20

– Меня зовут Виктор Аксючиц. Я христианский писатель и редактор журнала русско-христианской культуры «Выбор». За последние годы в нашей стране происходят совершенно неожиданные изменения, но в религиозной жизни положение выглядит не так, как это пытается обрисовать советская пропаганда…

Барри Вудстон еще в Вене начал твердить про эту «секретную конференцию с лидерами русского религиозного возрождения», и Дайана Тростер была уверена, что их привезут куда-нибудь в подвал, к старым русским священникам с большими седыми бородами и в черных рясах. Но оказалось, что встреча происходит не в подвале, а на четвертом этаже обыкновенного жилого многоквартирного дома (правда, без лифта), что все русские одеты не в рясы, а в простые рубашки, джинсы и кроссовки. При этом Аксючицу лет 35, а остальные и того моложе. Исключение составлял только пятидесятилетний Владимир Осипов, которому Аксючиц передавал сейчас слово. У этого Осипова было круглое, с дубленой кожей лицо, седые гладкие волосы и глубоко упрятанные под брови серо-голубые глаза, в которых читалась недюжинная твердость характера. Об этом же говорили его прямой нос и тяжелый подбородок с вертикальной ложбинкой, характерной для всех упрямцев. В отличие от своих младших соратников он, единственный, был в костюме.

Дайана сидела напротив русских и скорописью записывала в блокнот все, что видела. Она знала по опыту, как быстро улетучиваются из памяти именно те маленькие детали, которые только и делают вашу статью убедительной для читателя. Все, что скажут сейчас эти русские, будет записано всеми членами делегации на магнитофоны и практически не может измениться от того, кто потом напишет об этой встрече – Дайана для своей «Хантсвилл войс», Сэм Лозински для «Милитари ньюс» или Мичико Катояма для «Джапан нэтворк». А вот точные детали, схваченные профессиональным взглядом, и несколько эмоциональных акцентов для колорита и живости повествования – именно это будет отличать ее репортаж от статьи вашингтонского вундеркинда-колумниста Дэниса Лорма или Горация Сэмсона. И потому, пока магнитофон фиксировал вступительную речь Аксючица, Дайана еще успела записать, что справа от Осипова сидит его сын – такой же круглолицый, сероглазый и с упрямым раздвоенным подбородком юноша лет двадцати с короткой солдатской стрижкой.

– Христианско-патриотический союз создан 17 декабря прошлого года, – сказал Осипов через переводчика, худенького, как мальчик, молодого человека с высоким лбом и мягкой темно-каштановой бородкой, по фамилии Миронов. Сине-белая рубашка в мелкую клетку только зауживала и без того узкие плечи. Но главным в его облике были светло-голубые глаза, увеличенные сильными линзами больших роговых очков. В этих глазах был тот свет полубезумия-полусвятости, который Дайана всегда представляла себе у русских по книгам Достоевского. Поразительно, что этот мальчик, как сказал в начале встречи Аксючиц, уже отсидел в советской тюрьме семь лет за религиозную и диссидентскую деятельность. Сколько же, гадала Дайана, ему было, когда его посадили?

Между тем Осипов продолжал:

– Предтечей нашего Христианско-патриотического союза были подпольный Всероссийский социал-христианский союз освобождения народов, разгромленный КГБ пятнадцать лет назад, и журнал «Вече», который я нелегально издавал с 1971 по 1974 год.

– Что значит слово «Ve-che»? – спросил Ариэл Вийски, держа на коленях большую бухгалтерскую тетрадь, в которую он тоже старательно записывал все, что слышал в поездке. Каждый, даже зануда Вийски, был в этой бригаде профессионалом и не любил терять время на расшифровку магнитофонных записей. Куда проще заглянуть в блокнот и сразу вытащить из него то, что было самым главным в беседе, интервью, встрече.

– «Вече» – это старое славянское слово, – объяснил переводчик. – Оно означает примерно то же, что «парламент». И вече было в действительности русским парламентом в Новгороде 700 лет назад. – Он повернулся к Осипову: – Извините. Продолжайте.

– Мною было издано девять номеров журнала «Вече», – продолжил Осипов. – И за издание этого журнала Брежнев с Андроповым дали мне восемь лет лагерей. Почти по году за каждый номер… Но это – уже прошлое. Цель нашего нового Христианско-патриотического союза такова: христианизация России и восстановление национального самосознания народа. За семьдесят лет атеистического террора русский народ оказался под угрозой уже реальной биологической гибели. Сильное оскудение веры, рост алкоголизма, снижение рождаемости, увеличение количества психических заболеваний – все это грозит гибелью русскому народу. А религиозные движения, которые выходят сегодня из подчинения или возникают заново, не в состоянии порознь противостоять этой гибели. Поэтому мы хотим консолидировать их в Христианско-патриотическом союзе. Наши отделения находятся в Ленинграде, Новосибирске, Свердловске, Курске, Киеве, Саратове и некоторых других городах. Сейчас я предоставлю слово Игорю Калиничеву, руководителю свердловского отделения нашего Союза.

Тут микрофон взял тот самый круглолицый юноша, который сидел справа от Осипова, и Дайана от удивления даже переспросила у переводчика:

– What’s his name [Как его зовут]?

– Ka-li-ni-chev, – сказал переводчик и начал диктовать по буквам, зная, что иностранцы всегда испытывают муки в написании русских фамилий: – Кей эй…

Но Дайана перебила:

– Вы хотите сказать, что он не сын господина Осипова?

– Нет. Почему вы спрашиваете?

– Они похожи… – сказал старик Огилви, профессор из «Вильям энд Мэри колледж». И все американцы зашевелились, заулыбались, задвигали стульями, наблюдая, как переводчик переводит это Осипову и Калиничеву и те с любопытством и удивлением смотрят друг на друга. Потом Калиничев, покраснев от смущения, начал свое выступление:

– Итак. Вечером 16 июня по инициативе нашего Христианско-патриотического союза в городе Свердловске, на месте, где был убит последний русский император, состоялся молебен по царской семье. На молебен собрались 500 человек. Над головами молящихся были подняты национальный русский герб с изображением двуглавого орла и русский трехцветный флаг. Еще были подняты хоругви с изображением Георгия Победоносца, патриарха Гермогена и хоругвь с портретом царя Николая. Находящаяся там милиция через мегафоны потребовала прекратить молебен и разойтись. Через сорок минут после начала молебна приехали войска спецназначения в черных беретах. Они начали забирать людей, которые молились и держали хоругви. Они заламывали молящимся руки и бросали людей в машины, а некоторых тут же избивали.

– Он тоже был избит? – быстро спросила Дайана у переводчика. Хотя она понимала почти все, что говорил этот Калиничев по-русски, но говорила по-русски очень плохо и поэтому заранее решила не открывать свое знание русского в этой поездке. Во-первых, вся делегация стала бы использовать ее как вторую переводчицу, а во-вторых – кто знает, может быть, тайное знание русского языка поможет ей лучше разобраться в этой стране…

– Нет, я не был избит… – почему-то снова смутился Калиничев и густо, по-юношески, покраснел. – Но очень сильно был избит верующий Гонзиков, им пришлось вызывать ему в камеру «скорую помощь». Всего было задержано одиннадцать человек.